Сергей Лукницкий - Киллеров просят не беспокоиться
Нестеров уже собирал чемодан. Он продиктовал Полковскому, как школьнику, все мероприятия и действия, которые должны быть произведены, дабы не дать преступнику жить спокойно. На всех автобусных и железнодорожных станциях, на пристани, в аэровокзале, на постах ДПС и стоянках такси, в гостиницах, барах, казино должны быть люди с фотороботом террориста. Нужно определить, где может отсиживаться преступник, и отработать варианты.
Но особенно на эти оперативные меры Нестеров не надеялся, так как он понимал, что если взрыва до сих пор не произошло, значит, преступник чего-то ждет или что-то ищет, что помогло бы ему осуществить задуманное. Значит, без Андрея Сенокосова, которого так некстати хватил удар в самолете, Никита не может пробраться на комбинат. Хотя... может быть, смерть Сенокосова всего лишь усложнила задачу, оттянула ее решение.
-- Вот что, Саша, -- обратился Нестеров к полковнику, -- завтра первым делом лети на комбинат, установи, кто за последние несколько недель устраивался на работу. И не пропадали ли карты, планы, документы, ключи -словом, не оцепление надо ставить, а наводнить комбинат оперативниками. Понял? Надо найти доказательство, лишенное всякого украшения, -- argumentum omni denudatum ornamento.
-- Понял, товарищ генерал! А ведь убитый Искольдский как раз работал техником безопасности комбината, имел доступ и к планам цехов, и к оборудованию, и к служебным ходам, и так далее...
-- Соображаешь. Не мог он не засветиться. Чует мое сердце, опыта этому Никите недостает. Действует жестко, решительно и необузданно. А это ему вредит. Знаешь анекдот? В одном обществе нуворишей появился один обаятельный отморозок. Все в нем было хорошо -- и деньги и связи. Только пахло от него плохо. Спрашивают его: "Чего поделываешь?" "Бачки из самолетов выношу, из туалетных, платят нормально". "Ну, -- говорят, -- ты даешь, иди к нам в банк, за те же деньги хоть вонять не будешь". "Как?! -- отвечает. -- Чтобы я да ушел из авиации!"
-- Увы, -- добавил он, -- история человечества -- это постоянная жалость о дьяволе -- desideras diabolum.
ГЛАВА чЕТВЕРТАЯ
КЛЮчИ ОТ БЕЗОПАСНОСТИ
ИЗ НОВО-КАИРСКА
1
Рано утром Нахрапов вошел в номер Нестерова. Виновато и сочувственно глядя на генерала, дремавшего в кресле, рядом с кроватью, на которой спал одетый Полковский, Алексей Николаевич возмутился наглости следователя. Как он осмелился спать на кровати, когда раненый начальник мучается в кресле?! Нахрапов подошел к Полковскому и сдернул с него покрывало.
Полковский приоткрыл глаза, вскочил, громко буркнул: "Ух!"
Нестеров проснулся. Он вообще всегда спал очень чутко, как древний человек: только и жди опасности со всех сторон -- то мамонт ногу отдавит, то тигр укусит, то Нахрапов спокойствие нарушит...
-- Леша, как ты вошел? У нас же заперто! -- Нестеров зевнул.
-- У меня везде свои люди, Николай Константинович! Вот заодно проверил, какое радушие и гостеприимство оказывают вам мои коллеги. Что ты распластался на постели, как барышня? -- напустился он на Полковского. -Она что, твоя? Вали отсюда, вали...
-- Леша, Алексей Николаевич, -- успокоил его Нестеров, -- садитесь, давайте завтракать. Тут, между прочим, можно завтрак в номер заказывать.
Нестеров сказал это и окончательно проснулся, очнулся; память разорвалась в его голове гранатой, и его обдало холодным потом. Вчера утром он завтракал с женщиной, которая казалась ему необходимой и долгожданной. Ее кожа, шелковистая, загорелая, со светлыми полосками в складочках, ее выгоревшие белыми прядками волосы, тихий говорок... Нестеров, взял полотенце, выскочил в ванную комнату и заперся там...
Он вспомнил ее слова, тогда в казино: "...пришел человек и от нечего делать погубил...". И еще про то, что хорошее никогда не кончается плохо. А если что-нибудь закончилось плохо, значит, что-то с самого начала было не так. Наверное, она была права. Но к кому это относилось в большей мере: к нему или к Крекшину, ведь история, которая закончилась вчера смертью Наташи, начиналась в Киеве, где она познакомилась с этим человеком?
Нестеров вышел из ванной с твердым намерением все-таки слетать из Нового Уренгоя на один день в Киев.
В его номере сидел высокий облезлый старик, при виде Нестерова он встал и протянул ему руку.
-- Станислав Борисович Сокиркин, -- представился незнакомец.
-- Он -- сторож, -- объяснил Нахрапов, -- сторож школы No 679, в которой работает Моисеева. Вот пришел ко мне утром, возле прокуратуры дожидался.
-- А потому что я вас одного из законников и знаю. Так сказать, личное знакомство. Ваш сынок у меня на особом положении: я ему завсегда без сменной обуви проходить разрешаю, если забывает...
-- Медвежья услуга, -- смутился Нахрапов.
-- Так твой сын у Моисеевой учится? -- вскользь уточнил Нестеров. -Ну-ну, так что вас привело сюда, Станислав Борисович?
-- Спрашивали ее вчера. У меня спрашивали. Один высокий молодой парень... да уж мужчина.
Полковский достал из портфеля фоторобот подозреваемого.
-- Такой? Какой?
-- Оба, -- ответил старик, разглядывая зачерненные портреты, сделанные ночью со слов Моисеевой.
-- Как это оба? Вы уж не пугайте, -- остановил его Нестеров, -- вы же сказали, что Моисееву спрашивал молодой человек.
-- Да уж мужчина, -- поправил Сокиркин.
-- Ну?
-- Баранки... -- начал было Сокиркин, но под строгим взглядом Нахрапова продолжал уже тише: -- Баранки, значит, сижу пью с чаем. Ем, то есть. Нету никого, а школа закрыта. Стучат. Стучит. Вот этот. -- Сокиркин показал на того, что был на фотороботе без усов.
-- Вот этот? -- Полковский встал удобнее, чтобы видеть фоторобот.
-- Ага. И через стекло спрашивает, а где, мол, Елена Ивановна, она в школе должна быть...
-- В какое время он приходил?
-- Погоди, не перебивай, -- важно отмахнулся старик. -- Я ему говорю: школа закрыта, а учителей нет ни одного, их в каникулы на пушечный выстрел к производству не затянешь. Он и ушел.
-- Так который, вы говорите, час был? -- повторил Полковский.
-- В семь-восемь. Говорю же, ужинал я.
-- Кажется, я кое-что понял. Подозреваемый разыскивал Моисееву, так как узнал, что ее отпустили из СИЗО. Он выяснил, где могут быть Моисеевы. Узнал, что в Новый Уренгой прилетел генерал ФСБ, а также что здесь и Терехова. Он приходит в гостиницу сначала к ней, потом видит, как Моисеевы уходят домой, и едет за ними, захватывая с собой Терехову, раз я обнаружил ее связанной. У него не было другого выхода, как вырубить меня, а Наташу забрать...
Старик помялся немного и добавил:
-- А вот этот, усатый, спрашивал про Моисееву, как только она прилетела со своими зверушками. Завуч, то есть Николай Николаевич Науменко, ему выдал ее адрес, она-то уже ушла, а мужик не знал, куда с аэропорта ее багаж везти.
Следователи переглянулись. Их беспокойство немного улеглось, потому что спрашивал Моисееву один и тот же человек. Это было ясно.
Ранним утром, после ухода сторожа Сокиркина, трое следователей еще оставались в номере Нестерова.
Нахрапов сидел надутый, вспотевший, над верхней губой блестели крупные капельки пота.
-- Вижу, мое присутствие здесь лишнее, -- сказал он, -- вы что же, избегаете меня?
Нестеров вздохнул и ответил ученику в заданном тоне, хотя ему было не до иронии:
-- Алексей Николаевич, ты же не баба, чтобы я тебя избегал. А если баба, то пошли в баню, попаримся.
Нахрапов бережно, легонечко стукнул себя по лбу и воскликнул восторженно:
-- Ну, конечно, у меня же тут внизу такая банька сибирская, настоящая, с пельменями и пивом! В любой момент...
Нестеров задумался: а может, и правда залечь на верхнюю полочку да дать себя отхлестать вот такому громиле, с его богатырскими кулаками?
-- А выпить купим? -- спросил он. -- Очень уж хочется выпить, если честно.
Напрасно Полковский сделал попытку удержать Нестерова от необдуманного шага. Нахрапов уже побежал договариваться, поднимать банщиков, официантов, истопников. А Нестеров вытягивал из чемодана белье и чистую рубашку.
-- Кто же парится на заре? Да пока ее протопят. Вам же лететь надо, Николай Константинович, -- увещевал Полковский.
-- Вот и позвони в аэропорт, -- с жаром сказал Нестеров, -- вот и закажи билетик мне в Киев, только тс-сс. И айда в баньку, жуть как истосковался по пару...
Полковский позвонил в аэропорт, заказал билет для Нестерова и поплелся за ним, как подконвойный.
Банька была растоплена быстро и умело. На столе в светлой горнице возникли горшочки с жарким, рыба, пирожки и расстегаи, пельмени и икра. Чай, само собой, подавали без остановки, а пышущие жаром блины с икрой запивали водочкой, когда тело охлаждалось после очередного отдыха в трапезной.
Первым стал одеваться Полковский. Как наиболее трезвый, он посмотрел на часы и обнаружил, что до нестеровского рейса остается полтора часа. Сказав об этом генералу, Полковский поднялся в его номер и принес вниз все вещи: чемодан, бритву и блокнот. Оформил выезд дорого гостя у администратора. Вольва Саабовна расхваливала генерала и его очаровательную спутницу, с которой он приехал и которую выводил в ночной Уренгой...
