Иосиф Бродский - Демократия !
Точнее, большевики меньшевиков победили.
Что значит -- точнее? Что ты этим, Густав, хочешь сказать?
Что победа большинства над меньшинством и большевиков над меньшевиками -- не одно и тоже. Ровно наоборот, между прочим. В процентном отношении, во всяком случае. По отношению к нации большевики ничтожным меньшинством были.
Ну, заговорил! Базиль Модестович, слышь, что Густав несет? Да тебе за такие речи... Где мой портфель?
А, пусть его, Петрович. Пятнадцать минут осталось.
Ну-с, господа министры, -- голосуем?
Да как же, Базиль Модестович! Это ж чистая контрреволюция. Его брать надо!
Нельзя его брать, Петрович: он нам для кворума нужен.
Трое за, один против -- это победа большинства. Двое против одного -драка в подворотне. Без Густава получается не голосование, а черт те что. Позор в глазах мировой общественности. Сначала, говорю, проголосовать надо.
А после? После мы его берем, да?
А после, Петрович, если большинство победит -- Густава брать не за что. Потому что после будет демократия. Что до демократии было контрреволюцией, при демократии -- славное прошлое.
Тогда я, Базиль Модестович, против демократии! Кого же мне при ней брать? Себя, что ли?
Потому-то ты и должен голосовать за. То есть примкнуть к большинству. Насчет кого брать при демократии -- не волнуйся: этого добра всегда хватает. Масса людей будет против, в оппозиции. С меня можешь начинать. Хотя я -оппозиция лояльная.
Да как ты можешь, Базиль Модестович, говорить такое? Да чтоб я...
Тебе же легче, Петрович, будет: при демократии, я имею в виду. Работы меньше. Сначала тех, кто за демократию, выпустишь. Это тебе на несколько лет хватит. Потом тех, кто против, хватать -- это ж совсем не бей лежачего. Старая гвардия и т. д. -- да ты их и знаешь лучше.
Все равно против. Потому что выпущенные во Дворец попрут, и нам -кранты.
Потому-то ты и должен голосовать за. Чего им во Дворец переть, если мы -- за. За то, за что и они. Если во Дворце меньшинство большинству подчиняется? Ведь это их голубая мечта и есть. Да и не выпускай ты их всех сразу. По одному.
Все равно попрут. Одно слово -- демонстрация.
Да, от слова "демон".
Я думала -- "монстр".
"Демос", Цецилия, "демос". Народ по-нашему.
Неважно. Их голубая мечта -- демократия повальная. У них насчет демократии -- полное единогласие.
Темные они, Петрович, -- оттого что слишком долго в оппозиции были. А мы им разъясним. Верно, Цецилия? Доверим это дело министерству культуры?
Я записываю, Базиль Модестович.
Да и так записывается, Цецилия. ([Кивает в сторону медведя.]) Не сейчас. Времени нет. Ну, в общем, кинь им эту идею, что единогласие -- мать диктатуры.
Вернее, дитя.
Дитя всегда в мать. Главное, чтоб поняли, что за что боролись, на то и напоролись... Что цель достигнута, как говорил кайзер. Больше бороться не с кем. Во всяком случае, не с нами.
А за торжество справедливости?
Да, они же -- за торжество справедливости. За идеалы.
Да, они против нас. Мы же -- правительство.
Когда проголосуем, они будет за. Торжество справедливости выражается, Густав, в тех же формах, что и торжество несправедливости. То есть кончается тем же правительством.
Ой, записываю.
Давай, давай, а то Топтыгин уже вспотел, поди.
[Входит Матильда, на ней одна комбинация,]
Господин Президент, там пресса собралась, вас требуют.
Скажи, обеденный перерыв еще не кончился. Поняла?
Поняла, господин Президент. Ой, а правда, что у нас демократия будет?
Там будет видно. Через пятнадцать минут. Зарплата, во всяком случае, у тебя не изменится. Рабочие часы и телефон тоже. Ступай.
[Матильда выходит, стаскивая с себя на ходу комбинацию.]
Чего это она?
В чем дело, Петрович?
Ну это... одета легко. Не лето ведь.
Может, у нее с телохранителем что?
Ревнуешь, Цецилия?
Да как вы можете, Базиль Модестович?
Или состояние экономики нашей символизирует.
Или -- отход от догмы.
Скорее -- последнее.
Все-таки -- представляет народ.
Трудящихся.
Но не пролетариат.
Крестьянство тогда.
Н-да, кровь с молоком.
Либо -- интеллигенцию.
Нашлась интеллигентка! ([Взрываясь.]) У-у-у, бесстыжая! Да в старые добрые времена я бы ее даже форинов доить в валютный бар не пустила! Она же и языков не знает! Только наш да местный. Интеллигентка! Я ей билет на Лебединое бесплатный предлагала. Так не пошла! Я бы ее... я бы ее... она даже Чехова не читала. Че-хо-ва!
Ревнуешь, Цецилия. Матильда в партии с 17 лет. Дочь проверенных товарищей. В театр не пошла оттого, что работала сверхурочно. Доклад о сельскохозяйственной политике готовила.
Я и говорю -- кровь с молоком.
Тем более -- лебединая песнь. Говоря о сельском хозяйстве.
Одно слово -- Чайковский.
Сен-Санс!
Молодец, Цецилия.
Да где там Сен-Сансу до Чайковского! У них даже и коллективизации не было.
У лебедя, Петрович, шея -- главное.
Ноги. Вот хоть Цецилию спросить.
Ну-с, господа министры, -- голосуем?
Голосуем, голосуем.
А у нас, Базиль Модестович, зарплата изменится?
Да, рискуем все-таки.
Работа вредная.
На атомной электростанции за это даже молочко дают.
Ну, диета, я думаю, у нас не изменится. Из Варшавского пакта и их СЭВа мы выходить не собираемся. Сам всегда считал, что меню у союзников должно быть общее. Залог, так сказать, взаимопонимания.
Ну да, пищеварение как общий знаменатель.
Верней -- пищеварения этого итог.
Густав! При дамах!
Насчет зарплаты это вы Густава спрашивайте. Что до молочка, то все-таки не советую. Коровы все-таки местные. От ихнего вымени Гейгер больше балдеет, чем от самого реактора. Верно, Петрович?
Да. Молочко это за вредность -- сплошная тавтология.
Если только, конечно, Сам в Общий Рынок не вступит. Чего бы я ему, конечно, желала; а то у них там уже мыла нет. Да и на кой ему всю дорогу с пятилетним планом себе голову морочить? Пусть его в Брюсселе составляют. У них и компьютеры получше.
То-то он про общий европейский дом распелся.
С другой стороны, они там в Евразии только раз в месяц в баню ходят. Спросите хоть Цецилию. Или лучше Петровича.
Да ты, Густав, молчи! Тебя каким мылом ни три, контру не отмоешь.
Вот-вот, патриот разговорился. По Рязани своей скучать изволите, Петрович? Ностальжи де ла бу, иначе не назовешь. Сколько лет тут живете, а все в хлев тянет. Хотя, казалось бы, на местной женат.
Ты бабу мою, Густав, не трожь. Она хоть местная, да полукровка. У местных ваших клитора днем с огнем не сыщешь. Рыбы!
Петрович! При дамах!
Оттого мужик тут в педрильство и кидается. Или на демонстрации. Часто не знаешь, какую статью ему шить.
Базиль Модестович, он наше национальное достоинство оскорбляет!
Господа министры, господа министры, не ссорьтесь.
Я всегда считал, что иностранец не должен быть министром внутренних дел. Иностранных -- пожалуйста, а внутренних -- нет.
Контра ты, Густав, нераскаянная. Не говоря -- клитор дело внутреннее. Ну, да откуда тебе знать-то с твоей местной.
Да как вы смеете!
Да как вам, Петрович, не стыдно!
Господа, господа, не ссорьтесь.
Министру внутренних дел стыд неизвестен, Цецилия.
Министр внутренних дел -- он как гинеколог.
Я всегда считал, что иностранцу нельзя...
Господа министры, господа министры, успокойтесь. Во-первых, Густав, ты неправ. Министр внутренних дел...
И юстиции.
...и юстиции должен быть иностранцем. Гарантия большей объективности, и никакого непотизма. Вспомним римское право. Плюс всегда лучше, если угнетатель -- а закон всегда угнетатель -- чужеземец. Лучше проклинать чужеземца, чем соотечественника. На этом все империи держатся. Вспомним цезарей, в худшем случае Сталина. Своего рода психотерапия. Здоровей ненавидеть чужого, чем своего.
Ой, записываю.
Но я не могу голосовать вместе с человеком, который оскорбляет достоинство моей нации!
Если бы он был свой, то да, тогда бы ты, Густав, не мог. Но поскольку он иностранец -- можешь. Ибо он ведет себя естественно. Более того: благодаря его естественности, и ты ведешь себя естественно, приходя в бешенство. Что есть естественная реакция. Это, значит, во-первых. Во-вторых, гинекологические его наблюдения если и оскорбительны для достоинства нации, то только для ее половины. Вот даже Цецилия не реагирует.
Ей что. У нее четверо детей. Скуластенькие. Или потому что знает, что Петрович преувеличивает. То есть преуменьшает.
Погорячился он, Базиль Модестович.
Погорячился ты, Петрович?
Ага.
В любом случае достоинство нации не размером этой вещи определяется. И в любом случае мы должны заботиться о достоинстве [всей] нации. Поэтому прибавим еще восстановление флага и гимна, которые до Перемены К Лучшему существовали, а? Ты как на это, Петрович?
Я чего, я за. Хотя чего он символизировал -- никогда не мог добиться. Даже пыткой.
