Марина Цветаева - Том 3. Книга 2. Драматические произведения
(Кладя ему руку на плечо.)
Без раздумья!
Я тоже старый человек.
Проводим вместе Старый Век,
И в Новый — нас одна карета
Помчит. Что скажете на это,
Мой Ариостов паладин?
Казанова
Я должен умереть один.
(Пауза.)
Идите, князь. Князь, Бога ради!
Вы князь, фельдмаршал, здешний дядя
И дедушка… Князь, если кто
Вас спросит обо мне — ничто
В ночь новогоднюю не чудо —
Скажите: раздражен иль в груду
Томов зарылся… Я чудак,
И все привыкли… Словом, так,
Чтоб нынче не хватились.
Князь де Линь
Хватит
Ли средств у вас?
Казанова
Кто мастер тратить,
Кто щедро платит, тот привык
К безденежью.
Князь де Линь
(протягивая ему кошелек)
Жак, вы старик,
И я старик. На солнцах пятна
Растут…
Казанова
И так уж неоплатный
Должник я ваш. Нельзя же всех
Бродяг одаривать.
(Смущаясь, прячет.)
Князь де Линь
А мех
Дорожный есть?
Казанова
Князь, вы безбожны!
Великолепный плащ дорожный!
Князь де Линь
Подбитый ветром?
Казанова
(вдохновенно)
Да, но в нем
Пять тысяч жен таким огнем
Горели, сном таким блаженным
Покоились — вдоль всей вселенной:
В возках, в каретах, в визави…
Князь де Линь
Прощайте, Агасфер Любви!
(Объятия. Выходит.)
Казанова
Розина…
Родинки — кудряшки —
Регалии… Теперь рубашки:
Раз, две… Гм… Не хватает трех.
Грабители! Последних крох
Лишили! Равноправья принцип!
Все разокрали! Якобинцы!
Негодники! Ну две, так две…
В таком нелепом воровстве
Я и слепца не заподозрю.
Мои рубашки! Славный козырь!
Добыча! Черт бы вас растряс,
Колбасники свиные! Да-с.
Жизнь. Да-с. Кончать в лесах богемских,
Начав в Венеции. У немцев
Не кровь, а сыворотка! Шут
С рубашками! Не обойдут
Последнего из Кавалеров!
Честь старая и Агасферов
Плащ огнедышащий — при нас!
Куда еще в последний час
Помчит — в какие Трапезунды?
Меня Folia Vagabunda[27]
Моя? Последняя из всех
Роз, Флор, Марий, Елен и Ев…
О, как меня обворовала
Одна Марион!
Бьет одиннадцать.
— Так. Карнавалу
Осталось час. — Но что за храм
Любви была! —
(Сгребая и швыряя в чемодан разбросанное тряпье.)
Ну-с, старый хлам! —
И как потом о ней я плакал!
(Берет со стола Ариоста.)
Ну-с, старый, отвечай, оракул:
Когда к Хароновой реке
Спущусь, — и с чьей рукой в руке
Очнусь в небесных будуарах?
(Из книги вылетает письмо. Подымает. Читает.)
«Когда-нибудь в старинных мемуарах —
Ты будешь их писать совсем седой,
Смешной, забытый, в старомодном, странном
Сиреневом камзоле…
(Смотрит на свой камзол)
где-нибудь
В Богом забытом замке — на чужбине —
Под вой волков — под гром ветров — при двух свечах —
Один — один — один — со всей Любовью
Покончив, Казанова! Но глаза,
Глаза твои я вижу — те же, в уголь
Все обращающие, те же, в пепл и прах
Жизнь обратившие мою… Я вижу…
И литеры встают из-под руки, —
Старинные — из-под руки старинной,
Старинной — старческой — вот этой вот — моей…
(Смотрит на свою руку.)
Когда-нибудь в старинных мемуарах
Какая-нибудь женщина — как я
Такая ж…»
На пороге — существо в плаще и в сапогах. Высокая меховая шапка, из-под нее медные кудри. Вся в снегу. Стоит неподвижно.
Казанова
Весь небесный сонм!
Вы — Генриэтта или сон?
Франциска
Не сон я и не Генриэтта,
Я — он, верней сказать: одета
Как мальчик — как бы вам сказать?
Я — девочка.
(Отряхивает плащ.)
Казанова
Но дети спать
Должны, а не бродить, как духи!
(Разглядывает.)
Костер в глазах. Сережка в ухе.
(Кладет руку на огонь свечи.)
Нет, жжется. Брежу или сплю?
Франциска
(отчетливо)
Я к вам пришла сказать, что вас люблю.
Казанова
(успокоившись)
Так. Значит, сплю. Должно быть, по дороге
Из Дукса. Добрый Жак укрыл мне ноги
Плащом. — А все ж польщен! И вот под звон
И стон метельный — сплю. И вижу сон.
Так. Стало быть, дитя пришло сказать мне:
«Я вас люблю». Музыки нет приятней
Сих слов. Готов их слушать по часам
(Должно быть, их подсказываю сам!)
(Поддразнивая.)
Мне двадцать лет, я молодой, я храбрый…
Франциска
Да вы не спите! Я святую правду
Вам говорю!.. Я знаю, что глупа,
Что так нельзя! Но целая толпа
Гостей у них, и через край все вазы
От роз, а на сударынях алмазы,
Как солнца! А в буфетной — столько вин!
А вы один — такой прекрасный господин!
Так лучше всех!
Казанова
(себе)
Должно быть, лесом еду.
Я молодой?
Франциска
Нет, вы немножко седы,
Но это ничего.
Казанова
Во сне — и сед!
Обидно! Значит — девочка и дед,
Да?
Франциска
Нет, не да! Дед глуп, дед глух, дед в тряпки
Одет. Скелет! И о какой-то бабке
Бормочет от зари и до зари.
Казанова
Пожалуйста, потише говори.
Боюсь — проснусь!
Франциска
(вынимая из-под плаща сверток)
А это, в узелочке,
Здесь — только вы рассердитесь! — сорочки,
Три штуки.
Казанова
(себе)
Неужели ж и сейчас
Я ими озабочен?
Франциска
Не спросясь —
Вы не рассердитесь — что зачинила?
Казанова
(галантно)
Хоть и во сне, но это очень мило.
Давно мне их не чинят наяву!
Чуть женский голос — и опять живу!
Морфея чудодейственная помощь.
Франциска
Я здешнему лесничему приемыш:
Так, лесом шел и подобрал в лесу.
Вот и расту!
Казанова
В двенадцатом часу
Такого века хоть ничто не диво,
Но все ж…
(Разводит руками.)
Франциска
(как о вещи самой естественной)
Я к вам пришла, чтоб стать счастливой.
Казанова
Обезоружен, коли лжешь — так лги!
Франциска
(занося ногу на локотник кресла)
Как нравятся вам наши сапоги?
Казанова
Для сновиденья что-то много прыти!
Франциска быстрым жестом пригибается к его руке. Тот, отдергивая.
Ай!!!
Франциска
Я ж перекрестилась, что не спите!
— Мне очень стыдно! — Ох, что я за дрянь!
Ох, что я сделала!
(Плачет.)
