Гусейн Гусейнов - Солнечный огонь
- Интересно, какие меры вы бы предложили для оздоровления обстановки в крае, Василий Львович? - тихо спросил Сергей Иванович.
Величко досадливо поморщился, вздохнул:
- Не хочу быть пророком, но, кажется, многое безвозвратно упущено. Здесь, с какого конца ни возьми, - везде проблемы, господин Бегичев. Конечно, перевод армянских церковных имуществ в ведение казны стал бы серьезным шагом в пресечении подпольной деятельности армян. Но ведь представляю, какие сразу беспорядки начнутся! Попечитель Кавказского учебного округа, известный вам, разумеется, господин Яновский, неутомимой энергией достиг распоряжения о передаче армянских школ в ведение вашего министерства с сохранением в них армянского языка и армянского Закона Божьего. Так что сделало их духовенство?
- Да, знаю... Разом закрыло множество школ, - кивнул Сергей Иванович. Я как раз приехал из Петербурга с инспекцией по этому поводу.
- Вот видите! Они предпочтут оставить свой народ во тьме невежества лишь бы сохранить искусственное обособление. А среди простых армян распространили слух, будто школы закрыло правительство, - Величко махнул рукой. - И те школы, которые закрыли, они заранее разграбили, как тифлисское Могнинское училище. А тут встречаюсь недавно в Баку с редактором газеты "Каспий", образованнейшим человеком, умницей, Алимардан беком Топчибашевым. О чем говорим? О всеобщем начальном бесплатном обучении мусульман. Школ для простого люда ничтожно мало, власть в открытии таких школ не помогает совсем. Учителей-мусульман нет. Люди готовы даже собрать на такие школы соответствующие средства, необходимо лишь решение правительства. К тому же давно назрел вопрос о фактическом осуществлении уравнения прав мусульман с остальным населением Кавказа. Топчибашев закончил юридический факультет университета в Санкт-Петербурге, работал секретарем Тифлисского и Бакинского окружных судов, и он справедливо замечает: девять десятых из тех, кто производит предварительное следствие, не знают языка местного населения, ни нравов, ни быта, ни всех особенностей его. О каком суде, скором, правом и милостивом, можно в этой ситуации говорить?
- Крепкий узелок здесь завязался, - задумчиво сказал Сергей Иванович.
- Да! - вскинул голову Величко, его красивое лицо пылало гневом. - Наша власть плетется вслед событиям. Ее убаюкивают заздравными тостами, ублажают подарками, она не чувствует, что зреют вокруг вулканические силы. Мне до судьбы чиновников-взяточников, конечно, дела нет. Что с простыми людьми будет? Вот вопрос! Все к тому идет, что армяне предъявят свои права на край.
- Смуту чувствуете? - прошептал Бегичев.
- Смуту и кровь... - Величко поднялся и в волнении заходил по комнате. - И если правительство думает что-то выиграть для себя, потворствуя армянам, не пресекая их нападки на мусульман, оно роковым образом ошибается.
Их разговор был прерван на полуслове. С улицы донесся шум подъехавших фаэтонов, а затем сонный тифлисский вечер наполнили веселые возгласы подгулявшей компании, высадившейся у входа в гостиницу. Слышно было, как Леван радушно приветствует прибывших гостей. В дверь комнат Величко постучали, и на пороге возник оживленный, запыхавшийся от быстрой ходьбы Аркадий.
- Сейчас до утра вас захватят в плен, Василий Львович, - он шутливо развел руками. - Я уже к номерам подходил, когда экипажи увидел, и сразу понял: едут сюда.
Бегичев поднялся:
- Мне, пожалуй, пора. Я и так много занял вашего времени своей персоной.
- Нет, уйти вам не удастся, любезный Сергей Иванович, не надейтесь! Василий Львович засмеялся. - Разве не знаете здешних обычаев? Я догадываюсь, кто за нами пожаловал...
- Молодые князья Орбелиани и Авалов, присяжный поверенный Шахмалиев, быстро перечислил Аркадий, - а других я не разглядел...
Шаги в коридоре и громкие голоса приближались.
Скоро гостиная Величко наполнилась людьми, и после первых взаимных приветствий князь Авалов, указывая Василию Львовичу на высокого грузного незнакомца, одетого в дорогой дорожный костюм, сказал:
- Позвольте вас познакомить, Василий Львович, с человеком, который наш Кавказ изъездил вдоль и поперек, покинув ради этого свою прекрасную Францию. Барон де Бай, ученый и путешественник. Надеялся в Тифлисе остановиться накоротке, но разве могли мы такое допустить?
Годом позже, уже напряженно работая над книгой "Кавказ", Василий Львович Величко не раз вспоминал эти несколько дней непрерывного дружеского общения с де Баем, высказавшим ему множество метких наблюдений, вынесенных из своих кавказских странствий. Хорошее знание Василием Львовичем французского сделало их беседы вполне непринужденными.
Буквально накануне отъезда де Бая из Тифлиса они поднялись на гору Святого Давида. Моросило. День был пропитан сыростью, мягкий и розовый от пробивавшегося сквозь облака солнца, словно спелая мякоть ранней черешни, в изобилии наполнившей тифлисские базары. Их плащи слегка отяжелели от влаги. В дождевом тумане город сверху казался старинной картиной, утратившей свежесть красок, но приобретшей таинственное мерцание глубины. Или как корабль, над которым вот-вот сомкнутся зеленые воды...
Барон, слегка прищурив глаза, залюбовался открывшейся перед ним панорамой.
- Когда смотришь с гор, внизу все представляется суетой... - тихо говорит он.
- Да, - вторит ему Величко. - Кажется, такая чудесная природа должна возвышать человеческий дух, но... всюду страсти роковые, как писал наш великий поэт...
- Вы же знаете, что сюда я приехал из Эривани, - продолжает де Бай. Посетил и Эчмиадзин, меня привлекли туда слухи о хранящихся там древностях... Но уже на пути неприятно поразил рассказ о том, что в церкви святой Рипсимии, ныне восстановляемой, был недавно раскрыт притон фальшивомонетчиков. Не могу пожаловаться, местные монахи были со мной любезны и предупредительны, их расположение к иностранцу даже показалось мне излишне подобострастным. Но, буду откровенным, господин Величко, монастырь произвел на меня впечатление, скорее, политического, нежели религиозного центра. Его святейшество, католикос, весьма почтенный старец, выглядел более дипломатом, говорящим иносказаниями, чем духовным деятелем. К тому же в облике Эчмиадзинского собора я увидел явственные черты искусства персидского, армяне, как мне представляется, гораздо позднее переделали его на свой манер. Ну, а что касается древности реликвий, сохраняемых в ризнице, то установить их происхождение невозможно, так как архивы монастыря странным образом исчезли... В этих стенах вообще мало озабочены трудами археологическими, историческими и духовными. Все помыслы и заботы посвящены там теперешнему времени и текущим вопросам. И я, пожалуй, соглашусь с теми, кто подозревает в Эчмиадзине очаг больших симпатий к Англии...
- Да ведь в вашей прессе, наверное, сообщали об армянских визитерах и к Гладстону, и к Солсбери... И потом, ваш же соотечественник, господин Пьер Моран в 1897 году, уже после всколыхнувшего всю Европу дерзкого захвата Оттоманского банка, писал в журнале "Correspondant", что армян-де преследуют в России за их деятельную энергию, благосостояние и, подумать только, сильную умственную культуру! Но об эчмиадзинском патриархате и он свидетельствует, что это учреждение не церковное...
- Читал, читал! - говорит барон. - История возникновения этого материала туманна. Подозреваю, он оплачен. Но, согласитесь, господин Величко, что даже этот тенденциозный журналист верно отмечает непомерные армянские претензии на Батум, Каре, Ардаган...
- И тут же повторяет армянские бредни о том, что грузины якобы давно сидят на исконных армянских землях... - смеется Василий Львович. - Армения до Воронежа - видел я такие карты для армянских школ, не случайно поднялся крик против реформы образования! Однако, господин де Бай, главное не здесь назревает...
- Что вы имеете в виду? - настороженно спрашивает барон.
- Их вожаки ужасны, как растлители, как микробы социального разложения, как паразиты! Вы понимаете также, в чьих руках сегодня здесь колоссальные капиталы. Если бы мечты о великой Армении были только мечтами поэтов! А вот миллионы в руках политически замечтавшихся людей могут представлять серьезную опасность... Все эти вмиг разбогатевшие Манташевы, Цатуровы, стоящие во главе Совета нефтепромышленников братья Гукасовы... Их капиталы, будучи плодом не упорного труда и вдохновенного знания, а глупо-случайного стечения обстоятельств или, чаще всего, преступного стяжания, в невежественных, а то и злодейских руках составляют реальную опасность, становятся фактором подкупа и разврата... Откуда деньги у армянских бомбистов в Турции на масштабные акции? Поверьте, грузинские земли в армянских планах не на первом месте. Они начнут поджигать наших мусульман, миролюбивых тружеников, не искушенных в политических провокациях. Им нужны Карабах, Нахичевань, не зря они сегодня усиленно заселяют Баку.
