Николай Лейкин - Сборник рассказов
— Ведь не с мазуриком пить будешь! Мы, брат, по первой гильдии, две медали имеем и к празднику третью ждем. Что брюхо-то у нас масляное, так это пустое!.. Попа и в рогоже знают… У нас везде доверие… По две, по три тысячи без расписки перехватываем…
Три рюмки, выпитые одна за другой, отуманивают купца. Он уже не отходит от буфета, требует себе четвертую рюмку и начинает рассказывать о своем патриархальном житье-бытье в Ржеве, о своей торговле, о сыне, который «без спросу не смеет ни-ни»…
— У меня в доме все по струнке… К обедне ежели, так все гуськом… в баню — гуськом. У нас по постам чтобы скоромь — боже избави! Сковороды после мясоеда и те выжигаем. У нас благочестиво. Мы, почитай, по шести раз в год иконы на доме подымаем. У меня жена молодая, я на второй женат, но чтобы драка была — никогда! Только раз и потеребил, да и то за дело… А что, поднеси-ка мне водочки-то какой получше… заморской… — заканчивает он.
— Киршвасеру не желаете ли? Пятьдесят копеек рюмка будет стоить.
— Еще разговаривать! Цеди!.. Захотим, так весь твой буфет десять раз купим!
К буфету подходит офицер, требует рюмку коньяку и пристально смотрит на расплачивающегося из бумажника купца. Из бумажника выглядывают сотенные, пятидесятирублевые бумажки.
— Что, барин, смотришь? — обращается купец к офицеру. — Поди, думаешь, зачем это старый пес в вертеп привалил? А я, брат, нарочно… Потому у меня сын есть. Буду в Питер его посылать, так предупрежу… Вертеп, мол, есть там один, так не ходи!
Офицер улыбается.
— Нечего улыбаться-то, а ты вот лучше не погнушайся да выпей со мной, стариком. Хорошеньким угощу. Мы тоже знаем, как себя соблюдать: и с генералами за одним столом сиживали.
Офицер отходит.
— Вы гостей не тревожьте. Они сами по себе, а вы сами по себе… — замечает буфетчик.
— Дайте рюмку мараскину в долг до конца вечера, — обращается к буфетчику какая-то разряженная бабочка. — Ужо гостя найду, так отдам.
Буфетчик наливает. Бабочка пьет и отходит. Купец смотрит ей вслед маслеными глазами и говорит буфетчику:
— Из прелюбодеек, поди, барышня-то?
— Да ведь у нас всякие ходят, потому место гулевое… — отвечает буфетчик.
— А что, окликать ее можно? — И, не дождавшись ответа, купец кричит: — Барышня! Умница! Как вас?.. Вернитесь!
— Татьяна Ивановна! — присоединяет свой голос буфетчик. Бабочка подходит к купцу.
— Вы не тверские будете? Родители-то у вас есть? Который годок-от тебе пошел? — закидывает он ее вопросами.
— Можно взять пару апельсинов? — спрашивает она вместо ответа.
— Бери, писаная… бери! Авось не разоримся!
— А вы коробку конфет мне купите?..
— Вали, что спрашивать! Сядем вот только к столику да потолкуем. Мы хоть старенькие, а добрые!
Они садятся к столику близ буфета. Купец гладит ее по плечу и говорит:
— Вишь, какая сдобная, что твоя сайка московская! Тятенька у тебя есть ли?
— Можно еще взять апельсин? Это я для подруги…
— Да что тут разговаривать? Держи подол!
Купец берет с буфета вазу с фруктами, высыпает ей в колени и кричит.
— Малый! Прислужающий! Дай-ко две бутылочки холодненького!
— Зачем же две-то? Одной будет, а вы лучше мне зелененькую на память подарите.
— Толкуй тут! Разойдется! Ты позови только товарок, так я еще парочкой удовлетворю.
Через полчаса около купца сидело уже несколько девушек. На столе стояло до полдюжины порожних бутылок из-под шампанского, блюдечки с мороженым, с фруктами. Девушки хохотали, шептались и называли купца Иваном Спиридонычем и «вашим степенством». Само степенство потопывало ногой в такт под музыку и пело:
«Здравствуй, милая, хорошая моя»…
— Здесь петь невозможно, потому безобразие, — останавливал степенство служитель. — Вы, пожалуйста, в отдельную комнату или в сад, в беседку. Там у нас фонтан и всякие рыбы плавают. Коли желаете сварить, и зажарить можете…
— Ты понимаешь, я в Великий пост рыбы не вкушаю! Грибков — так прикажи отварить! — кричал купец — Эй, ты, шустренька! Востроглазая! Придвигайся ближе! — обратился он к одной из девушек. — Ближе, ближе… Садись ко мне на коленки!
— Тут нельзя… народ… — проговорила девушка.
— Это тоже невозможно, ваше степенство. Пожалуйте в отдельную комнату и там что угодно… — увещевал служитель.
— Дура! Не обхватаю… Садись — знай! Цела останешься!..
Девушки начали уговаривать купца идти в отдельную комнату, схватили его под руки и потащили.
— У меня, крали писаные, жена молодая. Драки у нас — ни в жизнь!.. И я ее страх люблю! — говорил купец по дороге.
— Можно мне братца с собой пригласить и нашу хозяйку? — спрашивала у него какая-то молоденькая девушка.
— С которого боку братец-то? Ну да вали, вали! Авось не обопьет! Вы, девушки, меня только полюбите… Я человек простой, одно слово — шуба!
Входя в отдельную комнату, купец кричал:
— Прислужающий! Зови сюда арфянок и певиц разных! За все плачу!
Часа в четыре купца выводили из комнаты под руки двое лакеев. Двое других лакеев шли впереди со свечами. Купец еле стоял на ногах.
— Где вы живете, ваше степенство? — спрашивали они его. — Мы вас как есть в целости предоставим…
— В Мариинской гостинице… В Мариинской… — мычал он.
— Иван Спиридоныч, поедемте к нам… — упрашивали его две девушки.
— Брысь вы, вороны! Почуяли падаль! — огрызались на них лакеи. — Нешто не видите, что человек совсем намок…
— Я, брат, так не пойду!.. Не пойду!.. Тащи на подъезд еще бутылку! Выпью и тогда поеду…
— Нельзя, ваше степенство! Все заперто, буфетчик спит!
— Мне нельзя? Мне?.. Да знаете ли вы, собачьи дети, что у меня везде доверие? — бушевал купец. — Я, брат, в своем месте колокольню выстроил! Все мне в пояс… Пять, десять тысяч сейчас без расписки… Да знаешь ты, что когда я в Москве бываю, так на книжку в баню хожу!
— Пожалуйте, ваше степенство!.. Не извольте брыкаться…
У подъезда купца посадили в сани. Один из лакеев сел с ним рядом. В церкви у Николы ударили в колокол к заутрене. Купец хотел перекреститься, снял с головы картуз, но тотчас же уронил его.
— Сидите смирно, ваше степенство! Уж дома сотворите молитву, — сказал лакей и крикнул извозчику: — Пошел!
1880
