Семен Бронин - Каменная баба
Действительно, был такой случай, но только Татьяне могло прийти в голову связать оба события воедино.
-Он, пожалуй, заплатит,- проворчал Геннадий.- Тот еще гусь.
-А мне откуда знать? Деньги - они деньги и есть, на них не написано, за что они.- Он смолчал, не стал спорить.- Ничего. Разберемся как-нибудь... Пригласим обоих. Раз это ее гроши были. Как считаешь?..- Геннадию была безразлична судьба денег (все равно не ему они доставались), но возможность провести вечер с Ириной Сергеевной пришлась ему по душе, и он, покобенившись из приличия, согласился.- Мужской день скоро? Вот и пригласим. С ним тоже полезно знакомство завести. Раз он такой влиятельный... Кажется, между ними есть что-то...
Геннадий уверился в подозрениях, мелькнувших и у него тоже.
-С чего ты взяла?- спросил он с неожиданной грубостью.
-Думаю так. Не зря он с самого начала тут вертелся... А тебе что?
-Да ничего!..- и ушел явно не в духе. Татьяна не знала, что и подумать, но потом решила, что дело в деньгах: в последнее время она все чаще склонялась к этому мнению...
Операция прошла успешно. Была удалена рыбья кость, застрявшая возле аппендикса, проткнувшая кишку и вызвавшая местное и затем общее воспаление брюшины. Послеоперационный период протекал, однако, с осложнениями нравственного порядка...
Примерно через неделю после их общего визита к больному Иван Александрович зашел к ней в амбулаторию. Они не виделись с тех пор, последнее их любовное свидание было месяцем раньше - все это время Ирина Сергеевна не заговаривала о новой встрече, и Иван Александрович не заводил об этом разговора, следуя золотому правилу, согласно которому лучше ждать, чем добиваться и упрашивать.
-Слушай, возьми ты этого мальчишку к себе. Он в клинике не уживается. Там ничего делать не надо - положить только. Можно было б домой отпустить, но этот чудак и слышать ничего не хочет, пока швы не снимут. Пуганая ворона, говорят... Возьмешь?
-Надолго?- Она обрадовалась его приходу: соскучилась по нему - но выдержала нужный тон и надлежащую осмотрительность.
-Дня на три на четыре, но у него счет на часы идет. Лупят его там, что ли? Отец говорит, несовпадение характеров. У меня, говорит, то же самое было... У тебя палаты свободной нет?
-Если мой кабинет только.
-Можешь на три дня уступить?
-Могу, конечно. Что для главного врача не сделаешь?
-Ну и сделай. А то он трубку оборвал: и домой звонит, и в больницу.
-С работы?
-Из дому! Ему после этого телефон поставили.
-Вот молодец какой. Как это у него получается?
-Написал, что чуть сына не потерял из-за этого. И копию контракта выслал.
-Написал все-таки... А у меня вот телефона нет.
-А мы с тобой такого договора не заключали... Зачем он тебе? Чтоб дома доставали? Сама не знаешь, чего просишь... Как ты живешь вообще? Не виделись столько.
-Каждый день в больнице встречаемся.
-В больнице!.. Что у тебя нового?
-Ничего особенного... Хозяйка вот к себе в гости зовет. Нас обоих. На мужской день.
-Двадцать третье?.. Что так?
Она усмехнулась.
-Деньги у инженера взяла и не знала, что они за мой визит. Теперь рассчитаться хочет.
-И ты этому веришь? Чтоб она у этого олуха деньги взяла и не знала, за что они?
Она постаралась выгородить Татьяну:
-Не сама, а через Геннадия.
-Это амбал, что у него в доме был?.. Тоже на простака не похож... С ними, Ирина, ухо востро держать надо...
Она посмотрела ему в глаза - впервые за долгое время.
-Какая тебе разница? Я с тобой хочу посидеть. Могу я себе это позволить?.. Больше ведь негде... Придешь или нет?
У него сжалось сердце, и он почувствовал себя в одно время и мерзавцем, и глубоко несчастным человеком.
-Приду, конечно. За тобой куда хочешь приползу и приеду,- и у нее отлегло от сердца и в душе взыграло.- Я ведь с ума по тебе схожу. Читаю истории твои, вижу твой почерк и дурею от него - разглядываю, как мальчишка, твои записи... Не веришь?
-Почему не верю?- сказала она.- У самой то же самое. Только у тебя хоть дневники есть, а у меня одни только подписи - гадаю по ним о характере. Вместо строчки только точки - как в песне поется...- Он стремительно встал, чтоб выйти.- Ты куда?
-Боюсь, накинусь на тебя сейчас, а сюда люди войдут, застукают... Когда это будет?
-Двадцать третье? Послезавтра.
-Два дня подожду,- и на этом они расстались: оба в нетерпеливом ожидании...
А с сыном инженера (если снова забежать вперед) все кончилось благополучно. Она разместила его в ординаторской, он устроился со всеми удобствами и повел себя хозяином: регулярно проветривал помещение, каждое утро звал санитарку подмести под кроватью и, когда Ирина Сергеевна заходила к нему взять книгу или что-нибудь из ящиков, ревниво следил за тем, чтобы она не меняла положения вещей, аккуратно разложенных на столе и на подоконнике:
-Расческу не трогайте, пусть там будет, Ирина Сергевна... И детскую энциклопедию тоже.
-Почему?
-Она там лежит хорошо. Дотянуться можно...- но ей казалось, что он ведет себя как молодая хозяйка, вытесняющая старую из кухни и зорко следящая за тем, чтоб та не вмешивалась в заведенный ею порядок: она даже переодеваться здесь перестала - после того, как он сказал, что для этого должна быть отдельная комната...
-А пепельница зачем?- На столе, на второй или третий день после его вселения, появилась огромная пепельница - из массивного письменного прибора, какие дарят на юбилеи большим и малым начальникам.- Ты куришь разве?
-Я не курю, это вредно, но ко мне ребята из отделения приходят - я для них приготовил: иначе мусорят очень.
-Больше тебя не обижают?
-Теперь нет. Теперь у меня комната своя, отдельная, они это уважают очень. Вообще уважают тех, у кого есть что-нибудь: машина, например, или отдельная квартира.
-Это ты правильно говоришь, Кирюша.- Она сама была не прочь стать хозяйкой собственного жилья с отдельным входом и, того лучше - выходом.
-Не зовите меня Кирюшей, Ирина Сергевна. Меня Кириллом звать.
-И по отчеству?
-Можно и по отчеству, но это уже необязательно...
Отец выписал его из этой идиллии на пятый день после снятия швов - и то под нажимом Ивана Александровича, которому Ирина Сергеевна нажаловалась, что ее выжили из ординаторской и комната насквозь прокурена. Игорь Иванович явился в больницу с букетом роз, пламенеющих, как у Блока, красными факелами на белом снегу.
-Откуда это?!
-Из области. Прямо с самолета... Вы же денег не берете.
-Вы меня еще в роман с этим вставьте... Какие розы! Сроду таких не дарили!..- Она была растрогана: инженер оказался с подходом и с понятием.
-Надо марку держать. Хоть и живем в этом Петровском. Так ведь, Ирина Сергевна?
-Стараемся. Не знаю, что из этого получается.
-Все получится! У вас для этого есть все основания...
Он излучал неловкое и неумелое довольство жизнью, и это было тем более странно, что она привыкла видеть его лицо перекошенным совсем иными и прямо противоположными чувствами: радостная улыбка его словно не знала, как пробиться на поверхность, и вырывалась наружу самым необычным и даже противоестественным образом...
-Довольны, что выписываетесь?
-Это - и еще, что он с ребятами поладил... Много ли человеку надо?.. Спасибо за отдельную палату, Ирина Сергевна. Век этого не забуду!
-Пустяки какие. Говорить не о чем...- а сама подумала: мне б кто дал такую...
25
Двадцать третье февраля, или, как его называют, Мужской день, или День защитников Родины, хоть и занял место в череде наших праздников и нашел свой угол в народной душе, но отмечается без того всеобщего подъема, с каким чествуют, например, Первое мая или Международный день Восьмое марта: это, говоря ученым языком, праздник-факультатив - хочешь, гуляй, не хочешь, сиди дома. Ивану Александровичу поэтому ничего не стоило улизнуть в этот вечер от Галины Михайловны: она подарила ему утром две пары теплых носков, и на этом семейное торжество и кончилось - для нее, во всяком случае, потому что в доме Татьяны к приему ее мужа готовились сразу трое: хозяйка, ее квартиросъемщица и обоюдоласковый Геннадий, бывший у них на подхвате и на посылках.
Татьяна разделывала селедку.
-Он и смотреть на нее не станет, а я стараюсь... Ест он ее?
-Не знаю. Мы в больнице не обедаем.- Ирина Сергеевна нарезала тонкими ажурными кольцами дорогую копченую колбасу, купленную для этого случая в области. Она была в выходном платье и пребывала в праздничном настроении и в трепетном ожидании.- Перехватим что-нибудь - и то хлеб.
-А я думала, знаешь...- намекнула Татьяна, желая хоть таким образом получить от нее подтверждение своим догадкам.
-Не мешай Ирине Сергевне!- распорядился Геннадий с неожиданной заботой в голосе.- Не видишь, колбасу режет?
Татьяна оторопела:
-И что с того?
-Нож острый. Я наточил.
-И что дальше?.. Колбасу не так скромсает?
-Пальцы поранит. А они ей в работе нужны.
-А кому они не нужны?..- и Татьяна поглядела на него подозрительно и с невольной досадой.- Опекает тебя, смотрю. Пойди мусор лучше вынеси. И не в ведро: чтоб селедкой не воняло. Выбрось куда подальше. К соседу лучше всего... Уставился на тебя во все глаза,- сказала она, когда он вышел.-Опасная, гляжу, женщина...- Она уже и на "ты" с ней перешла, но Ирина Сергеевна была только рада этому.- Не знаешь, значит, чем твой друг без тебя питается?
