Марина Цветаева - Том 3. Книга 1. Поэмы. Поэмы-сказки
1921
Соколиная слободка[89]
Шагнул Егор. В лицо заря
Разит — пожар малиновый.
Обетовáнная земля —
Слободка соколиная!
Мечи куют,
Венцы куют,
А то и калачи жуют,
А то — страна-то pyccкa! —
На кулаки дерутся.
— Ковалики-ковали,
Работнички горячи,
Широкие грудочки,
Чего больно трудитесь?
— Мечи куем воинству
Русскому, львят нонешних,
Правнукам, — зла туча-то! —
Венцы куем мужеству.
— Дозволь разок!
— Изволь, сынок! —
Берет резов
Пудовый млат.
Удар в удар —
Терпи, горяча!
Сковал удал
Четыре луча —
Да как схватит сваво ребеночка
Из-под млата да на ладоночку!
Да дуть, да дуть
Из всех из щек.
— Хорош, гудут,
Крестам кресток.
— Хорош кресток,
Ему все враз.
Чудён — чуток.
С польцой, быть? — Ась?
Застыдился, дитя великое,
Сам не знает, чего и выковал.
Пошел хвален
В обгляд, в обмер.
— Куды чуден!
Каких-от-вер?
Вместо Сына-то Богородична —
С лысениночкой посередочке!
Бородой, ворчат, Николиной —
Отродясь таких не ковывали!
Не обманешь глазка нашего —
Отродясь таких не нашивали.
Один: морской!
Другой: нет, стой!
Да ты с трусцой,
Орут, с польцой?
Не посланец ли, блать ты пинская,
Царя польского, попа римского?
Затосковал,
Проста душа!
Не я ковал —
Рука пошла!
Чай одной, сокола, семеечки!
— А престол (сокола) имеется?
Кажи закон!
Твори поклон!
— В лесах крещен,
В водах крещен…
То ли Савлова, то ли Павлова —
Отвяжитеся, черти-дьяволы!
Громка глотка,
Плоха шутка.
Один: Вот как?
Другой: ну-тко?
. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . .
Пропал Ёрка!
. . . . . . . . . . . .
Так бы малого и застукали,
Каб не спутник ему заступою.
Сокола удáлые!
Молота нержавые!
Не могите малого —
Его дело правое!
У конца надвышнего —
<Небось> своя линия.
Не могите пришлого:
Его дело иное.
Зародил Бог ёлочку —
Всотером не свалите!
Вы на него с молотом —
А он с наковаленкой!
Горячи в нем соки-то,
На обиду скоренький!
Вы на него с попиком,
А он — с колоколенкой!
С дубком — он с дубравою!
С катком — а он с прачешной!
Кресток не по нраву вам?
Часок поартачитесь.
То ж с злаком, то т с ягодой,
Смекай, орлы-лебеди!
Не тем плох, что пагубен,
А тем плох, что невидаль.
Глазурь пообсохла ли?
Глаза ль приспособились?
Так не плюйте ж, соколы,
Без стыда, без совести.
— Без ума-без разума
На денек сей нынешний:
Чай, сама сыра-земля
Началась с новиночки!
Концы <будто> равно-краткие?
Посередке место гладкое?
Сроки должные исполнятся,
Место мастером заполнится.
. . . . . . . . . . . . . . .
По его, Егорья, образу.
И пойдет сия новиночка
Под его, Егорья, имечком
Светлить груди приосанены
Всему войску православному —
Степным в Туле, морским в Гатчине,
Новобранщине — солдатчине,
Эполетщине — бобёрщине,
Всей пехотщине, поморщине,
<Хлеборобщине, военщине,
Что с армейской долей венчаны>
Пока Русь царям — лбом стукает.
А цена честну кресту тому
— Крупна ставка, страшна денежка —
<Без заслуги> — не наденете.
Ничем, Русь страна Иванова,
Окромя как только раною
Честнóй, грудкой раззадоренной,
Не добыть креста Егориева.
. . . . . . . .что лохмами
Башка, ладонь жёсткая —
Вспомянуть неплохо бы,
Орлы, Христа-Господа:
Босиком пожаловал,
Босяки поверили.
Возлюбите малого —
Его дело велие.
Все леса вывешнивать
Лозняком да вербою.
Отпустить сердешного,
Отпустить усердного
— На четыре стороны
Ибо на Руси у нас
Престол — дело скорое.
Пекарики-пекаря,
Миндалинки-сахара,
Бумажные цветики,
Чего, братцы, лепите?
Аль заспал яснó-краснó
— Март — девятое число?
Для . . . . .правнуков
Запасаем жаворонков!
Как трясти . . . . .мешки
Одна мýка без муки:
О крюки задумаются,
А мы им — с изюминкою!
— Изволь, знаком! —
Берет резóв
Густ-теста ком,
А волчок ему в бок как в’пьется!
— Не хочу тваво хлебопекства!
Бокам припек,
Костям изъян.
Берет в роток
Синь-шерсти штан:
— С таковым пекачом страх-трепет!
Бог те знает чего и слепишь!
Кустарики-кустари,
. . . . . . . .штукари,
Курчавые стружечки,
Кому, братцы, служите?
— Как пожжет Москва домки —
Во всем царстве ни доски!
Временам тем пасынковым
Запасаем пасочницы.
Хошь пуст алтарь,
А все а воскрес:
— Дозволь, кустарь!
— Бери, вострец.
А волчок на него с забранкой:
— Не балуй, говорю, рубанком!
На то кустарь,
Чтоб впредь, как встарь.
В башке пошарь —
А есть в ней царь?
От двух рук таковых искусства —
Схоронись, говорю, под кустик!
Оконцы ясные,
Перильцы — красные,
Столбочки пряменьки,
В два света храминка —
Кому дом таков казист?
— Без гробов, указ, возить.
Хороши и голенькие!
А мы им — дубовенькие.
Все одно-погудка-гнет,
Чего тёс переводить?
Ни щепы, ни стружечки вам —
А мы им — со служебками.
— Дозволь, отец!
— Изволь, сынок!
Берет вострец,
А волк с’под ног:
Высокó, соколок, занесся!
Кому стройка, а кому сноска!
Хошь волк-я-зверь,
Вéсь век свой пеш —
Сперва отмерь,
Потом отрежь, —
Размахнись по сваму медведству —
Ан и выйдет ладóнно место!
Ужо, Егор, и нас с тобой
Возьмут, — кровцы прикапливай.
Глядит Егор: печь красная.
— Топи, топи, подтапливай!
Вокруг печи — треск-искриё,
Внутри печи — шум-Ладога.
Глядит Егор: куды страшно!
— Топи, топи, подтапливай!
Ей . . . . ., дуб — прутиком,
Не то что дом — слон вместится!
Вокруг печи — люд крутится,
Внутри печи — сплав бесится.
— Нет, жидок так, а эдак — густ!
Эх, три беды раз в три года!
Хоть взвод те в пасть — все глот твой пуст!
— Топи, топи, подтапливай!
Да што дубы! Да што пуды!
. . . . . . . .пасть шире лишь.
Еще руды! еще нуды!
— Топи-топи — подшвыривай!
Рудянку, крупку да с горшком
Сотрет! Свяжись с нищухою!
Вострó-железным посошком
— Стоит мужик — сплав щупает.
. . . . . . . .чтоб первый сорт
Звони! Доспевай, …… -варево!
Нет, мягок так, а эдак…
— Черт!
Топи-топи-подваливай!
Все не таков, все не таков…
Нет тебе адовых котлов,
Плавильщики-литейщики!
Кровного поту котелок —
Обед, навар — мозг с костью.
— Из того сплаву, соколок?
Колокола московские!
Как зарвется Москва-мать,
Как начнут переливать
— Не дошел и Тушинский —
Колокола на пушечки.
Протрезвись, простой народ!
Стань, колокол, пулемет!
Пали в веру греческую!
А мы . . . . .— вдесятеро!
Как пойдет своих сынов
Нагишом в собачий ров
Валить: нужда комнатная!
А мы сверху: вспомнится вам!
Обойдется Москва-мать,
Да уж негде . . . . .взять.
Мастерства заливчатого, —
А мы вдруг — малиновками!
— Велик, знать, Бог!
— И сын с ним, Дух.
Стоит дубов,
Вдруг чтой-то — бух!
В саму гущу-то, в саму жижу —
Не то груша, не то булыжник?
Молчит артель,
Язык отсох.
Аль сон-на-хмель?
Вдруг ктой-то: ох,
Братцы! Влас-Митрофан-да с Савкой!
Пропал благовест! пропал сплав-то!
Ох, пот-наш-труд!
Ох, звон-наш-сплав!
Типун-те-лют!
На глаз твой прав!
Да нацелившися, да всé враз:
— Типун, дурень, тебе на лев глаз!
Тут чаще пуль
В него артель:
— Ох ты, сосуль —
Орут-капель!
Кто ж эт’в . . . . .слезу ронит!
Самовар ты аль рукомойник?
О . . . . .— наш-цех!
Товар-наш-брак!
Добро б с opеx,
А то — с кулак!
Ох ты дуб-дубрецкий-балка!
А дурище-то: «Мо — оскву жа — aлкo!»
— Врешь, каланча,
Мочить не смей!
Слеза, моча —
Одна мокредь.
Видно, мать-то твоя волчица!
. . . . . .— в котел мочиться!
Ох ты нахал,
Орут, негож.
Ревун напал —
Да где ж, да кто ж —
В самы сливки-то, в самы пенки!
— Ну и стал бы себе у стенки.
Хорош мужик!
Где встал, там льет!
Ай хряк? ай бык?
Да скот и тот —
Чтобы место свое впредь ведал —
Самого тебя — слезе следом!
Глубок котел,
Сажен, быть, сто.
Молчит осел.
А волк — волк што?
Ничего себе носик черный.
Только шерсть у него кверх корнем.
И в переруб
— Умен — нишкни! —
«Он, может — дуб,
А вы так пни!
Да в такой-то слезе — врать буду? —
Серебра почитай с три пуда.
А ну к’ старшой,
Взгляни в горшок,
Каков настой?
Каков борщок?»
Что ж эт’, родные? что и эт’ с сплавом?
А с сплавом — то, а с сплавом — так:
Чистое сéребро черпáк
Несет — затрясся черпачок —
Чистое серебро течет.
Остолбенел:
Столбняк — народ
Кто — мак, кто — мел,
А кого — в пот.
А волчище-то, хвосток трелью:
— Ну а и при ём подмастерье!
И весь урон-то ваш-изъян,
Что будет звон ваш серебрян,
Один: мать честна! другой: сон чист!
Под образа б
Тебя, слона!
Ну и слеза,
Орут, жирна!
А волчок, аблакат занозист:
— Поглядел бы на наш колодец!
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
Вдруг ктой-то: . . . . .
Да в ножки: бух!
Вались, родные, на всех хватит!
Да все разом вдруг: про — ости, братец!
Что енерал на площади
. . . . .— а кругом бухают,
Проломанный картуз к груди,
Стоит Егор, звон слухает.
1928