Алексей Каплер - Двое из двадцати миллионов
Прищурившись, пробежал Сергей взглядом по лицам и указал на самую красивую девочку в центре группы.
- А вот и нет! - засмеялась Маша.- Это Колокольчик - Валька Колокольчикова. Ты просто подхалим и выбрал самую хорошенькую. А я - вон наверху, лягушка.
- Да, дети...- сказала Анна Ивановна,- дети, дети... Из этого выпуска две трети погибли... Вон - Коля Образцов, Синельников Володя... какой был способный мальчик... Калинин Марат - помнишь, как дразнил тебя... Дети...
Анна Ивановна называла имена, а Маша проводила пальцем по лицам тех, о ком она говорила.
- ... Кудояров Сева... о нем.. "Правда" писала, вызвал огонь на себя - Герой Советского Союза... посмертно... Трое без вести пропали - Юлик Трифонов, Гросман, Татарская Аня... господи, господи, какую страшную цену мы заплатили... Да, вот кто жив и кто в Москве - Шаров, он недавно заходил ко мне - твой рыцарь Митя Шаров.- И, обратившись к Сергею, Анна Ивановна продолжала: - Невозможно представить себе, сколько шуток, сколько острот было у нас в школе по этому поводу! Чуть ли не со второго класса объявился у Маши верный рыцарь. Вы себе представить не можете, что этот бедняга перетерпел за школьные годы! Вечные насмешки ребят, Машины розыгрыши, иной раз очень злые... Хочешь, Маша, я тебе его адрес дам?..
Сергей и Маша сидели на скамейке возле памятника Пушкину. Мимо них шли прохожие, у их ног играли дети, с улицы доносились гудки автомобилей и звонки трамваев.
Изредка только кто-нибудь взглянет на худенькую девушку в военной форме и сидящего рядом старшего лейтенанта.
А они смотрели, смотрели на проходивших и молча, понимающе переглядывались, когда какой-нибудь малыш убегал от зазевавшейся матери или влюбленные, никого и ничего не видя вокруг, шли в состоянии прострации.
И тень листвы покачивалась на песке, тени и солнечные блики покачивались на земле перед Сергеем и Машей.
- Подумай,- сказал Сергей,- мы живы... Маша прижалась к его плечу.
- Давай так,- она подняла указательный палец,- пусть у нас будет знак. Если я покажу тебе этот палец - значит, я сказала: "Подумай, Сережа, мы живы". Ладно?
Сергей кивнул головой и тоже поднял указательный палец.
Возле них остановились, закуривая, двое мужчин.
- Фу, какая жара,- сказал один,- что будем делать?
- Приходи, составим пульку, убьем вечерок. Сергей и Маша улыбнулись, посмотрев друг на друга, и потом взглянули вслед жаждущим "убить вечерок". Маша достала из кармана гимнастерки маленькое зеркальце и расческу.
- Подержи.- Она дала зеркальце Сергею и стала причесываться.
- Что ж он не идет, твой рыцарь? Может быть, ему записку не передали?
- Алло! Маша! - послышался возглас.
- Шарик!- закричала она.- Митенька! Маша бросилась навстречу высокому молодому человеку в железнодорожной форме. Они обнялись, расцеловались, и Маша подвела его к Сергею.
- Вот, Сережа, это и есть Митя Шаров. Слушай, как же ты вырос! Вдвое. Да еще в этой форме... Ты же был лейтенант, по-моему... Что же это - теперь машинистом заделался? Или большим начальником?
Митя пожал руку Сергею, сказал степенно:
- Шаров,- и уселся на скамью рядом с Машей.
- Правда, Митя,- теребила она его,- рассказывай, что ты? Как ты? Где ты? И что за форма?
- Так...- неопределенно ответил Митя,- одно задание...
- Ну, узнаю...- захохотала Маша,- вечно у Шарика какие-то тайны. И ведь все врет, все врет. Брось трепаться, Митька, говори, как человек. Может, и правда стал большим начальником?
- Закуривайте,- протянул Митя пачку "Казбека" Сергею.- Нет, Маш, никакое я не начальство. Меня за мой язык в два счета выставили бы. Сама знаешь...
- Да, что верно, то верно. Митька вечно учителей доводил... Я с этим паразитом на одной парте сидела, и он все у меня сдувал. А помнишь, с Тонькой?..
Оба рассмеялись.
- А Марат...
- Погиб Марат,- сказала Маша, и они замолчали. Потом Маша спросила:
- Ну, а что делать собираешься?
- В медицинский мечу.
- Быть не может?! И я туда. Во второй или в первый?
- Я бумаги во второй подал.
- Вот здорово, и я туда!
- Опять вместе. Если не завалимся, конечно. Тебя примут точно фронтовичка... А вы, Сережа?
- "Завыкал",- сказала Маша,- не больные и на "ты" перейти.
- Давай на "ты", правда. А ты куда? Сергей улыбнулся.
- Скорей всего в таксисты подамся. Буду вас возить, "на лапу" брать.
- Он в академию Жуковского поступает, Сережа - летчик,- сказала Маша.- Ну что ж, ребята, заключим тройственный союз...
Заложив руки за спину, Митя сказал:
- Ладно, оставь это. Я хочу, чтобы Сергей знал. Хочу в открытую. Давайте в открытую. Вот что, Сергей. Я люблю Машу. Давно люблю. И мы клялись друг другу быть навсегда вместе. Вот какие дела. Война нас разлучила. Я искал Машу все время. Наверно, сотни запросов писал и не мог найти. И если мы наконец встретились... Сергей, ты должен дать мне возможность поговорить с Машей наедине.
- Моего согласия, кажется, вообще не требуется?- усмехнулась Маша.Вы будете решать вдвоем?
- Я буду дома. Маша,- сказал Сергей и, не прощаясь с Дмитрием, ушел.
По улице Горького пешеходы двигались сплошной массой, как в театральном фойе во время антракта.
Солнце, теплынь, еще праздничная, победная атмосфера - все располагало к медленному, прогулочному шагу - люди шли не спеша. Великое множество военных от рядового до полковника то и дело козыряли друг другу при встрече. Редко-редко попадалось озабоченное лицо или спешащий человек, который переходил на мостовую, чтобы обогнать медлительных прохожих.
И, может быть, никогда еще в обычный будний день не видела улица такого множества улыбок, такого сияния глаз, таких добрых лиц.
Случалось, что Сергей не замечал приветствия встречного военного и не отвечал на него. Не замечал он и любопытных девичьих взглядов и шепчущихся подружек, смеющихся, глядя ему вслед.
- Товарищ старший лейтенант,- остановил его офицер с красной повязкой на рукаве - начальник патруля.- Почему не приветствуете старшего по званию?.. Что у вас с рукой?
Сергей недоуменно посмотрел на него, затем перевел взгляд на кулак - с него лилась кровь. Он разжал руку - на порезанной ладони лежали осколки раздавленного зеркальца.
- Давайте в аптеку - вон на углу,- сказал офицер,- что же это вы так...
- Нет, Митя,- говорила Шарову Маша. Они сидели на той же скамейке на бульваре, рядом играли ребята, гоняли мяч.- Нет, все это детство... Слишком многое встало между нами тогдашними и теперешними....
- Ты просто все забыла... ты не представляешь себе, как я тебя искал...
- Ничего, Митенька,- Маша гладила его по голове, перебирала волосы,все образуется. И потом, ты как-то игнорируешь самое главное: я люблю Сергея, и нас с ним война связала. Намертво. Навсегда.
Митя схватил ее руки.
- Пойми, я не могу жить без тебя, не могу... И тут большой резиновый мяч с силой ударил Митю в лицо. Он вскочил, бросился к ребятам. Они наутек. Маша смеялась. Старалась сдержаться, но смех разбирал ее все больше и больше. Она хохотала.
Митя, обиженный, стоял рядом. Наконец Маша взяла себя в руки, сказала серьезно:
- Прости, не сердись... И почему ты все-таки в форме железнодорожника? - Маша прыснула снова.
- Да потому, что военная износилась до дыр. А эта осталась от Вани, старшего брата. Был машинистом, то есть гражданским, а его наповал, во время рейса. Разбомбили состав с эвакуированными...
- ...Знаешь, Машенька,- сказал однажды Сергей,- до моей комиссии два дня, а у меня есть давний долг, до войны еще все собирался съездить в свой детдом, повидать нашу нянечку - "Пятихворовна" мы ее звали. Видно, какое-то имя мы так переболтали. Она нас жалела. Веселая такая была, вечно шутит, песенки нам поет. А то поплачет, когда кто обидит... Пятихворовна.. добрая душа. Сто раз собирался и ни разу не съездил. Не знаю, жива ли? Ведь вечность прошла...
- Поедем, Сережа. Поедем прямо сейчас...
- Это недалеко от Москвы. Электричкой.
- Спасибо,- сказала Маша,- но я говорить не умею...
Вместе с краснощекой нянечкой вошла Петровна- сестра-хозяйка толстая-претолстая, сонная женщина в белом халате.
- Здрасьте, - сказала она, - бабушка в инвалидном доме живет, болеет она, а присматривать у нас некому. Вот я вам адрес списала...
Сергей взял бумажку, простился.
- Будем ждать,- провожала их заведующая,- приезжайте побеседовать с ребятами. И вы тоже, пожалуйста...
Они шли тропинкой по краю высокого, крутого обрыва, под которым далеко внизу, красиво изгибаясь, текла речка. А по ту сторону речки открывались широкие дали - степи, перелески и снова степь до самого горизонта.
Ни единой живой души кругом.
- Поцелуй меня, Сережа...- сказала Маша. Сергей обнял ее, поцеловал. И долго, долго, очень долго длился этот поцелуй. У Маши были закрыты глаза. Потом она открыла их, и, постепенно проясняясь, пробуждался от забытья ее взгляд, и, глядя на бескрайние дали за рекой, она сказала Сергею, отстраняясь:
- Тут бы пулеметную точку... обзор какой... Сергей оглянулся, посмотрел - обзор был действительно потрясающий.
