Илья Старинов - Записки диверсанта (Книга 1)
Выяснив у оставшегося в живых дежурного, что штаб 4-й армии немедленно передислоцируется в Буховичи, мы с Колесниковым решили все же ехать в Брест: там, в Бреете, представители Наркомата обороны и Генерального штаба, у кого еще, как не у них, можно узнать, что происходит?
Сели в первую попутную машину. По обочинам шоссе, ведущему к Кобрину, волокли чемоданы и корзины со скарбом женщины, покинувшие военный городок. Навстречу бежали командиры, спешившие к месту службы. Кобрин горел. На площади возле телеграфного столба с репродуктором толпились люди. Остановились и мы. Знакомые позывные Москвы вы-светляли лица. Люди жадно смотрели на черную тарелку репродуктора. Началась передача последних известий. Мы ловили каждое слово. Слушали о трудовых успехах страны, о зреющем урожае, о досрочном выполнении планов, о торжествах в Марийской АССР: вот сейчас, сейчас...
-- Германское информационное агентство сообщает... -- начал диктор.
Нигде, никогда позже я не слышал такой тишины, как в тот миг на кобринской площади.
Но диктор говорил о потоплении английских судов. О бомбардировке немецкой авиацией шотландских 167
городов, о войне в Сирии -- еще о чем-то, только не о вражеском нападении на нашу страну.
Выпуск последних сообщений закончился сообщением о погоде. Люди стояли, не сходили с места и мы: может, будет специальное сообщение или заявление правительства?
Но начался, как обычно, урок утренней гимнастики. Тогда люди стали расходиться, кое-кто побежал. Наш шофер захлопнул дверцу. Через Кобрин уже катили в восточном направлении грузовики с женщинами и детьми, успевшими, может быть, осиротеть. А над пожарами, над дымом разносился бодрый энергичный голос:
-- Раскиньте руки в сторону/присядьте! Встаньте! Присядьте!..
Много лет прошло, а я как сейчас вижу пыльную, пахнущую гарью кобринскую площадь, и черную тарелку репродуктора над ней, не забыл тот урок гимнастики.
Прерванная командировка
Узнав от беженцев, что фашистские войска перешли границу и в Бресте идет бой, мы с Колесниковым направились в Буховичи, в штаб 4-й армии, где нам сообщили, что в 5 часов 25 минут из штаба Западного особого военного округа получена телеграмма, требующая поднять войска и действовать по-боевому.
-- Надо срочно возвращаться в Минск, Илья Григорьевич, -- забеспокоился Колесников.
Ехали через Пинск. Добрались до него около полудня. Близ города, на военном аэродроме, вокруг горящих самолетов метались летчики и персонал части аэродромного обслуживания. Сам Пинск еще не бомбили, но город выглядел встревоженным: на улицах необычно людно, около военкоматов толпы мужчин. В горкоме партии забросали вопросами, на которые ни я, ни Колесников ответить не могли. Впрочем, никто в горкоме не сомневался, что до Пинска, расположенного в двухстах километрах от границы, враг не дойдет. Нас устроили на грузовик, везущий в Минск эвакуированные семьи военнослужащих.
К Минску подъехали следующим утром. На окраине валялся побитый осколками скот. В самом городе" чадили пожары. Штаб особого военного округа уже переименовали в штаб Западного фронта. Генерал Васильев, далеко не такой спокойный, как двое суток назад, сообщил, что положения на фронте никто толком не знает: связь с войсками систематически нарушается.
-- Одним могу порадовать, -- сказал генерал, -- сегодня с утра войска наносят контрудары. Директива наркома обороны!
Видимо, начальник инженерных войск нервничал, так как не заметил, что сообщение об отсутствии связи с войсками плохо согласуется с сообщением о контрударах.
Из кабинета Васильева связались с Москвой, с Главным военно-инженерным управлением.
-- Немедленно возвращайтесь! -- различил я в трубке далекий голос начальника управления боевой
подготовки полковника Нагорного. -- Слышите? Немедленно!
Регулярного железнодорожного сообщения со столицей уже не было. Выручил все тот же генерал Васильев: дал легковую машину. Прощаясь, просил ускорить поставку фронту взрывчатых веществ и мин, прежде всего -- противотанковых.
Мобилизационные мероприятия
Полковник Нагорный, внешне так походивший на Рокоссовского, что их иногда путали, немедленно повел нас с Колесниковым к генералу Галицкому, исполнявшему обязанности начальника ГВИУ.
Иван Павлович Галицкий вышел из-за стола, чтобы пожать нам руки. Все так же прям, тонок в талии, моложавое лицо гладко выбрито, черные усики аккуратно подстрижены, пробор в волосах безупречен, только взгляд необычно напряженный, но это и понятно:
на Галицком лежит сейчас вся ответственность за инженерные войска, за надежность укрепленных районов вблизи западных границ страны, за обеспечение сражающихся армий инженерным имуществом, инжемерными средствами борьбы с противником, в nep-вую очередь, взрывчатыми веществами и минами.
Докладываем со слов генерала Васильева о положении на Западном фронте, передаем просьбу выделить фронту как можно больше мин и взрывчатки.
Понимая, что мы устали и проголодались, Галицкий предложил пообедать и возвращаться в штаб:
-- Предупредите семьи, что сегодня домой не выберетесь: срочная работа.
Я позвонил жене. Анна -- человек мужественный, была со мною в Испании, ходила с минерами в фашистский тыл. И все же не удержалась от восклицания:
-- Вернулся! А уж я чего только не передумала!
-- Дети здоровы?
-- С ними все хорошо. Как ты?
-- Нормально. Приеду завтра.
-- Ладно. Хорошо, что живой... -- проронила Анна. Перед Главным военно-инженерным управлением с первого дня войны поставили многочисленные задачи: формировать новые части, организовывать курсы для подготовки специалистов по минновзрывным заграждениям, маневрировать имевшимися в наличии силами и средствами. Мы с Колесниковым подключились к этой нелегкой работе.
Утром 26 июня вызвал полковник Нагорный:
-- Нарком обороны приказал немедленно помочь войскам в устройстве заграждений. С этой целью создаются оперативно-инженерные группы. Вы назначаетесь начальником ОИГ на Западном фронте. Заместителем предлагаем полковника Овчинникова Михаила Семеновича. Возражений, полагаю, нет?
-- Нет. На что мы можем рассчитывать?
-- Выделим четырех специалистов-подрывников из командного состава, три саперных батальона, шесть тысяч противотанковых мин и двадцать пять томм взрывчатых веществ.
Я озадаченно смотрел нa Нагорного. Он нахмурил-ся:
-- Сам знаю, что этого и на день не хватит, wo больше нет! Дошлем! Ну, и минировать будете не так, как на учениях, а применительно к обстоятельствам. 170
Вечером Галицкий собрал командиров и инженеров, направленных в оперативные группы. Кроме нас с Овчинниковым явились военный инженер 2-го ранга В. Н. Ястребов и полковник П. К. Случевский. Оказалось, вызывает нарком обороны маршал Тимошенко. Маршала я встречал не раз. И на Карельском перешейке, и на учениях. Память хранила образ высокого, широкоплечего, уверенного в себе, жесткого и громкоголосого человека. Поэтому, войдя в огромный кабинет, ^ не сразу признал его в том сутулом, выглядевшем крайне усталым военном, который сидел за
широким письменным столом возле задрапированного окна.
Начальники оперативно-инженерных групп получили от наркома обороны самые широкие полномочия
по разрушению военных объектов перед наступающим противником.
Сведения о маршрутах ОИГ, о дислокации штабов фронтов и армий, действующих на направлениях, где предполагалось применять минновзрывные заграждения и разрушать различные объекты, следовало получить у начальника оперативного управления Генерального штаба генерал-майора Г. К. Маландина.
В кабинете Маландина штабные командиры --"направленны" -- докладывали обстановку. Маландин, высокий, худощавый, с гладко зачесанными русыми
волосами, отмечал на карте изменения в положении войск.
Галицкий попросил уделить внимание начальникам оперативно-инженерных групп.
-- Обстановка на фронтах крайне трудная, товарищи! -- пояснил Маландин. -- В подробности не вдаюсь, вы их узнаете на месте, в штабах фронтов. Но" помните сами и заставьте запомнить всех своих бойцов и командиров: вы прикрываете московское стра-тегическое направление. Московское, товарищи!
Пригласив нас к карте, генерал показал, где активнее всего действуют вражеские танки, осведомился у Галицкого, на каком направлении чья группа будет работать, и предложил запомнить" дислокацию штабов фронтов:
-- Записывать не нужно, это Совершенно секретные данные.
Затем Маландин подозвал штабного работника, " который вручил каждому из нас мандат, подписанный наркомом обороны.
Где взять мины?!
У себя в кабинете Галицкий напомнил, что подготовку к разрушению и минированию шоссе следует вести на глубину до 20 километров, предварительно разбив шоссе на участки и оставляя на головных участках подразделения охраны, чтобы в случае необходимости приводить заграждения в действие немедленно. Не забыл и; мосты: со взрывом не запаздывать, но и не спешить, чтобы не остались без переправ собственные войска...
