Валентин Катаев - Квадратура круга. Пьесы (сборник)
Потрясающее рукопожатие.
Муж. Иван Васильевич! Вы у меня отнимаете самое дорогое на свете. Любите же ее, берегите, умоляю вас! И… и… дай бог, чтоб она вас всегда так же сильно любила, как я ее люблю и всегда буду любить. Ну вот и все… Теперь что же? Теперь, значит, опять один. Опять один – со своими книгами, со своими добрыми, верными друзьями. Один со своими мыслями. (Всхлипывает.) И впереди – одинокая старость…
Вера. Дмитрий, умоляю тебя, возьми себя в руки! Ты расстраиваешь меня. Останемся друзьями.
Завьялов берет вещи.
Муж. Прощай, Верочка! Не вспоминай обо мне дурно. Прости, если что было. Ну… Позволь же мне в последний раз послужить тебе. (Подает ей шубку.) Так внезапно! Мог ли я думать, когда дарил тебе эту милую шубку, что не пройдет и года… как… (Всхлипывает.)
Завьялов. Дмитрий Александрович, не надо. Не надо шубы. Вера, сними. Я не хочу. Ты пришла к Дмитрию Александровичу без шубки и должна от него уйти тоже без шубки.
Вера. Ты думаешь?
Завьялов. Я настаиваю.
Вера (снимает шубку). Да?
Муж. Верочка! Ради бога! Ты схватишь воспаление легких. Разве можно в такую погоду…
Завьялов. В Крыму тепло. А до вокзала в закрытой машине.
Муж. А вдруг в Крыму тоже холода?
Завьялов. Тогда я куплю Вере Федоровне другую в Севастополе.
Муж. Но это ужасно! Вы можете в Севастополе не достать. Умоляю вас, возьмите!
Завьялов. Это невозможно! Я никогда на это не соглашусь.
Муж. Верочка, умоляю тебя!
Вера. Завьялов, но почему же?
Завьялов. Нет, нет! Ни за что! Шуба представляет определенную товарную ценность. Я хочу, чтобы ты шла за мной с чистой совестью и ничем не была обязанной многоуважаемому Дмитрию Александровичу. Я не хочу, чтобы между нами легла вещь. Вещь превращает свободного человека в раба.
Вера. Да. Но действительно холодно.
Муж. Я умоляю вас!
Завьялов. В крайнем случае, если вы так настаиваете, извольте: я покупаю у вас эту шубу!
Муж. Иван Васильевич, вы меня просто обижаете!
Завьялов. Нет, нет! Повторяю: шуба представляет определенную материальную ценность, и позвольте вам… (Вынимает из бумажника пачку денег, считает и дает мужу.) Позвольте вам…
Муж (автоматически беря деньги). Честное слово, Иван Васильевич… Вы меня обижаете… Право!
Вера. Иван Васильевич совершенно прав. Эта шуба в конце концов принадлежит тебе. Ты ее покупал. Ты не так богат. (Надевает шубку.) И я не хочу быть обязанной. Это неделикатно – настаивать.
Муж (покорно). Хорошо. (Бегло подсчитывает деньги.) Хорошо…
Сигнал автомобиля.
Вера. Прощай!
Завьялов. Прощайте!
Муж. Простите… сколько тут?
Завьялов. Четыреста пятьдесят рублей.
Муж. За эту шубку четыреста пятьдесят рублей?! Вы меня просто смешите. В прошлом году я за нее заплатил восемьсот сорок.
Вера. Восемьсот шестьдесят.
Муж. Видите! Даже восемьсот шестьдесят.
Завьялов. Так это и было в прошлом году.
Муж. Да, но не забывайте, что в прошлом году все стоило дешевле.
Завьялов. Что стоило дешевле?
Муж. Да все, что хотите.
Завьялов. Именно?
Муж. Да боже мой! Да все, что хотите. Да любой предмет первой необходимости.
Завьялов. Во-первых, шуба не есть предмет первой необходимости.
Вера. Ну, это как сказать!
Завьялов. А во-вторых, я в первый раз слышу, чтобы в прошлом году все было дешевле. Наоборот, дороже!
Муж. Иван Васильевич! Все знают, что жизнь с каждым годом становится все дороже и дороже. Да не только у нас, и за границей то же. И во всем мире.
Завьялов. Но именно? Именно? Назовите мне хоть какой-нибудь предмет, который бы стал по сравнению с прошлым годом дороже.
Муж. Пожалуйста! Спички. В прошлом году коробка спичек стоила три копейки, а в этом году пять копеек.
Завьялов. Интересно знать, где это вы платите за коробку спичек пять копеек?
Муж. Да где угодно! Да у любого мальчишки на улице.
Завьялов. Позвольте! Дмитрий Александрович! Побойтесь бога! Кто же вас заставляет покупать спички у мальчишки на улице, по спекулятивным ценам, когда в любом кооперативе спички стоят тридцать копеек пачка, то есть ровно три копейки коробка!
Вера. Господа, я не понимаю, о чем вы спорите: то – спички, а то – шуба… Даже странно! Мы опоздаем.
Завьялов. Погоди. Это все равно. Шуба – товар, и спички – товар. Надо читать Маркса. Итак, мы установили, что цены не повысились.
Муж. Нет, повысились. Спички – это еще не факт.
Завьялов. Это дела не меняет. Она большего не стоит.
Муж. Как же не стоит, когда я вам повторяю, что за нее заплачено ровно восемьсот шестьдесят рублей, по случаю!
Завьялов. Да, но год тому назад.
Муж. Да, но подчеркиваю: по слу-ча-ю.
Завьялов. А я покупаю не по случаю.
Муж. Но не за четыреста же пятьдесят.
Завьялов. Да, но не восемьсот же шестьдесят!
Муж. Да, но ведь по случаю.
Завьялов. Да, но ведь год тому назад!
Муж. Как угодно.
Завьялов. Пожалуйста!
Вера. Я не понимаю. Так как же?..
Завьялов. Погоди. Не вмешивайся. Наконец, Дмитрий Александрович, ведь вы, кажется, только что предлагали эту шубу, так сказать, вообще…
Муж. Вот предлагал «вообще», а теперь не предлагаю. Теперь я понял. Она представляет определенную товарную ценность, и я не хочу терять. За что купил, за то и продал. Восемьсот шестьдесят рублей – и ни копейки.
Завьялов. Как угодно!
Муж. Пожалуйста.
Очень настойчивый сигнал автомобиля.
Вера. Однако…
Муж. Вера! Не вмешивайся! Ради бога! Только, Иван Васильевич, я вас предупреждаю: такой шубы за эти деньги вы нигде не достанете.
Завьялов. Такой шубы?
Муж. Такой шубы.
Завьялов. Нигде не достану?
Муж. Не достанете.
Завьялов. У вас просто преувеличенное представление о своей шубе.
Муж. Нисколько не преувеличенное! Прекрасная шуба.
Завьялов. Может быть, год тому назад она и была прекрасна. А теперь, вы меня извините, это обыкновенное немодное и довольно-таки потертое пальто.
Вера. Вы с ума сошли! Пальто?! Если это немодное, то я в таком случае не знаю, что у вас называется модное!
Муж. Вера!
Вера. Потертое! Где оно потертое?
Завьялов. Где потертое? Пожалуйста! (Ищет.)
Вера. Ну, где? Где? Где?
Муж. Действительно, очень интересно: где это потертое? (Надевает пенсне.)
Завьялов. Вот.
Вера. Это не потертое.
Завьялов. А что же это?
Вера. Это так и было.
Завьялов. Может быть, так и было. Но это снижает цену. А вот еще. И вот. И вот.
Вера. Где? Где?
Муж. Действительно, где? Я что-то не вижу.
Завьялов. Не видите, потому что вы слепой, а здесь темно. Подойдемте же поближе к источнику света. (Подходит к лампе.) Вера, сними абажур. Вот-с! И вот. И вот. Теперь видите?
Вера. Однако не знала, что вы такой наблюдательный.
Завьялов. Наблюдательный не наблюдательный, а четыреста пятьдесят рублей – красная цена.
Муж. Ни за что!
Вера. Ни за что!
Завьялов. В таком случае как угодно.
Вера. Четыреста пятьдесят рублей?! Пф! Да вы знаете, что теперь приличные туфли на заказ стоят четыреста? (Вынимает туфли.) Видите эти туфли?
Муж. Да. Видите эти туфли? Я за них третьего дня заплатил четыреста двадцать пять, и я не намерен…
Завьялов. Туфли? Хорошо. Пожалуйста! Я их беру! (Демонстративно забирает коробку с туфлями под мышку.)
Муж. А шубу?
Завьялов. Шубу не беру.
Муж. Почему?
Завьялов. Потому что дорого.
Муж. Как же дорого, когда дешево?
Завьялов. Она просто не стоит этих денег.
Муж. Как же не стоит, когда фунт масла в коммерческом магазине повышенного типа – двадцать рублей!
Завьялов. Отлично. Будем ее считать на коммерческое масло повышенного типа.
Вера. Кого ее?
Муж. Шубу на масло.
Завьялов. Позвольте! (Быстро пишет.) Четыреста пятьдесят на двадцать. Дважды два – четыре, сносим пять; дважды два – четыре: четыре из пяти – один; сносим ноль. Двадцать два и пять десятых.
