Александр Этерман - Смерть и деревянные человечки
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он то же самое думает про вас.
МАРКИЗ: Ну что же, тогда он не остается в накладе.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он не остается в накладе. Он с ней спит.
МАРКИЗ: Это она с ним спит.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Фи!
МАРКИЗ: Ну ладно, извините. В конце концов, кто-то должен с ней спать, чтобы я мог спать с вами.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Зачем же вы на ней женились?
МАРКИЗ: Чтобы не жениться на вас.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Почему? (Входит сын маркиза граф Анри де Буа-Реми)
МАРКИЗ: Потому, что я вас люблю. Правда, это произошло гораздо раньше.
ЛЕДИ РОЛЬТОН (с улыбкой глядя на него): Вы нравитесь мне все больше и больше, маркиз.
(Граф подходит к ним. Это красивый молодой человек, совсем мальчик, с робким и проникновенным взглядом)
МАРКИЗ: Здравствуйте, граф. Вы давно не удостаивали меня своим посещением.
ГРАФ: Не далее, чем со вчерашнего дня, отец.
МАРКИЗ: Не оправдывайтесь. Я, ясное дело, шучу. Тут без вас затоскуешь. Садитесь. (Он опускается в кресло) Нет, не здесь. Ближе. (Он указывает на другое кресло.) Тут вам будет удобнее и... (Граф садится.) Где вы были вчера? Я не смог вас найти.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я очень рада вас видеть, граф. Почему вы меня забыли?
ГРАФ: Я не забыл вас, миледи.
МАРКИЗ: Разумеется, это ваше дело.
ГРАФ: Я ездил за город.
МАРКИЗ: Одни?
ГРАФ: Нет.
МАРКИЗ: С кем?
ГРАФ: С сэром Чарльзом и леди Джейн.
МАРКИЗ: Вы знакомы с их сыном? Кажется, он недавно приехал из Канады.
ГРАФ: Да.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Граф, я была бы рада видеть вас завтра. Вы танцуете?
МАРКИЗ: Конечно.
ГРАФ: Я не очень люблю это занятие, миледи, но ваши приглашения не отклоняют.
МАРКИЗ: Элизабет, будьте откровенны, скажите, вам нравится, как он одет?
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он очень элегантен.
МАРКИЗ: Вы ошибаетесь. Он все позволяет своему портному. Это непростительно. Повернитесь, граф. Разве так носят сюртук? Он слишком длинный.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Разве?
МАРКИЗ: Да. И неправильного покроя.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Откуда вы знаете? Вы же не портной, слава Богу!
МАРКИЗ: Ну и что! А цвет! Днем следует носить вещи светлых расцветок.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Почему?
МАРКИЗ: Я не маршал Блюхер, но все-таки считаю необходимым некоторый порядок.
ГРАФ: Я просто не успел переодеться. Простите, отец, но мне необходимо с вами поговорить.
МАРКИЗ(взглянув на леди Рольтон): Это невозможно. Вам следовало быть дома вчера вечером.
ГРАФ: Я по вашему требованию провел вечер у виконтессы де Бройль.
ЛЕДИ РОЛЬТОН (заинтересованно): Вы дружите с ней, маркиз? Это интересно.
МАРКИЗ: Это очень интересно.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Но зачем она молодому человеку?
МАРКИЗ: Не все ли вам равно? Моего желания вполне достаточно.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я думаю, он достойно вас там заменил. Чем, скажите на милость, вы сейчас недовольны?
МАРКИЗ (перебивая ее): Хорошо. Граф, после ужина я к вашим услугам.
ГРАФ: Простите, отец, но после ужина я уеду.
МАРКИЗ: Тогда мы сможем увидеться завтра. Приезжайте часам к девяти к леди Рольтон. Я там буду. (Миледи глядит на него с радостью и любопытством.) Вы не возражаете, миледи?
ГРАФ: Я буду у вас, миледи, если вы позволите, часов в восемь.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Конечно, мой милый! (Граф низко кланяется и выходит из комнаты. Воцаряется тишина. Лабиринт медленно заполняет сцену, он вырастает, теперь он высотой почти с человеческий рост. Маркиз подходит к нему и прислоняется спиной. Леди Рольтон дремлет в кресле. За сценой что-то с грохотом падает.)
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы несправедливы к графу, мой милый.
МАРКИЗ: Вы только что обратились так к нему.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я надеюсь, вы не ревнуете?
МАРКИЗ: Нисколько. И тем не менее, это мне не нравится.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Это ваше дело. Но ваш сын очаровательный молодой человек, и я хочу знать, почему вы так с ним обращаетесь.
МАРКИЗ: Откуда вы знаете, как я с ним обращаюсь?
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я не слепая.
МАРКИЗ(серьезно): Скажите, он действительно вам нравится?
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да.
МАРКИЗ: К великому сожалению, я плохо его понимаю. Миледи, вы читали его стихи?
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я никогда о них не слышала. Но у меня есть его письма.
МАРКИЗ: Он пишет... Да вот, посмотрите. (Он протягивает леди Рольтон тонкую книжку.) Он ездил недавно в Италию. Я не мог поверить, но лорд Байрон прислал ему письмо. Он принимает его всерьез.
ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он пишет по-английски?
МАРКИЗ: Да, конечно. К сожалению, я английских стихов не понимаю. Странное дело. Наше поколение сходит со сцены - работа Бонапарта - а наши дети, вместо того, чтобы пользоваться плодами наших усилий, бьются головой о стенку.
(Лабиринт становится выше его ростом и поглощает всю комнату. Оба они вытеснены к самому краю сцены. Леди Рольтон идет к нему, балансируя на самом краю и покачиваясь, чтобы не упасть.) Элизабет, чего вы хотите?
ЛЕДИ РОЛЬТОН: А вы не догадываетесь?
МАРКИЗ: Догадываюсь.
(В это время в комнату входит кто-то из лабиринта)
Явление 8
(Граф де Буа-Реми, граф де Панти, виконт де Сен-Ба стоят в фойе театра. Лабиринт вновь на заднем плане. Поблизости то и дело проносятся изящные дамы.)
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Она мне никогда не нравилась.
ВИКОНТ: Она никому не нравится. Но директор в ней души не чает.
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Само собой. Иначе шевалье де Литтерель заживо сдерет с него шкуру.
ВИКОНТ: Где она его подцепила?
ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Господа, это слишком скучно.
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Не исключено. Вот он.
ВИКОНТ: Который?
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Высокий и худой.
ВИКОНТ: Вон тот?
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Ну да. Мрачен как великий инквизитор.
ВИКОНТ: В самом деле.
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Если он вас интересует, я могу его позвать. (Громко.) Шевалье! (К ним подходит шевалье де Литтерель. Он, действительно, высок и очень худ.) Я рад вас видеть. Может быть, вы поужинаете с нами?
ШЕВАЛЬЕ: Нет, простите, господа, я занят. (Он кланяется, поворачивается и уходит.)
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: На редкость хорош. Анри, вы давно его знаете?
ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Да, довольно давно. Не очень. Нас познакомила любовница отца, но он с ней разошелся.
ВИКОНТ: Он богат?
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Чертовски богат. Он получил от отца около пятидесяти тысяч в год, и столько же ему принесла жена.
ВИКОНТ: Пятидесяти тысяч франков?
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Нет, фунтов стерлингов. Я же говорю, он очень богат.
ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Он женат?
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Я даже не знаю. Лорд Рольтон безуспешно ухаживал за его женой, но это было давно. Она всегда сидела в деревне и болела. По-моему, она была ужасная стерва. Его дочери лет пятнадцать. Я ее недавно видел.
ВИКОНТ: Она красива?
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Нет, конечно. Она богата. Она, кажется, уже получила от кого-то наследство.
ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Разве это так важно?
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Вы очаровательно наивны, Анри. Наверное, вам можно. Сколько вам дает отец?
ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Не знаю, я ведь не веду свои дела. Он никогда не ограничивал мои расходы, но я же ничего особенного не покупаю.
ВИКОНТ: Ну, все-таки, сколько вы тратите в месяц?
ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Обычно тысячи три-четыре. Это много?
ВИКОНТ: Я трачу в два раза меньше. Маркиз очень богатый человек, гораздо богаче, чем этот де Литтерель. Натан Ротшильд держит у себя его три миллиона, и это не считая недвижимости.
ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Анри, вы не держите лошадей, не спите с актрисами и не играете. При этом вы богаты. Какая несправедливость! Вы даже не заметите, если разоритесь.
ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Ну, это вряд ли. Пока я богат, мне в любой стране обеспечен комфорт, ну, и общество тех людей, которые мне нужны. Я не говорю о людях дельных.
ВИКОНТ: То есть?
ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Я гораздо богаче, чем лорд Байрон, даже вы, виконт, богаче его, но он долго меня не принимал, а когда принял, обращался со мной, как император Наполеон с послом персидского шаха.
Явление 9
(Наполеон лежит на кушетке недалеко от стены лабиринта. Он стал ниже и находится гораздо ближе к середине сцены. Император полуодет, очень толст и плохо выглядит. Возможно, его угнетает вынужденное безделье, нездоровье, английский губернатор или отсутствие свежей почты. По комнате разбросаны бумаги, книги, оружие, на полу лежит подзорная труба. Наполеон гладит себя по животу и что-то мурлычет. Протянув руку, поднимает с пола книгу и бегло листает ее. Затем он отбрасывает ее в сторону. Лежит тихо. Закрывает глаза. Кажется, что он спит. Может быть, на минуту-другую он, действительно, засыпает. Затем - не исключено, что сквозь сон...)
НАПОЛЕОН: Коленкур! Идите сюда...
Явление 10
(Полумрак. Двое мужчин, различить их лица нет возможности, сидят в глубоких креслах, откинувшись на спинки. Между ними стоит маленький стол.)
ОДИН: Я отказался от этой скверной привычки. Никакие ухищрения не помогают, надо бросать и дело с концом. Это слишком глупо и вредно.
ДРУГОЙ: Конечно, но не глупее и не вреднее всего на свете, и не панацея от всех бед. Если бы можно было избавиться от наших проблем, отказавшись от них... ОДИН: Я это и не предлагаю.
