Павел Крылов - Над судьбой
Капитан шхуны оказался приятнейшим человеком и беззаботным весельчаком. Кроме того, он был шурином губернатора франкской колонии на Континенте. Хорошее вино сблизило их. И Платон получил солидную рекомендацию.
Как раз шел набор контингета для организации фактории на земле шауни. Все богатство Платона - томик Кампанеллы. А здесь ему предлагали должность и жалованье. Был ли выбор?
Вскоре Платон Громов с головой окунулся в водоворот захлестнувших его событий. По масштабам колоний, объединенные силы аборигенов разгромили и почти полностью уничтожили огромную армию энглишей. Это поражение пытались утаить. Но тайное быстро стало явным. Появилось непреодолимое желание разыграть алдонтинскую карту и взять реванш. Никто не сомневался, что в глубине Континента образовалась Новая сила.
На свой страх и риск губернатор срочно заслал к краснокожим эмиссаров и прошение на имя короля. К изумлению королевский двор отреагировал мгновенно. Без сомнения, потеря огромных территорий на Континенте не давала покоя. С другой стороны отчет Шевалье Бетардье о проделанной работе будоражил умы очень многих значительных в государстве людей.
Краснокожие на удивление быстро согласились сотрудничать с франками. По договору 1763 года Отец Рек до форта Стронг Джампинг был зоной свободного плавания, а земля шауни являлась спорной между франками и спейнами территорией. Аборигены взяли на себя жесткие обязательства. Не иметь торговых отношений ни с кем, кроме франков. Они не проявляли особого интереса к оружию, но требовали прежде всего инструменты для проведения кузнечных, столярных, плотницких работ.
Они готовы были давать любую плату скорнякам, бондарям, портным, чтобы учиться у них ремеслу. Весной 1770 года была открыта фактория, а уже к осени вокруг нее вырос небольшой поселок, ставший, по сути, единым учебным центром.
Краснокожие учились пахать землю, сеять зерно, выращивать овощи, разводить молочный скот и перерабатывать молоко. Они не хотели воевать, но за блага цивилизации надо платить. Вожди вынуждены были согласиться напасть на форт Строг Джампинг, захватить его и уничтожить. Подразумевалось, что операция начнется весной 1771 года. За это им обещалось расширение сотрудничества и усиление льгот.
Платон Громов все чаще и чаще задавал себе вопрос. Кто же они алдонтины и шауни?! Он слышал завывающий ветер бурятских степей. Запах кизяка, тлеющего в костре, сизый дым, горячие куски жареной баранины - разве можно это забыть, увидев однажды.
Его везли через всю Сибирь. Как же огромна она. Сколько народов. И у каждого своя жизнь.
Что заставляет краснокожих практически мгновенно в корне менять образ жизни? Откуда берутся силы? Да, энглиши бросили им вызов. Да, стоит вопрос о жизни и смерти. Но разве у многочисленных лесных племен он не стоял? И разве не пытались они отвечать на этот вызов?
Лесные народы проиграли войну потому, что не поняли главного: чтобы победить энглишей, им надо иметь оружие и уровень организации не ниже чем у противника. А главное нужны идеи, за которые можно умирать с улыбкой на губах. Таких идей у них не было.
Нет, стереотипы поведения народов не меняются по приказу. И даже культурные заимствования почти не меняют их. Ведь эрагезы, к примеру, быстро поняли вкус огненно воды, но вовсе не собираются учиться чтению, письму, счету и даже производству ружей. Где их ответ на вызов?
Он снова слышал вольную бурятскую песню, цокот конских копыт стучал в ушах. Монголы и буряты по сути один народ? Но когда одни лавиной разлились по планете, другие так и остались в родных степях. Что мешало им?
Перед глазами стояла осада Ургенча. Это был 1219 год. В городе жило несколько сотен тысяч человек. Огромный гарнизон защищал его. Монголы задействовали три тысячи метательных механизмов. А ведь до этого дня редко когда при подобных осадах использовалось более одной-двух сотен таких устройств. И что собенно поражало: всего за восемь лет до этой осады монголы впервые увидели метательную машину, а вся прислуга артиллерии Чингиз-хана состояла из военнопленных китайцев, прекрасно работающих за миску просяной каши, за глоток кумыса, просто за возможность жить.
Всего за восемь лет они прошли огромный путь. Но их потомки почти начисто лишились способности учиться у других народов. Развитие в степи замерло. Они живут бок о бок с земледельцами и на юге и на севере, но никому из них не приходит в голову мысль, что зерно, овощи и фрукты можно выращивать самим. Откуда же взялся это невиданный подъем и такой катастрофический спад, закончившийся резней 1758 года? Откуда?!
Алдонтины и шауни завораживали Платона. Он хотел понять их глубже, найти суть, основания. Но ничего этого не было. Лишь зыбкий песок перемен. Понимают ли они сами, что происходит с ними?
Он стал изучать их язык, познавая грамматику. Он хотел составить алфавит их языка. Такая мысль была сразу поддержана вождями. Шауни-алдонтинский язык необычайно певуч, полон образов, символов. Дети природы, в душе поэты и мечтатели, они считали себя неотъемлемой частью окружающего мира, признавая его гармонию и совершенство. Строй языка был вольным, свободным, создавая бесконечное разнообразие языковых форм. Этот язык не только отображал, но и формировал отношения личной свободы и неограниченных возможностей действовать.
Главны враг краснокожих - энглиши. Только они ведут истребительную войну с аборигенами. Энглиши - молодая, энегичная, дисциплиниованная нация.
Когда в мир пришел Спаситель, давший людям великую веру, еще многие сотни лет потомки первых богоискателей шли по планете, неся людям учение Спасителя. Они не завоевывали страны и народы. Они покоряли их обоянием учения.
Нищие монахи-отшельники, ютясь в пещерах и тростниковых хижинах, отказывались от пышной культовой иерархии. Благочестие, самоограничение, глубочайшая вера - это все было.
А потом им на смену пришли ложь, демагогия, торговля индульгенциями. Энглиши восстали одними из первых. Когда тайно с мертвых языков, доступных лишь посвященным, были переведены тексты Священных Книг, народ ахнул. В них написано совсем не то, о чем говоили священники.
Энглиши люди уникальной судьбы. Четыре разных народа в течении долгих столетий сражаясь и смешиваясь один с другим создали великую нацию и великий язык. Практичный, жестко регламентированный, строгий, как солдатская шеренга на параде. Строй языка загнан в надежную, четко выверенную форму, ограниченную дисциплиной времен глагола.
Энглиши, вырываясь вперед, в развитии натолкнулись на рамки строгих догматов начинающей стареть религии, созданной в другое время для других условий. Им нужен был новый Бог и новые законы.
И они создали их, лишь оставив символы на знаменах. Главной задачей стало безудержное производство и потребление материальных благ.
Спейны и франки остались верны старым догматам. Медленно, но неуклонно, они стали отставать во всех.
"Да, - подумал Платон, - такую нацию остановить может лишь равная ей".
Разделяя большую часть идей автора "Города солнца", Платон Громов в то же время был не согласен с мыслью о преимуществе теократии перед другими формами правления. Конечно, каста ученых жрецов при полном единогласии народа может известное время руководить обществом на принципах добра и справедливости. Но сосредоточение всей полноты власти, как в руках монарха, ак и в руках группы лиц, не может не привести к злоупотреблениям.
И если противовесом светской власти самодержавцев является духовная власть служителей культа, то чем будет вымеряться баланс интересов в теократическом государстве?
Без сомнения, стоящие у истоков, увлеченные величием идеи люди найдут в себе силы бороться с искушением. А дальше?!
Когда между нравственными, гражданскими и уголовными нормами сотрется грань, а издавать законы и следить за их исполнением будут одни и те же люди, кто станет отделять правду от неправды.
И общество в любой момент может двинуться к пропасти. Ведь некому будет сказать: "Стойте! Куда вы идете?" И любые, даже безумные мысли, могут стать господствующими, если исходят от тех, кого принято считать непогрешимыми.
Эти проблемы устраняет республиканское устройство общества, где все виды власти разделены и закреплены за разными группами людей и находятся между собой в постоянном противодействии.
Платон был искренне убежден, что последняя, в классическом понимании вопроса, республика была уничтожена узурпировавшим власть Цезарем. Но к его огромному удивлению то, к чему он собирался звать туземцев (Платон изгнал из своего лексикона слово дикарь), давно уже существовало в готовом виде.
Социальная иерархия как у алдонтинов, так и шауни была вполне сложившейся и поддерживалась переплетением интересов всех членов племени. Во главе народа стоял Верховный Вождь. Но он не был ни самодержцем, ни главой правительства. Он не обладал реально ни политической, ни экономической властью. Он являлся хранителем устной памяти народа, его традиций. Он был главным судьей народа, следил за торжеством Закона.
