KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Юрий Тынянов - Смерть Вазир-Мухтара

Юрий Тынянов - Смерть Вазир-Мухтара

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Юрий Тынянов, "Смерть Вазир-Мухтара" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

10

Теперь, возвратившись, Грибоедов тихонько прошел проверить Сашку. Больше всего во дворце Грибоедов любил низенький коридор, галерею, соединявшую апартаменты со службами. Коридор был стар, как Ермолов. Изредка по нему шлепали туфли сонных слуг и шуршали белые облачка горничных. В этом неподобающем месте стоял теперь вечером Грибоедов, рискуя напугать прохожего лакея. Он засматривал в дверное окошко, низенькое и до половины занавешенное, в комнату Сашки. Как притягивала его тайное внимание жизнь людей со стороны! Сашка сидел на стуле, а кругом уселись повара, лакеи и дымили трубками какие-то черные усатые люди. Поваренок стоял тут же, разинув рот. Сашка читал. - "Я был известен под именем сиротки... Никто не приласкал меня из всех живших в доме, кроме старой заслуженной собаки, которая, подобно мне, оставлена была на собственное пропитание... " Грибоедов жадно слушал. Сашка читал "Сиротку", новое сочинение Фаддея, первую главу из его будущего обширного романа "Выжигин". Вот исполнение пророчества... - "Для меня не было назначено угла в доме, для меня не отпускалось ни пищи... " ... пророчества Фаддея перед расставаньем: - Я теперь, братец, пишу настоящий роман с приключениями, и герой страдает прямо как собака, пока доходит до благополучия. Человек богатый всегда прочтет, потому что приятно, братец ты мой, читать о холоде и там о страданиях перед роскошным камином. А в хижине читать, братец, об этом лестно, потому что кончается-то благополучием. Но Сашка стащил книжку из ящика, негодяй, а он сам и не успел прочесть. - "Зимою меня употребляли, - читал Сашка, - вместо машины для оборачивания вертела на кухне... " Повар крякнул и сказал вдруг с неудовольствием: - Как же это можно машиной вертел поворачивать? Вертел и всегда человек оборачивает. "А вот и первый критик", - подумал Грибоедов. - Я так полагаю, - сказал Сашка, не отрываясь от книжки и сдержанным голосом, - что здесь более говорится об аглицких машинах... Браво, Сашка! - "Смотря, как другие дети ласкаются к своим матерям и нянькам, я ласкался к моей кудлашке и называл ее маменькою и нянюшкою, обнимал ее, целовал, прижимал к груди и валялся с нею на песке". Брр. Собачьи нежности. Фаддей как на ладони, фламандская, свинская душа. Душа Фаддей! Человек в черном чекмене вдруг вытащил трубку изо рта, зашевелился и плюнул. Лицо его покраснело. - Собака не мама, - сказал он и напружился. - Нельзя говорить: собака - мама. Сашка поднял наконец свои ясные очи. - Что собака не может быть, как говорится, маменькой, - сказал он, напирая на "маменьку", - это еще малое дело. Очень просто, что в раннем возрасте можно и собаку поцеловать. А что если одному про вертел не нравится... Нет, Сашкину антикритику надобно послать Фаддею и напечатать в "Сыне отечества". -... а другому там про собаку или даже маменьку, так можно и вовсе даже эту поему не читать. Ara, обиделся все же. И наступила тишина. - "Мне хотелось любить людей, - читал Сашка, - особенно женщин, но я не мог питать к ним другого чувства, кроме боязни". - И это очень даже часто случается, - холодно сказал вдруг Сашка, не только что ребенок, а иногда и пожилой мужчина не довольно умеют разговаривать с барышнями. Но ведь он талантлив, черт возьми, ведь он критик прирожденный! Он Сеньковского читал. Сашка - модный критик. Грибоедов, осторожно ступая длинными туфлями, прокрался в свою большую белую комнату, напоминавшую присутственные места, и позвонил. Сашка явился недовольный. - Александр, - сказал томно Грибоедов, - Александр Дмитриевич, не угодно ли вам начистить к завтрему мой мундир? И так как Сашка молчал, Грибоедов продолжал: - Я бы вас и не подумал, Александр Дмитриевич, тревожить, но, к прискорбию, будет большой парад, и, согласитесь, неудобно щеголять в мундире, по которому вы ни разу еще не изволили пройтиться щеткой. Вы согласны? Он качался в креслах. - Согласен, - сказал Сашка равнодушно. - Спасибо. Скажите, пожалуйста, Александр Дмитриевич, - покачивался Грибоедов, - сегодня были у вас гости? - Сидят, - сказал Сашка. - Кто же, Александр Дмитриевич, у вас в гостях? - Цари. Кресла остановились. Грибоедов серьезно смотрел на Сашку. - Как цари? - произнес он медленно. - Да-с, - спокойно ответил Сашка, - царевнины сыновья, царевичи. - Какие царевичи? - спросил, оторопев наконец, Грибоедов. - Что ты врешь! - Царевичи нам приходятся соседи, - ответил отрывисто Сашка, царевны Софьи кумовья или, может, крестные. Кучер Иван, или, как здесь говорится бичо, вроде как конюх... - Ну и что же конюх? - Ихний знакомый. - Как кучер Иван? Тот, который нас по городу вез? - Нет, он наши чемоданы привез, то другой, Амлих, нас по городу вез. - Но откуда ж он? - Амлих? - Да почем я знаю, как его зовут? Ты ж сказал Иван. - Нас по городу Амлих вез, а не Иван. Иван состоит при лошадях, он называется багажный. - Ну багажный, багажный... Кто же этот багажный? - Кучер Иван является майорский сын, а Амлих является... - Что ты, смеешься, каналья? - Смеху моего здесь нет. Вчера Иван принимали даже депутацию. - Де-пу-та-цию? - Он ихних крепостных мужиков. Конечно, грузинских. Пришли довольно бедно одетые, если можно сказать, рваные, и говорят, что им есть нечего. Обедняли здесь очень. Грибоедов сидел как потерянный. - Убирайся, - вдруг замахал он руками на Сашку и только вдогонку крикнул: - Ты ж книжку из чемодана моего стащил, так что ж, эти цари твои по-русски понимают? Черт! Сашка усмехнулся не без самодовольства. - Один понимает, но понятие у него, конечно, другое. Грибоедов уже не поминал про мундир. Он зашагал по комнате. Сашка был враль непостижимый, роскошный и фантастический. Он врал даже тогда, когда, казалось, и соврать было трудно. У него было воображение. Однажды он сказал как-то сквозь зубы Грибоедову, что время придет и тогда он докажет еще, кто он такой. - А ты как полагаешь, кто ты такой ? - спросил его тогда Грибоедов. - Да уж такой, - уклонился Сашка. И вдруг сказал: - Из графов. Графов мне фамилия. Потом уж только Грибовым звать стали. И Грибоедов долго тогда смеялся, а потом как-то раз задумался. Самая Сашкина фамилия: Грибов, до странности похожая на его собственную, и то, что его тоже звали Александром, поразило его. Ведь и Трубецкой своего сына от какой-то шведки назвал когда-то: Бецкий, и Румянцев назвал приблудного сына: Мянцев. Это было в обычае. Может, и папенька ему последовал. Так и теперь. Сашка, разумеется, врал, и врал безбожно. И про депутацию от каких-то мужиков, и, вероятно, про кучера Ивана, да уж заодно и про "царей". "Кумовья". И все-таки Грибоедов оторопелый зашагал по комнате. "Обедняли здесь очень". Поди разберись. Роман Фаддея, Сашка, кучер Иван, депутация, цари. Шахразада, "Тысяча и одна ночь". Каков, однако же, Кавказ! И как быстро идет это нисхождение аристокрации туземной!

11

В самом деле, что же такое Кавказ? Елисавет Петровна сидела таким образом:

Сидит и ноги простирает На степь, где хинов отделяет Пространная стена от нас. Веселый взор свой обращает И вкруг довольства исчисляет, Возлегши локтем на Кавказ.

Так описал ее Ломоносов. В такой неудобной позе сидела Елисавет Петровна. Трудно было ей, простирая ноги на степь и возлегши локтем на Кавказ, еще обращать свой веселый взор и при этом вести исчисления довольства. В особенности трудно было вести исчисления потому, что хотя Дербент, врата Каспия, и был взят Петром в 1722 году, но потом его отняла Персия, а у лиц женского пола и младенцев, сменивших Петра, были другие заботы. Персия была в музыкальном смысле клавиша, а Кавказ - струна. Как ударяла клавиша, так и отдавалась струна. И Дербент отпал, и локти Елисавет Петровна убрала с Кавказа. Исчислять довольства на Кавказе она просто не могла. При Екатерине испытал это довольство адмирал Марко Войнович. Ага-Мохамед, шах персидский, вежливо пригласил его на праздник и посадил в оковы за исчисление довольства на южном берегу Каспия. В 1769 году Екатерина просила Коллегию иностранных дел прислать ей карту Кавказа поисправнее, потому что непонятно, где стоит город Тифлис: на одних картах - на Черном море, на других - на Каспийском, а на третьих - и вовсе среди земли. Она играла в лапки с евнухом, то он ее бил по рукам, то она пыталась, увернувшись, ударить его. А между их локтями лежал Кавказ. Потом военною рукою безногого графа Зубова был покорен Дербент в 1796 году. И Зубова прозвали на Кавказе: Кизил-Аяг, Золотая Нога. Тотчас же Державин дал в описании Кавказа довольно верное изображение альпийской страны:

Как серны, вниз склонив рога, Зрят в мгле спокойно под собою Рожденье молний и громов.

И особенно удалась льдяному старцу картина альпийских льдов:

Там солнечны лучи, средь льдов. Средь вод играя, отражаясь, Великолепный кажут вид.

Павел двинул два полка на Тифлис и в 1801 году объявил Грузию Карталинию с Кахетией - присоединенной. Хоть Дербент был взят, но Глазенапу пришлось его опять брать в 1806 году. К Имеретин, Мингрелии и Гурии - с запада была расположена Блистательная Порта. Пашалыки Ахалцыхский и Карсский были собственность оттоманов. Ханства Эриванское, Нахичеванское и Хойское лежали с юга рядом с Персией. А потом шли подозрительные султаниаты и ханства, не то персидские, не то турецкие, не то ничьи. У Александра Павловича было трудное занятие: он соблюдал европейское равновесие. Жонглировать Францией, стоя на плечах Австрии, да еще ходить одновременно с ними по канату было ремеслом трудным и неблагодарным. Ни о каком Кавказе, ни о каких персидских происках Александр и слушать не хотел, он был директор и главный жонглер Европы и непременно на азиатских делах уронил бы Францию, а его уронила бы Австрия. От Ермолова он отмахивался, как от наездника, не вовремя выехавшего на арену. Кто там жил на Кавказе? Кто обитал? Жуковский попробовал было набросать краткий список и утверждал, что там

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*