Явдат Ильясов - Согдиана
Надо спасти себя от Спантамано. Как? Ороба не спал до утра. Утром он призвал к себе самых преданных людей и отправил их к Искендеру.
Переодевшись кто жрецом, кто пастухом, кто мелким торговцем, посланцы Оробы нехоженными тропами поспешили на Восток, в Киресхату.
Затем Ороба собрал у себя бродяг, шатавшихся по базару Мараканды. Скопища голодных людей, отбившихся по разным причинам от своих общин, постоянно слонялись по рынку, высматривая и подбирая то, что плохо лежало. Ороба долго беседовал с тремя десятками угрюмых оборванцев. О чем шел разговор, не знала даже Зара. Под вечер, сытые и веселые, бродяги ушли из дворца, позвякивая серебром, и растворились в толпах мятежников. Они приседали у костров, осторожно вмешивались в споры. Били себя по бедрам. Произносили клятвы. Плакали. Оглядывались и... шептали.
Это была одна - тайная сторона дела, задуманного Оробой. Он позаботился и о другой. А вдруг Спантамано, упаси Охрамазда, успеет до прихода Искендера, отрубить Оробе голову? Надо выиграть время. Старик притворно раскаялся в своих неблаговидных поступках и отправил "дорогому зятю" триста баранов. Но Спантамано от них отказался. Ороба встревожился и явился к Заре.
Он хорошо знал, что Спантамано без ума от его дочери. Знал он также, что и Зара любит этого беспутного человека. Уже через три дня после их ссоры женщина перестала обижаться на Спантамано. Потомок Сиавахша представлялся ей сейчас таким же ловким и веселым красавцем, каким он был в день их первой встречи. Она вспоминала его жаркие ласки, опять мысленно переживала проведенные с мужем отрадные ночи и сохла от горя.
Когда Спантамано уходил из Мараканды, она едва не последовала за его отрядом. А когда он так блестяще разгромил македонцев и снова объявился у стен города, она даже зарыдала от нетерпения - так ей хотелось увидеть своего милого супруга. И Зара, отбросив гордость, пошла бы к мужу с повинной, если бы не боялась отца. И вот он сам предстал перед нею, и по выражению его глаз она сразу догадалась, о чем он желает ей сказать.
- Ну, как ты? - спросил отец после некоторого колебания.
- Не могу больше! - вырвалось у Зары, и она ударила себя кулачком в грудь. - Тут ноет, покоя нет.
- Тоскуешь? - выговорил Ороба пересохшими губами. Зароа отвернулась и закрыла лицо покрывалом.
- Да.
- Ну, что же, - пробормотал старик, криво улыбаясь. - Нехорошо, когда жена уходит от своего мужа. Я тебя не удерживаю, возвращайся.
Когда Зара, окруженная рабынями и телохранителями, явилась к шатру Спантамано, он полулежал на ковре и насвистывал свою любимую песню.
Не зная, как ее встретят, она замерла у порога и обратила на мужа взгляд своих покорных очей. Спантамано медленно приподнялся и, не веря себе, неподвижно сидел два или три мгновения. Нет, это все-таки Зара! Он мягко подпрыгнул, как барс, быстро подошел к жене, остановился и чуть слышно прошептал:
- Зара...
Волна - что там волна! - буря, ураган, целый смерч ликования закружился, забушевал в груди Спантамано. Он не знал, как выразить великую радость, которая его обуревала.
- Зара! - крикнул Спантамано во весь голос и, не помня себя, пустился в пляс - не плавный и медленный согдийский танец, а горячий пляс хорезмийцев, отчаянных и веселых людей.
Спантамано призвал к себе Баро и сказал ему:
- Хлеб на исходе. Поезжай в Наутаку, пошарь по хранилищам Оробы наскребется сколько-нибудь.
- В Наутаку? - Баро откинулся назад. Рот его широко раскрылся. Рука бессильно упала на кошму. - Почему в Наутаку?
Трудно было понять, обрадовало великана приказание Спантамано или огорчило. Может быть, Баро не хотелось, после того, что стряслось с женой, показываться в родной общине.
- Почему в Наутаку? А куда же? Тебя знают там. Народ поможет. Новый отряд собери, если удастся. Захвати быков, коз, овец - что подвернется. Через пять дней жду тебя здесь. Ступай.
- Ладно. - Баро тяжело поднялся и вышел из шатра.
Спустя день он добрался с тридцатью всадниками до Наутаки и направился к храму огня, где обычно собирались белобородые старейшины общины. Баро не думал, что сородичей так обрадует его появление. Дети рассыпались по улицам предместья, оповещая всех о приезде Баро. Сбежался народ. Старики и старухи чинно обнимали гостя, - общину связывали кровные узы, и каждый считал Баро своим внуком, племянником, братом или дядей.
- Наш Баро! - говорили женщины и мужчины.
- Смотрите, каким он стал молодцом!
- Большой человек теперь.
- Еще бы! Друг самого Спантамано.
- Но он не зазнался, не забыл нас. Глядите, такой же приветливый, каким был раньше!
Баро скупо улыбался. Что ни говори, а хорошо среди своих. Пока во дворе храма жарился для гостей баран, Баро пригласил старейшин под навес и рассказал им, зачем приехал. Тишина. Потом один из старейшин подал голос:
Нам самим трудно приходится. Зерна нет, в хумах пусто. Но... мы должны помочь Спантамано. Не вешай головы, Баро, - поищем, найдем хоть немного... Так я говорю, братья?
- Надо выгрести пшеницу из хранилищ Оробы!
- И сами соберем, у кого что есть, - сыру, масла, топленого сала.
- Верно! До нового урожая недалеко, потерпим как-нибудь.
- Не беспокойся, Баро, с пустыми руками не уедешь!
- Хорошо, - кивнул Баро.
После угощения Баро взял трех воинов и поехал к дому родителей своей жены Манданы. Женщины, которой персы осквернили грудь. Весть о приезде Баро уже долетела до убогого жилища. Мандана стояла на пороге. Ни слова. Только огромные глаза скорбно глядят на Баро.
Он слез с коня. Воины отъехали. Они слышали о беде, приключившийся с женой Баро. И больно им было смотреть на этих двух несчастных людей. Мандана так и сжалась вся под сосредоточенным взглядом мужа. Она покорно склонилась перед Баро, готовая безропотно принять как прощение, так и смерть.
Баро шагнул вперед. Он медленно опустил тяжелую руку на голову Манданы и неумело погладил ее темные пушистые волосы.
НАБЕГ ДЛИННЫХ ПИК
"Вот идет народ из северной страны, многочисленный
люд встает от краев земных. Лук и дротик он держит. Жесток
он не сжалится! Голос его ревет, как море, он скачет на
конях, выстроен как один человек, на войну против тебя,
дочь Сиона!.. Не выходи в поле, не ступай по дороге, ибо
меч врага и ужас вокруг..."
Иеремия, VI, 22-25
В руки осаждающих перешел почти весь город. Но замок, несмотря на все их старания, держался крепко. Правда, это было не так уж страшно македонцы, лишенные помощи Александра, рано или поздно сложили бы оружие. Опасность, как это ни дико, грозила Спантамано... со стороны собственного войска!
Однажды ночью, завершив обход, Спантамано вернулся во дворец, поручил телохранителям охрану дверей и направился один к Заре на женскую половину.
Наступило время полной луны. В созвездии Змееносца, на юге, сверкал Сатурн. Луна, огромная, круглая и ослепительно яркая, казалась, висела у самого окна. В прозрачных и холодных лучах блестели камешки во дворе, отчетливо, как днем, выступала каждая трещина на полу и стенах зала. Тени же по углам и у потолка чернели геометрическим сочетанием резких очерченных квадратов, прямоугольников и конусов. При таком свете нетрудно разобрать даже ломанные значки хитрого армейского письма.
Проходя по узкой боковой галерее, он увидел у открытого окна маленькую женскую фигуру.
- Кто это? - хмуро спросил Спантамано. Разглядев короткую, без рукавов, перепоясанную греческую тунику, он удивился. - Ты, Эгина?
- Я... - она посмотрела на него долгим взором и опять повернулась к окну с раскрытой деревянной решеткой.
Спантамано вспомнил Палланта, и ему стало жалко Эгину.
- О брате печалишься? - сказал он участливо. Эгина судорожно вздохнула, медленно и скорбно покачала головой и, вдруг, подняв лицо, так посмотрела на Спантамано, что у него пересохло во рту.
- Ты почему здесь? - Спантамано взял Эгину за плечо и ясно ощутил, как она встрепенулась. - Кого ждешь?
Она рванулась к нему, но тут же спохватилась и сникла. Мозг Спантамано озарило искрой изумления и догадки. Но в то мгновение, когда он хотел что-то сказать, Эгина, заметив тень на улице, отчаянно вскрикнула, сделала молниеносный поворот и бросилась на шею Спантамано. За ее спиной холодно мерцала тонкая и длинная тростинка. На конце тростинки с сухим шорохом трепетало оперение. За оградой, на той стороне улицы, какой-то человек с луком в руке пустился бежать возле домов и скрылся в переулке.
- Баро! - вскричал Спантамано. - Баро!..
Через минуту целая толпа телохранителей повалила наружу. Они обшарили близлежащие улицы и переулки, но убийца исчез. Спантамано уложил Эгину на ковер. Жрец Алингар осторожно выдернул стрелу и пытался остановить кровь, но это не помогло.
- Помни... я любила тебя, согдиец - сказала Эгина. Она поцеловала руку Спантамано и умерла.
- Горе! - Спантамано переломил стрелу и оцепенел.
