З Вендров - Наша улица (сборник)
- Ах, дочка, за два сезона я тебе, с божьей помощью, целую сотню отдам за твои двадцать пять рублей, да еще свадьбу справлю не хуже людей. Только бы купить лошадь...
Шутишь, что ли...
- Я боюсь, отец! Кто знает, что может случиться. Ципа так и льнет к нему, эта толстуха... Он не хочет ждать...
- Так что же, мне, значит, ложиться и помирать?
Дети собственного отца не жалеют...
- Но что ты хочешь от меня? Чем я могу помочь? - воскликнула Зелда с горечью.
- Ведь отец свалится под ярмом, - вмешалась Рикля, - еле на ногах держится. Сколько ему еще таскаться с коромыслом?
- И куда мама денется с детьми, если я свалюсь? - вставил Файтл.
- Камень, а не девка, - проворчал Мендл.
- Смотрите-ка на этого благодетеля за чужой счет! - набросилась на него Зелда, радуясь случаю излить на кого-нибудь свою горечь.
- А я тоже не стою в стороне, - ответил Мендл. - Всю зиму приносил отцу по рублю в месяц. Доктор мне рыСий жир велел пить и молоко, а я все отдавал матери. "Благодетель за чужой счет"...
- Но чего вы хотите от меня, - заплакала Зелда, - чтобы я с себя рубашку сняла? Нате, берите, сдерите с меня кожу. Мне ничего не нужно, была бы только лошадь. Пусть бы меня уж земля проглотила, боже праведный!
- Ну, тише, не плачь! - сказал Файтл. - Не хочешь - не надо. Но я думал: родное дитя...
- Бери, бери всё! Мне деньги не нужны. Мне и жених не нужен. Бери двадцать пять, пятьдесят, все до последней копейки берите...
- Ну, вот я и возьму у тебя двадцать - тридцать рублей... Если бы не ярмарка завтра, я бы у тебя и не просил. Завтра можно задаром купить... Сотню верну; с божьей помощью, и подвенечное платье будет, и подарки...
Но Зелда его уже не слушала: набросив на голову платок, она с плачем выбежала из дому...
6
На следующий день вся семья чуть свет была уже на ногах.
Мендл и Лейбл даже на работу не пошли. Не успела установиться ярмарка, как они с отцом уже были там.
Файтл, как только начал копить деньги на лошадь, являлся на каждую ярмарку и вертелся там среди выведенных на продажу лошадей; у одной приподнимал хвост, у другой - ногу, заглядывал в зубы, рассматривал копыта, тыкал кулаком в бок... Он уже знал, что если лошадь то и дело переставляет ноги, подгибая одну из них, значит, она слаба на ноги. В таких случаях он, отходя, бросал: "Не для меня товар". Он вертелся среди цыган, заводил разговоры с конюхами, вел себя как солидный покупатель, который ищет настоящий товар.
Барышники знали, что Файтл не ахти какой покупатель, но что у него хватит денег на простую рабочую лошадку - никто не сомневался; человек столько лет собирается купить лошадь...
В это воскресенье, только пришел он на ярмарку, барышник Копл хлопнул его по спине:
- У меня для тебя коняга, Файтл, игрушка! Губернатору впору на нем ездить, право слово!
И недолго думая вывел вперед худую клячу, начал бить ее кнутовищем, немилосердно тянуть за узду, надсадно кричать "но, но", приговаривая:
- Видишь ход? Огонь! Ноги... На спину посмотри, на шею!..
Кляча вертелась во все стороны, дрыгала ногами, как бы ища места, куда укрыться от ударов Копла.
Файтл постоял, посмотрел, как настоящий ценитель, а потом, сохраняя хладнокровие, сказал:
- Прокатись на ней, Копл!..
Копл вскочил на лошадь и несколько раз проехал взад и вперед мимо Файтла, не спускавшего глаз с ног клячи.
Вслед за Коплом прокатился на ней и Мендл.
Файтл проверил у клячи глаза, зубы, копыта и остался доволен.
Особой красотой кляча, правда, не отличалась. Сомнительно, чтобы на ней захотел ездить губернатор. Но Файтл, годами мечтавший о собственной лошади, видел в этой кляче, которая прошла все ступени горемычной лошадиной жизни, исполнение всех своих желаний.
- Что просят за эту падаль? - спросил Файтл равнодушным тоном, будто товар ему не нравился.
- Хочешь купить? - ответил Копл.
- Если цена подходящая.
- Честное слово?
- Честное слово... А ты что думаешь? Э-э...
- Дай руку.
Файтл протянул правую руку, Копл звонко ударил по ней и с жаром сказал:
- Она пойдет к тебе за сорок четыре целковых. С уздой, со всеми причиндалами... По дешевке покупаешь - твое счастье; да поможет тебе бог.
Долго торговались, били по рукам, пока сговорились на тридцати девяти рублях с магарычом Файтла.
7
Все время, что Файтл торговался с Коплом, он изо всех сил стирался казаться равнодушным; но стоило ему взяться за уздечку, чтобы вести домой лошадь, свою собственную лошадь, как радость прорвалась наружу - даже руки задрожали.
Годами Файтл мечтал о лошади - и наконец, вот она, родная...
Мендлу и Лейблу очень хотелось повести клячу за узду, но стец и прикоснуться к ней не дал:
- Оставьте, не трогайте!
Файтл, не сводя глаз с лошади, шагал рядом с ней совсем как молодой.
Лейбл побежал вперед сообщить радостную весть о том, что отец купил лошадь. Но Рикля вместе е детьми уже бежала ему навстречу.
И когда она увидела сияющее, сразу помолодевшее лицо Файтла, ей вспомнился день их свадьбы.
Файтл без слов указал ей глазами на лошадь: гляди, мол, какая удача!
Рикля начала вытирать глаза концом фартука. Она даже не спросила мужа, сколько он уплатил за лошадь.
Фангл не мог устоять против соблазна показать жене, какoго орла он купил. Передав узду Мендлу, он коротко приказал:
- А ну, прокатись разок...
Мелдт проехался на кляче несколько раз взад и вперед, а Файтл с Риклей стояли и смотрели. И чем дольше Файтл смотрел на лошадь, тем больше менялось его лицо. Понемногу огонь в его глазах погас, бессильно опустились руки, сгорбилась спина: как будто отдав сыну узду, он отдал ему и все свои силы. На лошадь он теперь уже смотрел безразличным взглядом и печально качал головой.
Рикля испугалась:
- Файтл, что с тобой?
- Дожил... - Файтл указал рукой на лошадь, в голосе его прозвучала безнадежность. - Дожил, но бог знает, придется ли мне на ней ездить... Бог знает.
- Что ты говоришь? Господь с тобой!..
- Нет сил, - махнул рукой Файтл, - хлопотал, хлопотал... Зачем?
- Ну что ты, Файтл? Теперь, с лошадью, тебе просто раздолье. Не будешь больше таскать коромысла с полными ведрами на плечах.
Но Файтя говорил свое:
- Не придется мне на ней ездить. Нету сил... Стоило хлопотать, суетиться... А что толку? Дожил...
1910-1956
СИРОТА
1
Все знали ее под кличкой "Сирота". Настоящее имя девушки - Ханеле давно было забыто. Да никого оно и не интересовало. Сирота была воспитанницей городка.
Когда Ханеле исполнилось пять лет, ее отец - чернорабочий на небольшом мыловаренном заводе - однажды в зимнюю ночь, не жалея хозяйских дров, жарко натопил заводскую печь и лег спать около докрасна накаленной железной дверцы. Утром его нашли мертвым.
Причина смерти была не совсем ясна. Одни говорили - от угара, другие от разрыва сердца.
- Всю жизнь жаловался на сердце...
Вдове было все равно, от чего умер ее кормилец. Она только знала, что он ее оставил с пятью детьми мал мала меньше, несчастной и одинокой, как на необитаемом острове, что теперь она "словно корабль без руля". Рыдая, она требовала от покойника ответа: на кого он их оставил и что ей теперь делать?,. В своих причитаниях она горько жаловалась на жестокую смерть, которая заодно не забрала и ее...
На кладбище вдова пришла совершенно обессиленная, слезы она уже все выплакала, и слова у нее иссякли. Она только стонала от горя. А когда повалилась на могилу мужа, ее с трудом оторвали от нее.
Ночью она горела как в огне и пугала детей своим бредом.
Еще не окончилась траурная неделя, а вдова уже последовала за своим покойным мужем, как бы опасаясь, что на том свете некому будет присматривать за ее Акибой...
Если бы вдова скончалась на полгода позже, никто, быть может, и не подумал бы о сиротах. Мало ли кругом сирот? Но здесь несчастье обрушилось неожиданно и сразу.
Община была застигнута врасплох. Шутка ли сказать, отец и мать скончались оба в одну неделю!.. Все были потрясены, и каждый чувствовал себя как бы ответственным за судьбу детей.
В синагоге шумели: необходимо что-нибудь сделать для сирот, каким-то образом обеспечить их!
- Почему ничего не делается для бедных сирот? Что будет с несчастными сиротами? - требовали ответа от раввина и общины.
- Скорей совещание! Созовите совещание, надо подумать о сиротах!
- Ничего, община не обеднеет, если возьмет на себя содержание пяти несчастных детей.
Когда потрясение первых дней миновало и у людей хватило времени сообразить, что "всех не обеспечишь", тогда стали подумывать о том, куда бы пристроить детей, как от них избавиться.
- Община не может взять на себя такую обузу, - раздавались голоса.
- Шуточное ли дело, целых пять человек кормить, одевать, обувать да обучать!
- Можно помогать месяц, два, ну, три месяца! Но на долгие годы?.. Кто в состоянии взять это на себя?
- Если бы речь шла о содержании одного ребенка или, скажем, двоих. Но на пятерых и капиталов Ротшильда не хватит!
