Иван Крылов - Том 3. Басни, стихотворения, письма

  В голодный год, чтобы утешить мир,
   Затеял Лев богатый пир.
  Разосланы гонцы и скороходы,
     Зовут гостей:
      Зверей
   И малой, и большой породы.
На зов со всех сторон стекаются ко Льву.
   Как отказать такому зву?
Пир дело доброе и не в голодны годы.

Вот приплелись туда ж Сурок, Лиса и Крот,
   Да только часом опоздали
   И за столом гостей застали.
   У кумушки-Лисы хлопот
  На ту беду случился полон рот;
   Сурок прохолился, промылся,
    А Крот с дороги сбился.
Однако ж натощак никто домой нейдет,
И, место подле Льва увидевши пустое,
  Все на него хотят продраться трое.
  «Послушайте, друзья!» сказал им Барс:
«То место широко, да только не про вас,
  Тут придет Слон и вас сойти заставит,
   Иль хуже: вас он передавит.
      И так,
Когда не хочется домой вам натощак,
   Так оставайтесь у порогу:
Вы сыты будете — и это слава богу.—
   Места не ваши впереди:
Их берегут зверям лишь крупного покроя;
А кто из мелочи не хочет кушать стоя,
   Тот дома у себя сиди».

   Не знаю я в каком суде,
    При ком, когда и где,
   Но столько дел судьи́ скопили,
Что, наконец, решив окончить те дела,
   Судьи́, засевши вкруг стола,
   Гораздо ночи захватили.
Однако, наконец, разъехались они.
Остались на столе подсвечники одни.
И что ж? Подсвечник тут один развеличался,
   И так Огарку говорит,
   Который в нем еще горит:
  «Ну, что ты здесь, вонючий, растрещался!
   Смотри, как ты навоевался!
  Вот потому <во мне> ты отоспался!
  <Угаснешь> ты, да догоришь в передней.
Не знаю я, как ты сюда попал намедни,
Однако, я вчера тебя не замечал».
    Огарок отвечал:
«В судах нужнее ты всего для украшенья,
Но пользы от тебя в делах <как ото пня>.
   <А> я свечу, и без меня
Сегодня не было б ни одного решенья».

    «Ну, други, осовели!
Ну, одры, ну, живей! Чтоб волки вас заели!» —
Так, идя у возов, бранил и погонял
Извозчик лошадей. Обоз, однако ж, стал.
Глядит — Пахом его тут с возом обогнал:
«Давно с Москвы?» — «Вчерась». — «А я так более недели.
Что, брат Пахомушка, ума не приложу:
   С десяток одров я держу —
   Совсем меня пострелы съели;
   А на воза, кажись, гружу
    Не так чтобы помногу.
   Ну, истинно, совсем погиб!
Как идет у тебя?» — «Да ладно, слава богу!
Сотняжку нынешним путем себе зашиб!» —
   «Вот как тут не возьмет кручина?
Скажи ж, соседушка, со мной что за причина?
   Ведь я, брат, тоже не дремлю,
   А их лишь попусту кормлю!» —
«И кум, — какой тебе ждать от коней поживы?
Их у тебя табун — да с голоду чуть живы!
  Попробуй-ка, с меня пример возьми:
  Держи хоть двух, да лучше их корми!»

     Перед окном
      Был дом,
     Ударил гром,
    И со стены Паук
      Вдруг стук,
     Упал, лежит,
   Разинул рот, оскалил зубы
    И шопотом сквозь губы
     Вот что кричит:
     «Когда б ослом
    Я создан был Зевесом,
     Ходил бы лесом,
     Меня бы гром,
     Тряся окном
      И дом,
    С стены не мог стряхнуть».

Нас чаще с высоты стараются сопхнуть.

     Осел не птица,
    Он не горазд летать,
Однако ж для него не в первый раз хваста́ть,
      Мычать
   И род зверей всех уверять,
   Что молодец и он летать,
Что он под облака взовьется, как синица
     Или царица
      Орлица.
  А Заяц тут: «Ну, ну-тка, полети!»
    «Ах, ты косой трусиха!»
  Осел рычит: «Летаю, как орлиха.
  Но не хочу!» — «Пожалуй, захоти!»
   Так мудро Заяц отвечает,
    Осел бежит, скакает,
     И в яму — хлоп!
   Не суйся в ризы, коль не поп!

      Комар
     Жил у татар
     Иль у казар.
      Вдруг Волк
     К ним в двери толк,
     Давай кричать
    И Комара кусать.
     Комар испугался,
     На печку забрался.
     Тут Волк ему:
    «С печи тебя стяну!»
    А тот: «Нет не достанешь,
      Устанешь,
      Отстанешь!»
      А Волк
      Вдруг скок
    К нему тут на полати,
   Да вот его и проглотил,
    Да сам таков и был.
   И мне пришло сказать тут кстати,
Что сильный слабого недавно погубил.

Людские завсегда нам видимы пороки.
    Своих не примечать,
  Других ценить и на других ворчать
    Мы ужасть как жестоки!
   Олень со Зайцем дружбу свел
И с Зайцем разговор придворный он имел.
Друг друга взапуски они превозносили,
   Своих знакомых поносили
     И так гласили:
«Ты», Заяц говорил Оленю, «всем красив:
    И станом и рогами,
Глазами, выступкой, проворностью, ногами.
Одно лишь только есть, я слышал, — ты пужлив».—
    «Какой ужасный вздор!»,
    Сказал ему Олень:
  «О мне и Лев, и даже весь известен двор;
   Тебе соврал какой-то пень.
    То правда, что всегда,
      Когда
Услышу я собак, хоть их и не терплю,
   Привык давать скачки сразмаху;
    Но это не от страху,
А с ними взапуски я бегаться люблю:
И впрочем, ежели моей угодно воле,

   Я часто здесь на этом поле
    Лишь только захочу,
   Ужасно как собак щечу.
Ты знаешь, я с тобой не стану лицемерить;
   А мне, равно, велишь ли верить?
Сказали точно мне: когда собачий лай
    Раздастся в здешний край,
Тогда возьмет тебя труслива суета».—
«Какая», Заяц рек, «несносна клевета!
   Кто?.. Я!.. Чтоб я собак боялся!
Клеветнику б тому в глаза ты насмеялся;
   Скажи ему, что он дурак:
    Не только я никак
    Не бегаю собак,
Но с ними часто здесь играю на лугу.
Приятель твой судил меня немножко строго:
Знакомых и родни собак мне ужасть много;
А в нужде я и сам с собакою смогу».—
«Но чу!», сказал Олень, «их голос раздается,
А мне из них в родне никто не доведется.
   Так верно то родня твоя,
     А не моя.
Мое почтенье им, останься ты с друзьями:
    Мне быть неловко с вами.
Так я отсель к своим знакомым побегу».
Лай близок, храбрецы мои чуть-чуть умчались,
Однако ж храбростью и после величались.