Василий Шукшин - Позови меня в даль светлую
-- Сынок пришел! Поесть хочешь?
-- Нет, -- сказал Витька. -- Я у Юрки поел...
-- Господи!.. "У Юрки". Он и так едва концы с концами сводит, а он объедает ходит...
-- Нам дед Ефим сала дал.
-- Витьк, ну-ка сыграй нам! -- сказал дядя Коля. -- А?
-- Я уроки не выучил, -- сказал Витька. И посмотрел на дядю Володю не очень любезно.
-- Ну, сыграл бы... -- попросила и мать.
-- Хо!.. Говорю же: уроки не выучил...
-- Что ж ты до сих пор не выучил? -- обиделся дядя Ко-ля. -- Ох, Витька, Витька... Ну, иди учи.
Матери неловко стало за столь открытую нелюбезность сына.
-- Ну, иди, иди -- учи, -- тоже сказала она.
Витька ушел в горницу.
Дядя Володя поднялся...
-- Ну, пора и честь знать, как говорят.
-- Да посиди еще! -- воскликнул Николай. -- Чего ты? Еще успеешь. Куда торопиться-то?
-- Посидите, -- сказала и Груша.
-- Да нет, пойду... А то темно станет. Включу счас телеви-зор, постановку какую-нибудь посмотрю.
Витька у себя в горнице похоже передразнил дядю Во-лодю.
-- Да нет, пойду... А то темно станет, хулиганов полно на улицах... Гусь-Хрустальный.
-- Ну, приходите... Не забывайте, -- слышалось из боль-шой комнаты. Мать говорила.
-- Ладно, ладно -- приду, -- опять изобразил Витька не-навистного ему гостя. -- В воскресенье приду. Может, в суб-боту... Явлюсь, так сказать.
И стал дядя Володя являться. По субботам и воскресе-ньям.
Раз явился:
-- Здравствуйте. Немного все же похолодало. Чувствует-ся. Лист уже пожелтел.
Два явился:
-- Здравствуйте. Сегодня потеплей. Но все равно скоро -- конец. Лист только до первого ветра: слетит.
Три явился:
-- Слетел. Голенькие стоят. Пора...
Один раз мать с Витькой откровенно поговорили.
-- Уроки выучил?
-- Выучил.
-- Ну-ка, сядь -- поговорим. Как тебе дядя Володя-то?
Витька хотел увильнуть от ответа. Пожал плечами, как он делал, когда не хотел говорить прямо.
-- Что? -- спросила мать.
-- Ничего...
-- Не глянется?
Витька опять пожал плечами.
Мать кивнула головой, подумала... И вдруг засмеялась милым своим, ясным смехом.
-- Ох, и но-ос!.. На семерых рос, одному достался. А, Витька?.. Вот так нос!
Витька моментально осмелел, затараторил:
-- Да он этим своим носом всю мебель нам посшибает! Это же не нос, а форштевень!
-- Руль, -- коротко определила мать. -- Но... Витька... дружок: нам не до жиру -- быть бы живу. Так, сына. Дело на-ше... неважнецкое.
-- Да что, с голоду, что ль, помираем?
Мать засмеялась.
-- Да нет, что же?.. Нет. Немолодая уж я, сынок, -- выби-рать-то. Вот штука-то. Время мое ушло. Ушло времечко... -- Мать вздохнула. -- Десять бы годков назад -- этот бы дядя Володя... -- И не стала досказывать. А стала говорить совсем другое -- может, себя убеждала:
-- Да он неплохой -- так-то... Вон какой рассудительный. Не пьет.
-- Не пьет, а по бутылочке всегда приносит.
-- Да это ж... что ж? Разве это пьет? Так-то пьет -- это не страшно.
-- С бутылочки все и начинается, -- стал тоже рассуждать Витька.
Мать опять засмеялась.
-- Нет, у него тоже уж теперь -- не начинается. Сам не молодой. Нет, так-то... зачем же зря человека хаять? Не надо. Не витязь, конечно, но...
-- Какой уж там витязь -- гусь!
-- Не надо так! -- строго велела мать. -- Разговорился! Малой еще -так разговаривать. Ишь ты... Подрасти сперва, потом уж рассуждай. А то... больно языкастые нынче стали.
И опять пришел дядя Володя.
Витька увидел его раньше, в окно.
-- Идет! -- крикнул он.
-- Кто?
-- Ну, кто?.. Хрустальный!
-- Витька! -- сердито сказала мать. -- Ну-ка, отойди отту-да, не торчи.
Витька отошел от окна.
-- Играть, что ли?
-- Играй, какую-нибудь... поновей.
-- Какую? Может, марш?
-- Да зачем же марш-то? Генерал, что ли, идет? Вот, ка-кую-то недавно учил...
-- "Венок Дуная"? Мы его еще не одолели. Давай "Смеш-ное сердце"?
-- Играй. Она грустная?
-- Помоги-ка снять... Не так чтобы очень грустная, но за душу возьмет. Ручаюсь.
Мать сняла со шкафа тяжелый баян, поставила Витьке на колени.
-- Там есть, например, такие слова: "Смешное сердце, не верь слепой надежде: любовь уходит..." Куда уж грустней -- зареветь можно.
-- Да уж...
Витька заиграл "Смешное сердце".
Вошел дядя Володя, аккуратненько отряхнул шляпу у по-рога и тогда только сказал:
-- Здравствуйте.
-- Здравствуйте, Владимир Николаич, -- приветливо от-кликнулась мать.
Витька перестал было играть, чтоб поздороваться, но увидел, что дядя Володя не смотрит на него, отвернулся и продолжал играть.
-- Дождик, Владимир Николаич?
-- Сеет. Пора уж ему и сеять.
Дядя Володя говорил как-то очень аккуратно, состоя-тельно, точно кубики складывал. Положит кубик, посмот-рит -- переставит. За время, пока он сюда ходил, он осмелел, вошел во вкус единоличного говорения -- когда слушают.
-- Пора... Сегодня у нас... что? Двадцать седьмое? Через три дня -октябрь месяц. Пойдет четвертый квартал.
-- Лист облетел? -- спросил Витька.
-- Весь. Отдельные листочки еще трепыхаются, но... скоро и эти слетят.
Дядя Володя прошел к столу, вынул из портфеля бутылку шампанского. Поставил на стол.
-- Все играешь, Витя?
-- Играет! -- встряла мать. -- Приходит из школы и начи-нает -- надоело уж... В ушах звенит.
Это была несусветная ложь; Витька даже приостановился играть, изумленно глянул на мать... и продолжал играть. Во-обще Витьку удивляло, что мать, обычно такая живая, острая на язык, с дядей Володей во всем тихо соглашалась.
-- Хорошее дело, -- похвалил дядя Володя. -- В жизни пригодится. Вот пойдешь в армию: все будут строевой шаг отрабатывать, а ты -- в Красном уголке на баяне трениро-ваться.
-- На баяне не тренируются, -- сказал Витька. -- Трени-руются на турнике.
-- А на баяне что же делают?
-- Репетируют.
Дядя Володя снисходительно посмеялся... Посмотрел на мать, показал глазами на Витьку.
-- Все знают.
-- Ну, они нынче...
Витька тоже посмотрел на дядю Володю... И ничего не сказал. Продолжал играть "Смешное сердце".
-- Садитесь, Владимир Николаич. Садитесь.
-- Если талант есть -- большое дело, -- продолжал дядя Володя, сев за стол. -- С талантом люди крепко живут.
-- Наоборот, -- опять не выдержал Витька. -- Юрка гово-рит: талантливым всегда первым попадает.
-- Витя!..
-- Какой Юрка?
-- Да мальчик тут один... по соседству, -- пояснила мать. -- Давайте, Владимир Николаич...
-- С плохими товарищами не знайся, -- сказал дядя Во-лодя.
-- Да он хороший мальчик... учится хорошо. На квартире здесь живет. Витя, ты если сел играть, играй.
-- Играю.
-- Попадает, Виктор, не талантам, попадает... неслухам, грубиянам -этим попадает, верно. А талант... -- это талант. Ну, и учиться, конечно, надо -- само собой.
-- Вот учиться-то... -- Мать строго посмотрела на Вить-ку. -Лень-матушка!.. Вперед нас, видно, родилась.
Витька поддал на баяне.
-- Витька, смори маленько. В ушах, правда, звенит.
-- Плохо с учебой, Виктор?
-- Чего только не делаю: сама иной раз сяду с ним: "Учи! Тебе ведь надо-то, не мне". Ну!.. В одно ухо влетело, в другое вылетело. Был бы отец-то... Нас-то много они слушают!
-- Отец-то пишет, Виктор?
-- А чего ему писать? -- отвечала мать. -- Алименты свои плотит и довольный. А тут рости как знаешь.
-- Алименты -- это удовольствие ниже среднего, -- заме-тил дядя Володя. -- Двадцать пять?
-- Двадцать пять.
-- Стараться надо, Виктор. Маме одной трудно.
-- Понимали бы они...
-- Ты пришел из школы, сразу раз -- за уроки. Уроки приготовил -поиграл на баяне. На баяне поиграл -- пошел погулял.
Мать вздохнула.
Витька играл "Смешное сердце".
Дядя Володя открыл бутылочку шампанского.
-- Как она у нас -- пук! -- засмеялся он, довольный.
-- Надо наклонять, -- встрял Витька, -- тогда и "пук" не будет.
-- Шампанское должно пу... стрелять, -- авторитетно сказал дядя Володя. -- Прошу вас, Агриппина Игнатьевна. -- И дядя Володя опрокинул шампанское в большой рот.
-- Х-у-у, -- сказал он и поморгал маленькими глазами, -- в нос дает.
Витька захохотал.
Мать с укоризной поглядела на него.
-- Держите, Агриппина Игнатьевна.
Мать тоже выпила... И долго улыбалась и вздрагивала.
-- Стремиться надо, Витя, -- продолжал дядя Володя, на-ливая еще два фужера.
-- Уж и то говорю ему: "Стремись, Витька..."
-- Говорить мало. Что говорить!
-- Как же воспитывать-то?
Дядя Володя кивнул головой, приглашая Грушу опроки-нуть фужерчик.
-- Ху-у-у, -- опять сказал он. -- Все: пропустили по пово-ду воскресенья, и будет. -- Дядя Володя закурил. -- Я ведь злоупотреблял, крепко злоупотреблял...
-- Вы уже рассказывали. Счастливый человек -- сократи-лись... Взяли себя в руки.
-- Бывало, утром на работу идти, а от тебя, как от цикло-на, -- на версту разит. Зайдешь, бывало, в парикмахер-скую -- не бриться, ничего -откроешь рот, он побрызгает, тогда уж идешь. Хочешь на счетах три положить -- кладешь пять.
-- Гляди-ка!
-- Да. В голове -- дымовая завеса, -- обстоятельно рас-сказывал дядя Володя, полагая, что это и занимательно, и поучительно. -- А у меня еще стол напротив окна стоял, в одиннадцать часов солнце начинает в лицо бить -- пот гра-дом!.. И мысли же комичные возникают: в ведомости, допус-тим, написано: "Такому-то на руки семьдесят пять рублей". А ты думаешь: "Это ж сколько поллитр выйдет?!" Хе-хе... И ведь начинаешь делить, вот что самое любопытное. Делить начинаешь невольно!
