Валерий Денисов - В час по Гринвичу
Едущий впереди Илья чуть притормозил, и они поравнялись.
- Что загрустил? - поинтересовался Бромберг.
- Мысли разные... так сказать.
- Мысли? Разные? Нет, разные сейчас не годятся. Нужна одна - как бы нам удачнее провести лекцию в ближайшем селе. А то, увы, казна пустеет. И вообще, Плющ, вы задумывались над главным вопросом?
- Каким еще? - удивился Жора.
- Вот мы доказали, что без копейки в кармане можно достать велосипеды, что, проявив настойчивость, можно получить официальные документы и организовать небывалое путешествие. Осталось самое главное - доказать, что на этих машинах, - Илья хлопнул ладонью по раме велосипеда, - возможно совершить само путешествие. А как лучше это сделать, я пока не знаю. Мы проехали лишь сотую часть пути, а посмотри на мои ладони - они все в кровавых мозолях. На ногах потертости, суставы ноют, болят плечи. Нет, чего-то мы не додумали... Всего меня отчего-то трясет, а желудок трепыхается, словно подвешен на веревочках.
- Эй, вы там! - донесся до ушей говорящих голос уехавшего далеко вперед Королева, - Чего на месте стоите? Время не ждет.
- Увы, он прав, наш командор, время не ждет, Жора. Нажмем на свои больные мозоли.
Александр все чаще вел пробег. Жорж что-то хандрил последнее время, Илья сдавал физически. И это больше всего расстраивало Королева. Конечно, в спортивной подготовке они допустили просчет. По учреждениям бегали, а о тренировке забывали. Смешно сказать, два месяца до старта они вообще не садились в седло! Как-то по-мальчишески все получилось... Теперь ясно, что в график они не укладываются. В день проезжают едва шестьдесят километров. Осень придется встречать где-то в Сибири, а у них нет теплых вещей. Или вот какую глупость допустили: чтобы облегчить машины, сняли тормоза. И теперь тормозят подошвами ботинок о шины. Обувь горит, да и ненадежен такой стопер. На равнине сходило, а в горах?
Приближение Урала уже чувствовалось. Дорога все чаще горбилась. Поля сжимались в складки. Вот и сейчас впереди виднелся затяжной подъем. На вершине его курилось уютным дымком село...
Остановились возле первого дома. Благо во дворе за забором виднелся журавль колодца, а в горле пересохло. Илья сунулся в калитку. И нос к носу столкнулся с маленькой, согбенной старушенцией. Та, увидев полуголого мужчину, в страхе отступила назад и осенила Бромберга крестом.
- Сгинь, сгинь, нечистый...
- Это правильно, бабушка, нечистый я, грязный, дороги у вас чересчур пыльны. Да и солнце печет... пить хочется...
Заслышав русскую речь, бабка успокоилась, но пошла не к колодцу, а на улицу, явно желая посмотреть, что за люди такие прибыли. Увидев еще двоих молодцов в такой же одежде, что и первый, она истово перекрестилась.
- И что ж это вы, бессовестные, нагишом ходите? Аль кто обобрал вас?
- Да нет, бабушка. Никто нас не трогал, - вступил в разговор Александр. - Просто мы путешествуем, вот на этих машинах... А чтобы удобнее было, разделись.
- Нешто удобно вот так, нагишом, выхаживать? - опять заворковала старуха. - Да еще такими?
Она только, сейчас обратила внимание на загар Александра.
- Пошто это ты азиатом закоптился? Да и он тоже? - старуха указала на Илью, который вновь пытался проникнуть во двор. - Стой, негодник, не марай двор. Коли пить хочется, пусть вон энтот идет. - Старуха указала на Плюща. Рыжий ленинградец упорно противостоял солнечным лучам, краснел как рак, но сохранял первородную белизну.
- Вот любо-дорого посмотреть, беленький, на человека похож. А вы черти чумазые.
Плющ пошел за водой. Знакомство с селом состоялось, На всякий случай путешественники решили натянуть на себя рубахи. Зачем людей, дразнить? Тем более народу на улицах собралось много - базарный день! Ехали медленно, боясь налететь на какого-нибудь зеваку. Весь путь по селу усиленно комментировался.
- Артисты, видать, едут, - с видом знатока произнес толстомордый парень в ярко-красной расшитой косоворотке. - Сегодня в клуб пойдем.
Стоявший рядом старик с окладистой старообрядческой бородой буркнул:
- Не артисты - антихристы.
- Брось, Кузьмич, - осадил его худой мужичонка в лаптях. - На Волге я видал энтих. Циркачи точно будут...
Ребята привыкли к подобным репликам и не обращали на них внимания. Королев давал вполголоса распоряжения:
- Ты, Илья, гони к клубу. Договорись с заведующим о лекции, подготовь объявление. Билет - пятак. Мы с Жорой за хлебом заедем. А то живот уже подводит.
- Мудрое решение, так сказать, - поддержал Плющ. Едва Александр с напарником подъехали к ларьку, как вокруг них кольцом сомкнулась толпа. Люди молча сверлили взглядами неожиданных визитеров. Суровые лица мужиков не предвещали ничего доброго. Кто-то из задних рядов мрачно произнес:
- Надо бы милиционера кликнуть.
Послали за милиционером.
Сойдясь спинами, ребята выставили перед собой, как щиты, машины. Такой агрессивный прием они встретили впервые. На душе стало тоскливо. А из раскрытых окон ларька исходил одурманивающий аромат свежевыпеченного хлеба.
Милиционер с трудом пробился сквозь толпу. Подошел к велосипедистам, кашлянул для солидности и попросил документы. Множество бумаг с гербовыми печатями произвели на него необычайное впечатление. Представитель власти почувствовал глубочайшее уважение к людям, облеченным столь высокими полномочиями. Он взял под козырек и вежливо произнес:
- Милости просим в наши края. - А затем обернувшись к мужикам, строго проговорил: - Ну чего не видели? Расходись!
Толпа сдавалась нехотя.
- Расходись, расходись, - бурчали под нос селяне, - а того не видит, что порядочные люди в таком виде на честном народе не появятся.
* * *
Бывают люди, рожденные для добра. В голодную пору они поделят с тобой краюху хлеба, приютят в ненастный день, придут на помощь - лишь намекни. Из такой породы оказался и Гордей Фомин, бывший чапаевец, ныне сельский милиционер. Как только поредела толпа, он потащил велосипедистов к себе.
-- Изба, правда, не велика, но коли потесниться, место найдется. А то, виданное ли дело, сколько верст отмахали! Небось гудят ноги-то?
-- Есть малость, - ответил, улыбнувшись, Александр. Ему сразу понравился этот симпатичный долговязый человек в серой солдатской шинели.
Пока шли к дому, Фомин расспрашивал о путешествии, и все больше поражался дерзкому замыслу спортсменов.
Он покачивал головой и бесконечно повторял: "Скажите на милость, что же это будет?"
Двор Фомина не отличался размерами: шагов двадцать в любую сторону. Изба рубленая, прокопченная временем. К ней притулилось небольшое ветхое строение, то ли сарай, то ли хлев - не поймешь. Именно к нему и направился Гордей.
- Здесь ранее коровенка стояла. Но сейчас чисто. Скотину не держу из принципа. - Фомин вопросительно посмотрел на гостей, - дескать, поняли или нет, о чем речь. Но так и не угадав ответа по лицам путешественников, добавил: - Против собственности я...
- А-а... - протянул Плющ.
- Вот те и а... - передразнил Гордей. - Вобчем сараюшка чистый, можно ваши лисопеды поставить. А самих милости прошу - в горницу.
В доме царствовала тишина. Жена Фомина, как он объяснил, с утра снарядилась на базар. А дети? Кто знает, где могут быть дети в погожий июльский день...
- Бегают где-то... - неопределенно сказал Гордей. - Оно и к лучшему: потише без них-то.
Фомин усадил гостей за чисто выструганный дубовый стол, подал крынку с молоком и ржаной каравай.
- Подкрепитесь малость, а я сбегаю посмотрю, куда это ваш дружок делся. Клуб, говорите, поехал искать? Ну тогда я мигом. - И Фомин исчез за дверью...
* * *
Вечером отправились в клуб в сопровождении Фомина.
- Как под конвоем, - шутил Илья.
Было еще совсем светло, и старая церковь с колокольней, срезанной артиллерийским снарядом, четко выделялась на фоне далеких пепельно-серых облаков.
- Храм божий ныне служит культуре, - с видом знатока пояснил Бромберг. - Вы не смотрите, что он обшарпанный. Будьте уверены, внутри совсем даже чисто...
Королева обескураживала тишина, стоящая вокруг церкви. Людей не видно, хотя афишу о предстоящей лекции Илья вывесил на самом бойком месте базарной площади. Да и на церковных воротах она белела. "Может быть, они уже в зале", - с надеждой подумал Александр.
У входа их встретил веснушчатый рыжий паренек, исполнявший в клубе обязанности кассира. Он многозначительно протянул навстречу "лекторам" жестяную банку для мелочи. На дне ее тускло желтел один-единственный пятак.
- Мой, - пояснил парень.
Скамейки в зале пустовали.
-- М-да... - смущенно протянул Фомин и поскреб затылок. Непонятно почему, но он чувствовал себя виновным перед этими московскими парнями. Вот чертовы люди - не хотят культуры! Им бы гармошку на весь вечер да бутылку выжрать.
-- Не то говоришь, дядя Гордей, - перебил рыжий парень. - Вы не слухайте его, товарищи. Народ у нас и о культуре физической узнать хочет. Особливо молодежь. Но вот ведь дело какое. Люди в мирной жизни до копейки жадные стали. Вишь, пятак мужик отдаст, если будет знать, что на дело. А лекция, спорт для него пока темнота одна. Так что не обижайтесь. Вот если б даром...
![Юрий Самсонов - Плутни робота Егора [Плутни Егора]](/uploads/posts/books/63011/63011.jpg)
