Раиса Крапп - Прикосновение звёзд
- Погодите, Джоберти... Кажется, я могу назвать его имя... Рыжий Михель?
- Именно. Значит, до вас тоже дошли слухи, что в рыбацком сарае обнаружили тело его владельца?
- Да... Я слышал... Я связал обстоятельства его смерти и... Вы, конечно, обратили внимание, что запястья Гретхен были изранены. Такие раны можно получить, лишь пытаясь высвободить связанные руки... Не так ли?
Джоберти кивнул, мрачно усмехнулся:
- Мисс Ларт не догадывается о вашей проницательности, Кренстон.
- О чём ещё вы услышали?
- Больше ничего. Моя микстура заставила Гретхен уснуть на полуфразе.
Откинувшись на спинку кресла, сэр Кренстон мрачно взглянул на доктора.
- Кажется, я могу дополнить рассказ мисс Ларт. В благодарность, что вы не утаили от меня эту историю.
- Ещё один пример наблюдательности и логики?
Не ответив на улыбку Джоберти, сэр Тимотей сказал:
- У Гретхен была ещё одна встреча... Едва ли она посчитала её менее ужасной, чем та, о которой сказала вам.
- Что вы имеете в виду? Встреча с кем?
- С Немым Пастором.
- Что? - вырвалось у доктора ошеломленно. - О нет, Кренстон! Только не это! - сэр Тимотей не отвечал, и, помедлив, доктор добавил уже тише: - Вот оно что... Какая злая ирония...
Глава тридцать первая
счастливо избегнутая опасность
и обещание, данное Кренстону
Собирая консилиум, сэр Кренстон разослал посыльных, не считаясь ни с расстояниями, ни с затратами. Среди медицинских светил, которых рекомендовал Джоберти, было имя одного из докторов, лечивших в своё время баронессу Ланниган. Можно только гадать, к чему привела бы новая встреча доктора и его пациентки, но случаю было угодно, чтобы они не встретились: жажда исследования увлекла учёного аж в Индию. К нему ушло письмо доктора Джоберти с описанием заболевания и просьбой дать рекомендации о лекарственных составах и по стратегии лечения, если таковые имеются. Но Джоберти ни разу не упомянул имени своей пациентки. Так никто и не узнал, что только случайность уберегла Гретхен от нового потрясения и нового поворота судьбы ведь сложись обстоятельства по-дугому, и как знать, не ушло бы письмо к барону Ланнигану с сообщением о месте пребывания потерянной супруги барона. К счастью, эта беда миновала Гретхен. Из всего перечня медицинских светил лишь один не отозвался - именно тот, с кем встречаться и не надо было, а все другие отозвались на отчаянный зов сэра Кренстона о помощи и лично прибыли в Тополиную Обитель.
Крайне встревоженный рецидивом болезни, Джоберти строжайше потребовал, чтобы Гретхен оставалась в постели вплоть до прибытия приглашённых светил. Но их приезд никак не ослабил этого режима, и Гретхен пришлось ещё некоторое время провести в постели при постоянных врачебных наблюдениях, в компании с бесчисленными микстурами, примочками, компрессами согревающими, охлаждающими, отвлекающими... Столь интенсивная терапия утомила её больше, чем сама болезнь, и она вздохнула с большим облегчением, когда доктора закончили свои исследования. Согласившись об общих рекомендациях, они покинули Тополиную Обитель, оставив Гретхен на попечение и заботы хозяина поместья сэра Кренстона и доктора Джоберти.
Теперь Гретхен окружали лишь те люди, кто уже стал ей близок, и у неё возникло странное ощущение, что она оказалась сосредоточием забот любящей, доброй семьи. Это ощущение было столь приятно, что Гретхен не противилась ему, наслаждаясь искренним участием. Вероятно, сыграло роль то, что несколько дней вокруг неё толпились незнакомые мужи, которые знали о ней что-то такое, чего не знала про себя она сама, и вне её желания учёные мужи решали, что с нею делать.
Благодаря всеобщим стараниям, предпринятым многочисленным мерам и неустанной опёке доктора Джоберти, Гретхен чувствовала себя не так уж плохо. Она повеселела, и даже глаза начали снова лучиться их непостижимым чарующим светом. А глядя на неё, повеселели и Дороти, и Габи, не говоря уже о сэре Кренстоне и докторе. На радостях Джоберти уступил её мольбам и позволил выйти в сад в сопровождении Кренстона.
Опираясь на его руку, Гретхен медленно шла по дорожке.
- Давайте посидим здесь, - указала она на скамью, окружённую розовыми кустами. - Как дивно пахнут розы.
Она притянула к себе ветку с крупными цветами и вдохнула их тонкий аромат. Потом провела пальцем по стеблю с длинными зелёными шипами, невольно вспоминая, как вогнала такой же шип себе в ладонь, и как сердит был Ларт...
- Вы устали? - услышала она и заставила себя улыбнуться.
- Господин Кренстон, не смотрите на меня так... будто хотите увидеть, что у меня под кожей.
- Я боюсь за вас.
Гретхен посмотрела на него долго, задумчиво.
- Не надо. Видите - я не боюсь. Я знаю про своё заболевание достаточно, я столько лет жила с ним. И знаю, что нет никаких оснований ежечасно помнить о нём. Оно напомнит, когда захочет, - она лучезарно улыбнулась.
- Я восхищаюсь вашей отвагой, Гретхен.
- Моя отвага? - рассмеялась она. - Ах, оставьте.
- Гретхен, я хотел просить вас об одном одолжении.
- Что я могу? - пожала Гретхен плечами.
- Я прошу вас оставаться в моём доме до тех пор, пока я не увижу, что у вас есть иное пристанище, где вам будет хорошо и безопасно. Обещайте, что позволите мне и впредь заботиться о вас и благосклонно примите любую мою помощь.
Гретхен молчала, глядя перед собой, потом подняла глаза на Кренстона.
- Обещаю, - коротко сказала она.
Глава тридцать вторая
сон переходит в реальность,
а реальность становится подобна ночному кошмару
Опершись ладонями о перила беседки, Гретхен смотрела на пруд. Беседка была устроена так, что одна лишь её сторона опиралась о берег, а вся она располагалась над водой. Под неё заплывали лебеди, и имелся ступенчатый сход к воде, к дощатому помосту, около которого была причалена лодка.
В воздухе разливался такой покой и тишина, что даже вода зеркально застыла, и в этом зеркале столь ясно отражались прибрежные заросли и высокое небо, что у Гретхен закружилась голова от бездонности, раскрывшейся перед ней. И она вспомнила, что уже испытывала подобное чувство, когда белокрылое судно летело в ночи между звёзд... Ощущение потери бритвой полоснуло по сердцу, и Гретхен сжала зубы, боясь, что сию минуту из глаз хлынут слёзы.
Сзади зашелестели шаги, Гретхен знала, что это Габи несет её накидку, но не обернулась - она ещё не совладала со своими чувствами.
Лёгкая пуховая накидка легла мягко, нежно, объяла теплом. Но руки, что укрыли ею Гретхен, вдруг чуть сжали плечи. Неприятно удивлённая, она обернулась. И в ужасе отпрянула назад, вскидывая руки перед собой. В глазах у неё потемнело, будто чёрная сутана закрыла от Гретхен весь мир. Она замотала головой, не желая верить, что этот человек каким-то образом снова появился в её жизни.
Он отступил на шаг и почтительно склонился перед ней. Но Гретхен это было всё равно - лишь один безумный страх владел ею.
- Сударыня, - снова этот глухой, насмешливый голос, он вонзался в мозг Гретхен, - я не ожидал, что вы будете так неприветливы. Я только хотел убедиться, что с вами всё в порядке.
- Вы лжёте, - она судорожно переглотнула. - Вы замышляете что-то... против господина Кренстона... Обещайте, что не причините ему зла!
Голос её дрожал, она судорожно вцепилась в перила беседки позади себя, будто в них было её спасение.
- Уверяю, что никакого зла я не замышляю! Я уже сказал, почему я здесь.
- Тогда уходите... Уходите! - пролепетала она дрожащими губами
- Ваш страх как будто возрос с тех пор, как мы расстались... Я не вижу причины... Я же отпустил вас, когда вы захотели уйти. Но вам плохо здесь? Причина в Кренстоне?
- Нет! - отчаянно вскрикнула Гретхен. - Нет! Нет!
Разбойник отступил назад, потом перепрыгнул через перила и исчез в зарослях. Оцепенев, Гретхен не могла пошевелиться, но, вдруг сломав это оцепенение, она бросилась бежать к дому. За крутым поворотом тропинки она налетела на человека и закричала от ужаса. Но в следующее мгновение прижалась к нему, вцепилась руками, бессвязно бормоча:
- Вы... Это вы... Боже!..
- Гретхен, дорогая, что с вами? Что случилось? Вы чего-то испугались? Ну, успокойтесь, всё в порядке. - Обнимая, он гладил её плечи и волосы. Всё прошло, Гретхен... Я услышал ваш крик, вы звали меня. Чего вы испугались?
Когда безумный страх отступил, и рассудок возобладал над чувствами, она отстранилась, отступила на шаг. Кренстон разжал руки, выпуская её.
- Простите, - прошептала она и подняла голову.
Гретхен молчала, поражённая чувствами, читаемыми на его лице - они выдавали смятение. И вдруг она ужаснулась - как она могла разглядеть что-то в его глазах, в губах, в надломе бровей? Как?! когда они скрыты чёрной маской!
В панике отпихивая от себя Кренстона-оборотня, Гретхен вырвалась... из сна и увидела, что боролась с обернувшим её одеялом. Переведя дыхание, она поняла: "Сон!" Но облегчения, которое приходит от осознания, что кошмар случился только во сне, не приходило. Ночная грёза была настолько яркая, что Гретхен и сейчас помнила всё с необычайной ясностью. И связность, логика событий была так нехарактерна для сюрреалистической событийности сновидения. Ирреальность сна как будто нашла брешь в разуме Гретхен и странным образом перетекала в настоящее - Гретхен поймала себя на том, что мучительно пытается вспомнить, есть ли в саду пруд, который она видела сейчас во сне. А беседка? Ей казалось теперь, что она была в этой беседке, и действительно смотрела в воду. "Или я ещё не проснулась и продолжаю видеть сон, или схожу с ума", - подумала Гретхен, не в силах разделить сон и явь. Батистовая рубашка липла к телу, и Гретхен захотела подойти к окну, чтобы движение ночного воздуха освежило и привело в чувство. И вдруг поняла, что ни за что не подойдёт к окну, потому что боится тёмных зарослей сада, а сильному мужчине так легко взобраться на террасу по прочным стеблям плюща, густо оплетающего стены. Гретхен испуганно посмотрела в окно, думая, что надо немедленно закрыть его... и не удержалась от крика ужаса - там возник человек, - большой тёмный силуэт, облитый молочным светом луны.
