Дмитрий Красавин - Микеланджело из Мологи
Несмотря на юный возраст подруг, разговор по дороге до Лосево и обратно они вели взрослый. Груз забот, взваленный на их плечи, напрочь вытеснил из еще детских головок все мысли о шалостях, играх и проказах. Все это осталось далеко-далеко, в нереальной, почти не существующей уже Мологе. Семилетку Зина не смогла закончить - всю весну пришлось помогать матери с переносом дома. Скотину на Слип перегоняли дней десять. Вещи из Мологи только за три ходки перевезли. А главное - строительные работы. "Волгострой" коробку помог поставить, а дальше все пришлось делать самим47). Шутка ли, двум женщинам такой объем работ осилить! Тут уж не до школы. Да и тем, у кого семьи побольше, забот с переселением хватает на всех. Из общих знакомых весной в школу никто не ходил. Удастся ли окончить семилетку на следующий год? Скорее всего, что нет. Корову пару недель назад сдали на мясо, так как для ее содержания нужны хорошие выпасы, а тут кругом почва глинистая, трава скудная. Деньги от продажи коровы все на дом ушли. А чем питаться без коровы да без огорода (разве здесь на глине что путное вырастет?), неизвестно. Работы поблизости никакой нет. Придется в Рыбинске устраиваться. А туда зимой через Волгу пешком часа два дороги да обратно столько же... Настя тоже начала было рассказывать подруге, как они с матерью ютились зиму у тетки, как с хлеба на воду перебивались, но осеклась: рассказывать правду, что мать осталась в деревне, было нельзя, а обманывать подругу она не хотела. Вернувшись через час с водой к дому Зины, они посидели минут десять на завалинке, поплакали на прощание. Настя с "теткой", уже побеседовавшей к этому времени с некоторыми из переселенцев и получившей информацию о личной жизни и работе застреленных в Юршино мологжан, отправились назад на пристань, а Зина осталась со своей матерью "строить город будущего - Новую Мологу48)".
Первый этап расследования "Юршинского дела" был завершен. Наказав Насте бежать вперед, чтобы занять очередь на "Пчелку", Светлана несколько замедлила шаг, анализируя добытую в Юршино и на Слипе информацию.
Прежде всего, можно констатировать, что вплоть до отъезда из Мологи, между арестованными по дороге в Рыбинск мологжанами и Конотопом никакой личной вражды или неприязни просто не существовало, по причине их полного незнакомства друг с другом. Сутырин тоже не был знаком с Конотопом. Следовательно, существует некое третье лицо, возбудившее Конотопа против мологжан и Сутырина либо только против Сутырина, а мологжане использовались старым чекистом как первый попавший под руку "инструмент" для достижения более отдаленной цели. В последнем случае (а он представляется наиболее вероятными) Конотоп был заинтересован в физическом уничтожении мологжан (а впоследствии и Сутырина?) после выбивания нужных ему показаний. Юрка Зайцев, добивая мологжан выстрелами в головы, еще не ведал о смерти отчима. Поэтому вариант охваченного жаждой мести родственника исключается. Значит, пасынок убивал сознательно. Следовательно, он знал о планах отчима и был с ним заодно. Вполне возможно, что он же сам и выпустил мологжан из арестантской, чтобы иметь оправдание для их убийства. Это косвенно подтверждается тем, что они побежали не в лес, где легко могли укрыться от преследования, а на открытую, освещенную огнем пожара площадь. Но кто и зачем тогда убил Конотопа? Кому нужен был поджег конторы НКВД? Если на эти вопросы и можно найти ответы, то ключ к ним находится у того, кто знал цель, ради которой Конотоп возводил обвинения на Сутырина, то есть - у наркомвнутдельца Зайцева. По информации, полученной перед отъездом в Рыбинск от товарища Блинова, Светлана знала о Зайцеве немного: друзей не имеет, малообщительный, малопьющий, на хорошем счету у начальника "Волгостроя" старшего майора Я. Д. Рапопорта. Проживает в общежитии НКВД в селе Васильевском. Холост. С декабря 1936 года работает в третьем лагпункте, с мая 1937 года на должности начальника третьего лагпункта. Его предшественник официально смещен с должности за систематическое невыполнение государственных планов. По неофициальной - из-за ссоры с Ю. Зайцевым, утаившим от прежнего начальника какую-то тетрадь, предположительно свой дневник.
- Тетя Света! Тетя Света! - донесся голос Насти. - Давайте скорее "Пчелка" ждать не будет!
Светлана взглянула вниз, на пристань. Пассажиры уже начали штурмовать "Пчелку". Задумавшись на секунду, она решительно сложила ладони рупором и громко крикнула Насте:
- Настя! Поднимайся ко мне! Мы никуда не поедем!
Спустя пару часов они Петровским парком49) вышли к Шексне, переправились на пароме на противоположный берег и к вечеру сняли на месяц жилье в Васильевском, недалеко от общежития НКВД.
Примечания.
46. Пчелки - небольшие пароходы, курсировавшие между пристанями правого и левого берегов Волги в районе г. Рыбинска и его ближайших окрестностей.
47. Вот так описывает жизнь переселенцев, посланный из Мологи на проверку обоснованности их жалоб, уполномоченный горсовета Титов (цитируется по книге Ю.Нестерова "Молога - память и боль":
Председателю горисполкома т. Назарову
Из числа обследованных мною на Слипе 49 строений заселено только 23. Остальные дома недостроены. Рыбинский горкомхоз не оказывает переселенцам никакого содействия в приобретении стройматериалов. Ввиду отсутствия на месте технической консультации дома получаются плохие, перекошенные, с фундаментом, ушедшим в землю, что вызывает необходимость перестройки и дополнительную трату денежных средств. В денежную компенсацию за дом переселенцы не укладываются. Большое недовольство проявляется в работе Рыбинского горсовета. На месте нет представителя горсовета, к которому было бы можно обратиться с теми или иными вопросами. Имеются нарекания из-за отсутствия колодцев, противопожарного оборудования и водоема. Отсутствует на местах застройки страховой агент, и переселенцы беспокоятся за свои дома, в случае возможных пожаров. Продовольственный ларек открыт только на днях, но ассортимент продуктов в нем очень скуден. Не организован медицинский пункт, хотя на стройке часты случаи травм.
Люди живут плохо, денег нет, едва-едва сводят концы с концами, т.к. многие переселенцы работают на стройке сами, уволившись с предприятий. Всю весну дети не учились, т.к. родители привлекали их к подсобным работам. Ходят упорные слухи, что строительство под Рыбинском приостановлено и Мологу затоплять не будут. Люди очень жалеют, что поторопились сюда приехать.
Титов, уполномоченный горсовета, 15 июля 1937 г.
48. Само название, "Новая Молога", так и осталось только в газетных заметках тех далеких лет да в протоколах собраний местных органов власти Рыбинска и Мологи. У самих мологжан просто язык не повернулся называть то место, куда их заставили переселиться, дорогим, близким сердцу именем. Бесполезно спрашивать сегодня у рыбинцев, где находится Новая Молога. Никто Вам не подскажет, как туда пройти.
49. Петровский парк - излюбленное место отдыха горожан. Расположен на левом берегу Волги при устье реки Шексны. Парк и поместье "Петровское" до революции принадлежали древнему дворянскому роду Михалковых, многие представители которого занимали высокие должности при дворах Великих Князей и Царей Московских. К этому знатному роду принадлежит и знаменитый кинорежиссер Никита Михалков. С правого берега Волги, из Рыбинска, хорошо виден среди зелени парка громадный барский дом постройки времен Императрицы Анны Иоановны. С этим домом связано одно историческое воспоминание. Когда известного временщика Бирона препровождали в ссылку в Ярославль, то в с. Петровском был назначен ночлег. Сойдя на берег Бирон потребовал предоставить ему барский дом, но бывший бурмистр, не имея разрешения владельца, не пустил Бирона. Пришлось когда-то всесильному вельможе ночевать в бане.
Глава восемнадцатая
Как и откуда появилась вдруг на пути Юрки Зайцева эта женщина с пакетом муки и кринкой молока под мышкой? Ни в тот миг, ни пару недель спустя он даже не догадался задать себе этого простого вопроса. Вопрос возник гораздо позже, но...
А в тот миг, обсыпанный мукой, залитый молоком Юрка ошеломленно смотрел на суетящуюся вокруг него незнакомку, лопочущую в оправдание что-то о своей рассеянности и кружившем в небе аэроплане. Женщина пыталась оттереть молочно-мучную смесь с френча чекиста рукавом платья, скоблила пятна ногтями, но от всех ее манипуляций они лишь размазывались все больше и больше.
Наконец убедившись, что без горячей воды и мыла обмундирование не почистить, она решительно схватила Юрку за руку и потянула к подъезду дома, расположенного напротив общежития НКВД.
- Идемте скорее ко мне. Я все почищу и высушу утюгом. Вы уж не переживайте, простите меня, простите, ради Бога, - с дрожью в голосе извинялась незнакомка. Но ее огромные зеленые глаза кричали о другом: "О! Как ты прекрасен! Как приятно мне касаться твоей руки, вдыхать твой запах!"
