Варлам Шаламов - Воскрешение лиственницы
Экстренный поезд с заморским гостем должен был прийти в 9 часов утра, и еще с вечера личный шофер Грановского был вызван, проинструктирован и обматерен неоднократно.
– Может, я, товарищ начальник, с вечера пригоню машину на станцию. Там и переночую, – беспокоился шофер.
– Ни в коем случае. Надо показать, что у нас все делается минута в минуту. Поезд гудит, замедляет ход, и ты подъезжаешь к станции. Только так.
– Хорошо, товарищ начальник.
Измученный многократными репетициями – машина десять раз ходила на станцию порожняком, шофер исчислял скорость, рассчитывал время – в ночь перед приездом мистера Поппа шофер М. Грановского заснул, и ему снился суд – или суды еще не снились в тридцать первом году?
Дежурный по гаражу, – с ним никаких доверительных переговоров начальник строительства не вел, – разбудил шофера по звонку со станции, и, быстро заведя машину, шофер помчался встречать мистера Поппа.
Грановский был человек деловой. Он пришел в этот день в свой кабинет к 6 часам, провел два совещания, три «накачки». Слушая малейший шум внизу, раздвигал шторы и выглядывал в окно комнаты на дорогу. Заморского гостя не было.
В половине десятого со станции позвонил дежурный, вызывали начальника строительства. Грановский взял трубку и услышал глухой голос с сильным акцентом иностранным. Голос выразил удивление, что мистера Поппа так плохо встречают. Машины нет. Мистер Попп просит прислать машину.
Грановский осатанел. Сбегая через две ступени и тяжело дыша, он добрался до гаража.
– Уехал в половине восьмого ваш шофер, товарищ начальник.
– Как в половине восьмого?
Но загудела машина. Шофер, улыбаясь пьяной улыбочкой, перешагнул порог гаража.
– Ты что же, так твою перетак…
Но шофер объяснил. В половине восьмого пришел московский пассажирский. С ним из отпуска вернулся начальник финансовой части строительства Грозовский с семьей и вызвал машину Грановского, как делал всегда раньше. Шофер пытался объяснить про мистера Поппа. Но Грозовский объявил все это ошибкой – он ничего не знает – и приказал шоферу немедленно ехать на станцию. Шофер поехал. Он думал, что с иностранцем отменили, и вообще, Грозовский, Грановский – он не знает, кого слушать – у него голова кругом идет. А потом поехали за четыре километра на новый поселок Чуртан, где была новая квартира Грозовского, шофер помогал носить вещи, потом хозяева угощали с дороги…
– Разговор с тобой будет после, кто важней на свете, Грозовский или Грановский. А пока – гони на станцию.
Шофер прилетел на станцию – еще не было десяти часов. Настроение мистера Поппа было неважное.
Шофер, не разбирая дороги, мчал мистера Поппа в гостиницу для иностранцев. Мистер Попп расположился в номере, умылся, переоделся и успокоился.
Волновался теперь Цыплаков, комендант гостиницы для иностранцев – так он назывался тогда, не директор, не заведующий, а комендант. Дешевле ли обходилась такая должность, чем, например, «директор водяной будки», – не знаю, но только называлась эта должность именно так.
Секретарь мистера Поппа появился на пороге номера.
– Мистер Попп просит завтрак.
Комендант гостиницы взял в буфете две больших конфеты без бумажек, два бутерброда с повидлом, два с колбасой, укрепил все это на подносе и, прибавив два стакана чаю – весьма жидкого, – внес в номер мистера Поппа.
Немедленно секретарь вынес поднос обратно и поставил на тумбочку у двери номера:
– Мистер Попп этого завтрака есть не будет.
Цыплаков бросился на доклад к начальству строительства. Но Грановский уже все знал, ему доложили по телефону.
– Что ж ты, сука старая, – ревел Грановский. – Ты не меня позоришь, ты государство позоришь. Сдавай должность! На работу! В песчаный карьер! Лопату в руки! Вредители! Гады! Сгною в лагерях!
Седой Цыплаков, ждавший, пока начальник отматюгается, подумал: «Верно, сгноит».
Пора было переходить к деловой части визита, и тут Грановский немного успокоился. Фирма работала на строительстве хорошо. Газгольдеры ставили в Соликамске и в Березниках. Мистер Попп обязательно побывает и в Соликамске. За этим он приехал и вовсе не хочет сказать, что он огорчен. Да он и не огорчен. Удивлен скорее. Все это пустяки.
На строительство Грановский пошел с мистером Поппом сам, отбросив свои дипломатические расчеты, отложив все совещания, все встречи.
В Соликамск Грановский сам сопровождал мистера Поппа, с ним и вернулся.
Акты были подписаны, довольный мистер Попп собирался домой, в Америку.
– У меня есть время, – сказал мистер Попп Грановскому, – я сэкономил недели две благодаря хорошей работе наших… – гость помолчал, – и ваших мастеров. Прекрасная река Кама. Я хочу поехать на пароходе вниз по Каме до Перми, а то и до Нижнего Новгорода. Это можно?
– Конечно, – сказал Грановский.
– А пароход я могу зафрахтовать?
– Нет. У нас ведь другой строй, мистер Попп.
– А купить?
– И купить нельзя.
– Ну, если нельзя купить пассажирский пароход, я понимаю, он нарушит циркуляцию по водной артерии, то, может быть, буксирный, а? Вот, вроде такой «Чайки», – и мистер Попп показал на буксирный пароход, проплывающий мимо окон кабинета начальника строительства.
– Нет, и буксирный нельзя. Я прошу вас понять…
– Конечно, я много слышал… Купить – это было бы всего проще. Я в Перми оставлю его. Подарю вам.
– Нет, мистер Попп, – у нас не берут таких подарков.
– Так что же делать? Ведь это абсурд. Лето, прекрасная погода. Одна из лучших рек в мире, – она ведь и есть истинная Волга – я читал. Наконец, время. Время у меня есть. А уехать нельзя. Запросите Москву.
– Что Москва. Далеко Москва, – процитировал по привычке Грановский.
– Ну, решайте. Я – ваш гость. Как вы скажете, так и будет.
Грановский попросил полчаса на размышление, вызвал к себе в кабинет начальника пароходства Миронова и начальника оперсектора ОГПУ Озолса. Грановский рассказал о желании мистера Поппа.
Мимо Березников ходили тогда всего два пассажирских парохода – «Красный Урал» и «Красная Татария». Рейсы Чердынь – Пермь. Миронов сообщил, что «Красный Урал» внизу, около Перми, и прибыть никак скоро не может. Сверху к Чердыни подходит «Красная Татария». Если ее быстро вернуть назад – а тут помогут твои молодцы, Озолс! – и гнать вниз без остановок, то завтра днем «Красная Татария» придет на пристань Березников. Мистер Попп может ехать.
– Садись на селектор, – сказал Грановский Озолсу, – и жми на своих. Пусть ваш человек сядет на пароход и едет, не дает тратить зря время, не останавливаться. Скажи – государственное задание.
Озолс соединился с Анновом – пристанью Чердыни. «Красная Татария» вышла из Чердыни.
– Жми!
– Жмем.
Начальник строительства посетил мистера Поппа в его гостиничном номере – комендант был уже другой – и сообщил, что пассажирский пароход завтра в два часа дня будет иметь честь принять на свой борт дорогого гостя.
– Нет, – сказал мистер Попп. – Скажите точно, чтобы нам не торчать на берегу.
– Тогда в пять часов. В четыре я пришлю машину за вещами.
В пять часов Грановский, мистер Попп и его секретарь пришли на дебаркадер. Парохода не было.
Грановский попросил прощения, отлучился и кинулся к селектору ОГПУ.
– Да еще Ичер не проходил.
Грановский застонал. Добрых два часа.
– Может быть, мы вернемся в номер и, когда пароход придет – приедем. Закусим, – предложил Грановский.
– По-завтра-каем, вы хотите сказать, – выразительно выговорил мистер Попп. – Нет, благодарю вас. Сейчас прекрасный день. Солнце. Небо. Мы подождем на берегу.
Грановский остался на дебаркадере с гостями, улыбался, что-то говорил, поглядывал на мыс в верхнем течении, откуда должен вот-вот показаться пароход.
Тем временем сотрудники Озолса и сам начальник райотдела сидели на всех проводах и жали, жали, жали.
В восемь часов вечера «Красная Татария» показалась из-за мыса и медленно стала приближаться к дебаркадеру. Грановский улыбался, благодарил, прощался. Мистер Попп благодарил не улыбаясь.
Пароход подошел. И тут-то и возникла та неожиданная трудность, задержка, которая чуть не свела в гроб сердечного больного М. Грановского, и трудность, которая была преодолена лишь благодаря опытности и распорядительности начальника райотдела Озолса.
Пароход оказался занятым, набитым людьми. Рейсы были редки, людей ездила чертова гибель, и забиты были все палубы, все каюты и даже машинное отделение. Мистеру Поппу на «Красной Татарии» не было места. Не только все билеты в каюты были проданы и заняты. В каждой катили в отпуск в Пермь секретари райкомов, начальники цехов, директора предприятий союзного значения.
Грановский почувствовал, что он теряет сознание. Но у Озолса было гораздо больше опыта в таких делах.
Озолс поднялся на верхнюю палубу «Красной Татарии» с четырьмя своими молодцами, с оружием и в форме.
