Виктор Миняйло - К ясным зорям (К ясным зорям - 2)
- Одни ровные, а другие еще ровнее!
- ...Все трудящиеся, рабочие и крестьяне, после того как победили контру, взялись за восстановление нашего хозяйства, за кооперативный план. Но предрассудки и темнота живут еще среди женщин. Куркули и другие темные люди преграждают нам путь: не для вас, мол, советская власть, вам только горшки скрести да детей родить...
- Нехай теперь мужики попробуют... поорать...
- ...Конечно, только, мол, детей плодить да в церковь ходить!
- Ты церковь не трогай! Это не твоего ума дело!
- ...Да издеваются над нами, да бьют нас и до того доводят, что сами в петлю лезем!
- Коль дурная, то и полезет!
- ...А посчитать на себе синяки, да посчитать свои горькие годы, так самая счастливая из вас к тридцати годам согнется от работы в три погибели и станет седая, как старая бабка!..
- А это уж точно! Как тридцать, то уже не до песен!..
- Заматывайся в три платка, чтоб меньше донимало, как муж на кулаках носить будет!..
- ...Вон вчера молоденькая молодичка, невестка Титаренков, чуть было жизни себя не лишила. Не бывать больше этому! Не даст советская власть трудовых женщин на поругание! И пожалеет их, и просветит, чтоб не были бедными да темными, и лечить будет их, чтоб здоровые были да красивые...
- И конфеток даст! - кто-то ехидно. - И за нас коноплю мочить будет, и полотно ткать да белить!
- ...Пускай куркулихи не смеются - зубы повыпадают. А мы свое заработаем на здоровье!
- А ты много заработала?! Все книжечки читаешь да парубков приманываешь!..
- Что касается парубков, так выйди сюда да скажи - если правда, так не заплюют глаза. А про чтение, так и вы будете читать! Научим. И сами себя не узнаете через несколько лет!
- На учительш повыучиваются. На модисток! На кушерок! А картошку кто будет окучивать?
- Все будет. Только руки нужно приложить!
- Не знаешь уже, к чему их и прикладывать! То ли к детям, то ли к полю, то ли к хозяйству! То ли к мужу, чтоб ему пусто было!..
Поднялся такой шум, что не слышно было отдельных выкриков. Женщины срывались с места и, размахивая руками, кричали что-то Павлине, друг другу, сверкали глазами, разгоряченные, возмущенные и злые.
Ригор Власович снова шагнул вперед, поднял обе руки. И, когда немного успокоились, крикнул:
- Тише, товарищи женщины, а то мужики услышат.
Женщины засмеялись, переглянулись, повели плечами, поудобнее усаживаясь. Наступила тишина.
И снова зазвенел голос Павлины:
- Давайте же выберем наш женский совет, который будет помогать советской власти отстаивать и просвещать женщин! Чтоб наши трудящиеся женщины были еще милее для соввласти!.. Ну, называйте кого хотите.
Затихли. И на этот раз начали оглядываться друг на друга, боясь и назвать кого-либо, и самой кому-нибудь на язык попасть.
- Ну, что же вы, женщины? У нас полная свобода! - подбадривал Полищук. - Мужики вас теперь не укусят. А если который... - Ригор Власович красноречиво потряс кулаком.
- Может, какую из другого села...
- Нехай девки...
- Низзя, не то замуж не возьмут!
- Вот разве Павлину Костюковну!
- Добро, - записал Ригор Власович в свою тетрадку. - Давайте и еще зубастеньких.
- И еще Просину Петровну, учительшу! Ее не только мужики боятся, а и родной муж!
- И Нину Витольдовну!
- А из бедняков кого же? - это снова Ригор Власович.
- Василину Одинец. Убогая вдова.
- И еще Тодоську Кучерявую. У нее и тына нету.
- Да лихоманка вашей матери! - закричала какая-то из женщин. - Так это же на все село известная...
- Не на-а-да!
Поднялся галдеж. И опять Ригор Власович успокаивал шумливое женское общество:
- Стало быть, Тодоське даем отвод. Ее еще саму нужно воспитывать...
- Заголить - да крапивою!
- По селу провести!
- Дегтем да в перьях обкатать!
- Тише, женщины! Никаких таких разговоров! Самосуд это, во!.. Ежели которую женщину мужчины дюже любят, то власти это не касается.
- Им, бугаям, завсегда одной мало!
- Это как для кого. Вон у одной жинки...
- Тише, товарищи женщины! А то тут такие анекдоты пойдут!.. Давайте голосовать.
Нина Витольдовна, вся пылающая и неизменно красивая, с радостной ревностью следила, как голосуют за нее. И когда вокруг вырос лес рук, в участливой тишине склонила голову к коленям и заплакала. И никто ее не утешал. Понимали - нужно оставить человека наедине с горьким ее счастьем.
ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой Иван Иванович неожиданно оказался на
передовой линии классовой борьбы
Про "тайное" женское собрание мы, мужская половина села, конечно, ничего не знали. Наши жены, даже сложив всю праздничную одежду в сундуки, свято сохраняли тайну. И пока горел свет, никто из мужчин так ничего и не узнал. И даже, оставшись в одних ночных сорочках по пути к постели, жены хранили тайну. И, улегшись рядом с мужьями, не теряли бдительности. И, вздохнув с облегчением - ох, святая владычица! господи Сусе Христе, сыне божий... - наши подруги все еще пребывали на высоте. И даже привычно ругнувшись - ай, отстань! - они и на этот раз проявляли присущую им выдержанность. И только потом, когда мужчины были окончательно побеждены в горячем единоборстве и поотворачивались к стене, каждому только намекнули:
- А Титаренкам, слышь, старый, бойкот объявили. Аж на штыре недели. Это - чтоб с ними никто не балакал, никто ничего не одалживал, а в магазинах - ничего не продавали. Это за то, что у них невестка чуть было душу не загубила. Ты слышишь, старый?.. Да заснул бы ты навеки!.. Мурлычет, как кот на лежанке... Так я и говорю, слышь, там наши бабы чуть было за косы не таскали друг друга. Все невестки да еще комнезамши криком кричали, как Бубновская такую думку подала, а свекрухи да богатейки им кулак о кулак: вам бы, такие-разэтакие, только б спать - проспали б и царство небесное, да чтоб свекрухи на вас робили, да мужей на козий хвост переводить! Обрадовались, что вам дано право на головах ходить! Но погодите, сукины дочки, на вас еще черная туча надвинется! Вот как придут агличаны да Польша, таких шомполов вам всыплют!.. А Ригор за комнезамов вступаться почал, так и ему досталось. Но все одно - как власть постановила, так оно и сталось. Почали голосовать, так невестки да комнезамихи вверх руки тянут, а свекрухи их вниз дергают. И все одно по-ихнему вышло. Потому - невесток да голытьбы больше было... Ну, и теперь... да ты слушаешь или нет?.. Ну, ты гляди! Иль он напился... Ну, подожди, получишь ты у меня... и раз, и второй, и третий!..
Был ли действенным тот бойкот - трудно сказать.
Повязанное черными платками, с лицами как печеные яблоки, "село" старалось высказать Титаренчихе свое сочувствие. "Вы, Палажка, не обращайте внимания. - И на ухо: шу-шу-шу... - Вот где они вам... А гляньте-ка, там не Ригор сопит?.. Ой, прощевайте, побегу, а то еще какую подать накинут... От этих комнезамов всего дождешься..."
Ходил по селу на разведку Кузьма Дмитриевич, осторожненько так касался козырька:
- Дай боже здоровья... Хе-хе-хе... Значца, так... жил себе человек, как положено, и вдруг - не потрафил власти... Вот, гадство, как жизня устроена... То тебе грамоты дают за тыквы да бураки, а то уже и карасину не купишь у куперации... Значца, так... не встреваю я в бабские дела, так чего мне-то страдать?.. Вот, гадство, как жизня устроена! А продналог и всякие подати неси!.. Завтра еду за карасином аж в город, так, может, надо - подвезу... Значца, так... в город за карасином... Бывайте покамест!..
Под вечер несли Титаренко Яринкин сундук к свахе. Не за ручки, а как гроб - на плечах. Впереди угловатый и здоровенный, как вол, Тимко, ему помогал рослый, но хилый Андрюшка в пенсне, а позади - Кузьма Дмитриевич и Данько. От великого стыда старик злился и время от времени пытался ткнуть сухим кулачком Данилу в бок, тот уклонялся, и сундук двигался вперед рывками и зигзагами, как водяной паук. Перед ними сновали мальчишки, задевали Андрюшку - скубент, скубент! штыре ока, один нос, до рта ложку не донес!.. Пританцовывали вокруг Данилы - мяу, мяу! Котосмал!
Стояли мужики в воротах, сосали "козьи ножки".
- Бог в помощь!
Кряхтел старый Титаренко с досадой, с негодованием:
- Спасибо! Дай боже и вам того же!..
На своей усадьбе их встретила София - руки в боки, губы сжаты, суровая и неприступная.
- Значца, так... Драствуйте, свашка!.. Принесли, значца, чтоб без хлопот вам... Значца, так... все тут, еще, может, и своего доложили... Нам, значца, чужого не нада... Чтоб по совести... Вот так, гадство, жизня устроена!..
- Поставьте вот туточки да уходите с богом... И нам вашего не нужно... Погубили дитя... вот так... ни за прости господи... так что же нам теперь ваши пасма понадобились?.. Идите, люди добрые, пускай вам бог простит!..
Косился Данько на окна тещиной хаты, стискивал зубы так, что желваки выступали на щеках.
- Значца, так... бывайте... Хотите - переглядите все в сундуке, хотите - так... А нам, значца, пора... Данько, гадский сын, чего вылупился, как баран на новые ворота?! Прочь, гадство, отсюдова! Тут тебе уже не теща, да и жинки нету! Было бы глядеть! От доброго хозяина и пес не сбежит. Вот так, гадство, жизня устроена!..
