Виктор Лысенков - Мементо ! (Книга стихов)
ЗАПОМНИТЕ ЭТО, МОИ БЕЗРАЗЛИЧНЫЕ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ!
ЛЕЖАЩИЕ ПОЛЕМИСТЫ
У кладбища в этой столице
У входа - номенклатурная часть,
Покойный народ не теснится
За каждой оградой - почти что гробница,
Не то что повыше,
Где яблоку негде упасть.
Вот там, где простые строители
И прочий рабочий люд
Орудовали осквернители,
Тревожа последний приют.
Славянские белые кости,
челюсти, черепа
Попавшие под лопату
Могильщиков рать погребла.
Был знатный могильщик Наимов
С дюжиной смуглых детей...
За вздрючку они научились
Могилы копать - до костей.
По-братски лежат друг на друге
Сын, отец и дед.
И крест их всеобщий срублен,
И в общем - могил их нет.
Ну что ж - к номенклатуре
Судьба благосклонней была
Не плотники. Не штукатуры
Их жизнь по-другому текла.
За долгие-долгие годы
Их тяжко уже считать
По старому доброму городу
Мне довелось всех знать.
Вы бились за равенство, братство
Велик был у вас запал...
Но кто бы ясно и страстно
О правде иной сказал?
Был я вам младшим товарищем
И долго, из года в год
На разных активах и прочих сборищах
Что-то строчил в блокнот.
Вы спорили, полемизировали
Ради высокой цели!
Для правды ли, для блезира ли
Вы так держаться умели!
В беседах, делах и спорах
Я с каждым сходился не раз
И вроде сухим был порох,
Да тощим, был видно, запас...
Все ясно. Все разлетелось.
Достойные ваши потомки
По городам и весям
Несут печалей котомки.
Зачем вы горели, шумели
Разрушена ваша страна!
Предугадать не сумели,
Что сдаст вас
меченая сатана!
И нам подсказать не сумели,
Какие нам беды грозят,
И те, что у трона засели
о главном тоже молчат:
в невиданном переделе
Надежда одна - автомат!
Мы рты разевали на "измы",
На братство, на счастье для всех...
Сказали б: начнутся убийства
И вам убивать не грех.
Куда - унесенные листья?
Игрушки чужие романы.
Нас закружило быстро
По ближним и дальним странам.
Вот Сариджон Юсупова - первая академик.*
Скажи, что с твоей семьею - вряд ли кто и поверит.
Вот вы, академик мудрый, А.М.Богоутдинов, *
Могли б вы себе представить сегодняшнюю картину?
Нет института партии. И напрочь забыт Вьетнам.
Если бы это мы вам поведали, вы бы поверили нам?
Вот вы, особист Хайдаров,*
Что вы сказали бы нам?
Что плохо держали базары, И были добры к басмачам?
А вы, фронтовик Румянцев,*
И все
редакторы первых лет,
Что толку - от критики или глянца
Ни жизни той, ни газет.
Вот теща моя. Учительница.
Заслуженная.
Сколько десятков лет подряд
Она отмывала, расчесывала, отутюживала
Сотни детей - узбечат, таджичат.
Узнала б она, что сегодня
Узбеку - таджик - враг!
Республика - преисподняя!
Таджик - таджику - не брат!
Вот хитрый наш замдекана,
Мой тезка, В.С.Петрушков.*
Приоткрывал нам тайны
Неведомых материков.
Смотрит на все с пьедестала
Быть может, спокойно один.
Дивиться ему не пристало
Учитель - великий Щедрин!
Лежащие полемисты!
Вы спорили не о том!
Кто мысль допустить мог близко,
Что главное - русский наш дом.
Забыли заветы предков
Мы все!
Про порох и русскую славу!
И слышишь теперь нередко
Обидно, мол, за державу.
Обида - обидой. Но поздно
Осколки нам собирать.
Пусть клич прозвучит наш грозно:
За русское - твердо стоять!
Под сильною русской рукою
Сумеем остатки сберечь.
Нам нужно знамя такое,
чтоб крови больше не течь!
15 апреля 1997 г.
*Сариджон Юсупова, первая женщина - академик в Таджикистане. Геолог. По национальности - бухарская еврейка. Бухарские евреи столетиями жили в Средней Азии. Теперь в основной массе покинули "благословенные края".
*А.М.Богоутдинов. Директор института истории партии в шестидесятых годах. Долгие годы по заданию ЦК КПСС провел во Вьетнаме, помогал решать вопросы партийного строительства Партии трудящихся Вьетнама, позже КПВ. По национальности - татарин.
*Хайдаров. Активный участник в борьбе за установление Советской власти в Таджикистане. По национальности - татарин.
*А.Р.Румянцев. С пятидесятых по семьдесят третий - редактор республиканской газеты "Коммунист Таджикистана". Фронтовик.
*Ткачева В.П. С тридцатых до начала шестидесятых - на станции юных техников и натуралистов. Более двадцати лет - директор. Особое внимание уделяла воспитание технической грамотности у узбекских и таджикских детей. Тогда и узбеки проходили по графе "коренная национальность".
*В.П. Петрушков вел в пятидесятые-шестидесятые годы курс по М.Е.Салтыкову-Щедрину: лекции и спецсеминары в Таджикском госуниверситете. В пятьдесят восьмом, когда хрущевские идеологи повели контрнаступление на оттепель, ваш покорный слуга на лекции по философии долго и упорно проводил линии между творчеством Некрасова и писателями советского периода. Выходило, что Некрасов отвечал всем требованиям "социалистического реализма". В период дебатов и наставлений студентов "на путь истинный", В.С. Петрушков в очень узком кругу редакции многотиражки "К вершинам знаний" очень тонко дал понять, что такого метода просто не может быть. Научил великий сатирик трезво смотреть на вещи! Но и за это низкий поклон В.С., когда для всех иных он был - и точка. Лично для меня это было огромной поддержкой среди студентов - единомышленников.
x x x
Воздух осенний, пыльный
В далекой южной столице.
МЫ - с ветераном видным.
Троллейбус по улице мчится.
Какие в окошко виды!
Коробочная разномасть:
Школы ли, магазины
Серость, убожество, грязь.
"Текстиль" корпусами низко
Припал к земле горячей,
И два штыка обелиска
Звездами смотрят незряче.
А слева - пустырь стадиона
С неровным бетонным забором,
И рад, ветеран, как влюбленный
Открывшимся вдруг обзором.
"Вот здесь стояли казармы
Во время войны минувшей,
Сгонялись сюда новобранцы
И в зной, и в зимнюю стужу.
А там, в глубине, сортиры"...
И дальше рассказ нелепый
Как "шлепнул" он сам дезертира
В то трудное, первое лето.
"Сбежал, понимаешь, он в горы
Почти за сто километров,
А в ту военную пору
Какие там сантименты!
У военкома машину
Мне дали на пару дней,
И я за те таджиком
В горы смотался на ней.
Привез я его расстреливать
Мне были даны права,
Чтобы другие не смели
Шагу шагнуть со двора.
Он был как баран, покорный
Куда его вел - он не знал,
Завел я его за уборную,
К стенке поставил,
Достал пистолет,
и
расстрелял".
Вот так... Рассказ без восторга,
Но с чувством своей правоты...
Сошел. Я ехал долго
Не видя вокруг суеты.
Я понимал: конечно - гремела война,
И как боевой лагерь жила родная страна.
И были законы едины - для всей огромной страны,
Но я в том мальчишке - таджике не видел большой вины:
Какая в горах наука - ни радио, ни газет,
И только спустя полвека здесь появился свет.
Он, может, и слышал, что где-то
С немцем идет война
Но - на другом конце света,
И дело его - сторона.
Какой там прав из "измов"
Кто знал из его кишлака?
Здесь жили при "коммунизме"
Такая была нищета.
И мальчик, не знающий мира
Попал в жернова войны.
Стал жертвой кровавого пира,
Виновным он стал. Без вины.
И был ли он добрый сердцем,
И землю свою как любил,
И что он слыхал о немце
Расстрельщик его не спросил.
Мне жалко невинную душу
Несчастный мальчишка - таджик!
Тяжелые мысли кружат,
Немеет мой бедный язык.
И в нашей истории длинной
Никто не пролил слезы,
И над душою безвинной
Нет ни креста, ни звезды.
Сообщила в кишлак похоронка,
Мол, без вести сын ваш пропал
И плач по ущелиям громко
Весть горестную передавал.
Вот все. И страница закрыта.
И сыт, и в почете палач.
В той жизни почти позабытой
Не слышал рыданий и плач.
Все так. Были странные люди
Побед, поражений и бед,
Что были чужими мы судьями
Никто не держит ответ.
Вот только. Хоть явно не связаны
Погромы и нунчаки.
И вам мы этим обязаны,
Далеких тылов смельчаки.
Нелепого выстрела эхо
В наших страданьях звучит...
Как точно слово поэта:
Ничто не забыто. Никто не забыт.
РУСКОЙ ЖЕНЩИНЕ
(вынужденная дидактика)
Будущее нации - в руках матерей
О.Бальзак.
...А что это так равнодушны
Мы, русские, к нашей трагедии?
Пытаюсь в годах минувших
Понять немоту беспредельную.
Когда началось? Как наша красавица
Замуж пошла за всех подряд
Были для нее "иностранцами"
