Марина Цветаева - Том 3. Книга 1. Поэмы. Поэмы-сказки

Как к голубке безмужней вдовушке
Попросились купцы в ночевочку:
«Далеко, мол, вдова, до городу!»
Видит баба: седые бороды.
Вторá — первой, а третья — второй седей —
И впустила чужих людей.

Еще рук не успели выпростать —
А уж им самоварчик вытрясен.

Еще шуб не успели вытрусить —
А уж им самоварчик — искрами.

Не успели сосульки сойти с усов —
А уж им самовар готов.

Стаканá не схлебнули цельного —
А уж им зипуны подстелены.

Пол-ломтя не сжевали ситного —
А уж им и подушки взбитые.

Не успели <ни крошки> стряхнуть с усов —
А уж и ночлег готов.

Инда взмокла, толчась, заботимшись.
А старшой: «Хороша работница!»

А второй: «Золотые рученьки!»
А третёй: «Не трудися, внученька!»

Не успели ресницы довесть до глаз —
Да все трое как вскрикнут враз:

«Ой, доченька! Никак — летун!
Летун-храпун! Летун-хапун!

Всю казну забирай на откуп!»
А она, ухмыльнувшись кротко:

«Не трудитеся, деды! Не змей летит, —
То сыночек-мой-свет сопит!»

Прозвенела казна за пазухой.
А старшой: «Хороша присказочка!»

А второй: «Не плоха присвисточка!»
А третёй: «Чудеса — поистину!»

И все разом: «Прости нас, вдова, дедóв:
Тоже разных видали вдов!»

Еще смута с лица не схлынула —
А они уж друг к дружке спинами.

Еще крест-не творили-заповедь —
А старшой уж с вторым — посапывать.

Не успела . . . . . . . . . . . .
Да как трое все вскочут враз!

— «Ой вдовушка!
Он-он — летун!
Летун-храпун,
Летун-хапун!

Пожалей нашей капли кровной!»
А она голосочком ровным:

— «Не крутитеся, деды! Не змей пыхтит:
То сыночек-мой-свет храпит».

Посинели в лице, как тряпочка,
А старшой: «Хороша похрапочка!»
А второй: «Нелегка погудочка!»
А третёй: «Богатырь, знать, будущий!»

И все разом: «Уж лик твой, вдова, таков:
Уж и льстивый он, змей, на вдов!»

Еще нитка в иголку ленится, —
А они уж за сон-храпеньице,

Еще шовчик не взят навыворот —
А по ним уже вошки прыгают.

Не успела иголку воткнуть в атлас —
Да все трое как вскочут враз!

«Ой, ноченька!
Ну что ж, летун!
Хватай, храпун!
Хватай, хапун!
. . . . . .громкий»

А она не взглянув от шóву:
«Не бранитеся, деды! Не змей пыхнýл:
То сыночек-мой-свет вздохнул!»

Отхлебнули как синьки-щелоку.
А старшой: «Хороша ночёвочка?»
А второй: «По грехам, знать, нашенским!»
А третёй, с тихотцой монашенской

Поклонился, да ровно кулёк-знать-холст
Так молчком под скамью и сполз.

Ползком сполз — скоком выскочил.
— «Ой, мать честна! Ой, с кисточкой!
Микола-свет-Угрешинский!
Сам-сам лежит и чешется!»

Не успела кресточку достать в доказ —
Да как дверью все хлопнут враз!

К горшкам-к шесткам, знать, в обчество.
В к<отлах>, в лоханках топчутся,
Овечным сбродом мечутся,
Клянут свой сан купеческий…

Энтот в тесто, тот в жбан-угораздил-квас…
Да все трое как вскрикнут враз.

И трубный глас:
«Держи! Держи!
В мой сонный час!
А чччерт бы вас!

Где честь у вас, приличество?
По самому по личику
Слоном скакать! А черт бы вас
Растряс! В мой сонный час!

На свет, кроты, из норушки!»
Тут всех воров Егорушка
Вперед себя — как вытолкнет!
А сам-то — лбом об притолку
Как ахнет! — Лоб-то вытерпит!
И в избу — вместе с притолкой!

Ревет: «А ну-ка, рóдные!
Кажи статью доходную!
Огнем по телу мечену —
Кажи статью наплечную!
<Имя>-чин-званье-отчество!»

Взглянул — д’как расхохочется!
«Ой дурни вы! Ой сéдые!
Ой, рухлядь вы прадедова!
Ой, холостые ружья вы!
Ой, вы громилы дюжие!

— Чай, трех погостов старосты?
Да что ж это вы — под старость-то?»

Старшой вперед оправился:
«По всей Руси мы славимся».

Второй: «Назвать по имени —
По всей Руси мы чтимые».

Третёй: «До самой Сызрани
Парчой торгуем, ризами,
Свечным товаром, ладаном.
Тваво добра — не надо нам».

Стоят, в окошко мрежатся.
Старшой: «Прощай, медвежество!»

Второй: «Прощай, сапожество!»
Tpeтёй: «Хоть от художества

Тваво — все — гудом хрящики, —
Идем ко мне в приказчики!

Что скажете, торговый дом?»
А те: «Дельцо дубовое!»

— «Что скажешь, мать безотчая?»
А та: «Премного почести».

— «По рукам, что ль, мóлодец? В добрый час!»
Да все трое — как вскочут враз!
— Ой, матушка!
. . . . . . . . . . . . . . .!
. . . . . . . . . . . . . . .!
. . . . . . . . . . . . . . .!

Не видать нам рядов-знать-лавок!
А Егор, повалившись нá бок:
— «Провалиться вам, деды! Не змей
То браточек-мой-свет . . . . . . . .!»

Расплелись — что коса на плёточки.
А старшой: «Хороша, знать, глоточка!»
А второй: «Не плоха — хорошая!»
А третёй: «Уж цела ли лошадь-то?

Уж не скачет ли шут на тебе, Саврас?»
— Да все трое — как вскочут враз!

«Держи! Держи!
Ой — зверь-рыскун!
Рыскун-храпун!
Рыскун-хапун!

. . . . . . . .зверь неслыхан!»
А Егор, почитай, без дыху:

— «Протрезвитеся, деды! Не зверь-он-яр:
То браточек мой-свет, овчар!»

Окрестились над страшным мóроком,
Шапки-шубы торопят тóропом,

Вид непомнящий, взгляд незнающий,
Враз поклон отдают хозяюшке:

А она: «Не взыщи, Степенствушки,
Потому, мое дело женское…
Наварила б вам, батюшки, жирных щец…»
А старшой: «В рукава, купец!»

Скидаёт на паренька
Шушунок свой ватошный.
Долго на сваво сынка
Воззирала матушка.

(Никогда бы вас, сынов,
И рожать не надо бы!..)
— «Ты прости-прощай, сынок!
Расстаемся нáдолго!

Что сыночку — десять дён,
Матерям-то — тысячи!
Заугольничком рожден —
До отца возвысишься!

Высокó твой путь забрёл, —
Поклонись, коль встренется!
Не кладу тебе, орел,
Нá сердце смиреньица.

Как бы царь ни принажал —
Не клонись осокою:
Уж в колысочке лежал
С головой высокою!

Чтоб сам Шут тебе — с жучка!
Все ручьи — целебные!..»
Достает из сундучка
Сапожок серебряный.

«Был когда-то позлащен,
Побелел от старости,
Тоже с милым разлучён,
Как и я — без парочки!»

Начищай его, дружок,
Мелом без оплошности.
На иконке чтоб дружок
Выходил хорошеньким.

Чтоб по отчим по следам…
И с крылечка — нá ветер:
«Весь на то и век нам дан —
Расставаться нáвеки!»

Сбруя новая по крут-бокам поскакивает,
Колокольчики-бубенчики позвякивают.
Ты бренчи-звенчи, Валдай, купцам на счастьице!
Везем в лавочку мы нового приказчика!
Душа русская, простая, неувертливая!..
Заря алая по бел-снежку посвёркивает.
Ты зари, заря, зари во все оконышки!
Везем дéвицам мы новую иконочку!
Румянисту, . . . . . .штаны плисовые…
Чай, не зá морем каким, — в Рязани писанную!
Ты звони, Свята, звони во все во звонницы!
Везем Господу мы нового заслонничка!

Как над той землей, смирней какой не пахивали,
Разудалая одна — косынкой взмахивала!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Воспускай из-за прилавочка . . . . . . . .

Должнó, паренек
Своих pyк не берег,
Своих рук не берег,
Купцам кучу загреб.

Паренек-то, взглянуть, с душой!
И к прилавочку — ступ — старшой.

— Ну чтó, купец?
Как . . . . . . . .?
А тот в ответ:
. . . . . . . . . . . . . . .
Аж в лице покраснел, как свёкла.
«Вся спина моя, значит, взмокла!»

— «Знать целый куль
Нагреб — хвалю!
Давай-ка нуль
Писать к нулю!
Молодец, на слова не тратясь!
Не ошибся меньшой наш братец!»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

«Где ж звон-казна?»
А тот в ответ:
«Кака казна?

Не пойму твоего я слова, —
Только первый мой день торговый!»

Глядит купец:
Овца — овцой!
— «Аль ты с глупцой,
Малец, с дурцой?

Без казны-то и солнце — с кукиш!»
А Егор, подивясь: «Да шутишь?»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сробел купец:
. . . . . . . . . . . . . . .

«Где ж вся парча
Моя . . . . . . . .?
. . . . . . . .торговли?»
А Егор: «Ворочай оглобли!»

Уж так гребли,
Отец, гребли,
Как я им всем
Назад — рубли!

Уж и вид твой, кричат, бурдовый!
Видно, первый твой день торговый

А вот уж поп
Один — так грёб!
И оженю . . . . . . . .
И в гроб . . . . . . . .

Провожу, — хошь с родной сестрою
Окручу! — Потому — расстроил!

А еще Тит
Один — так спас.
Хоть старый лис,
<Кричит>, хоть лыс,
Весь кирпич-забирай-мой кафель!
Потому что [де] кричит, потрафил!

А Генерал —
Один — капрал:
Дроздов я драл,
Азов я брал,
А еще не видал такого, —
Видно, первый твой день торговый!

Сомлел купец,
. . . . . . . . . . . . . . .
«Ой воск мой яр!
Ой ладан…!

Ой елей-мой лампадный-слёзка!»
А Егор, рукава внаброску:

«Сперва словцом
Учи, добром!
А не смекнем —
Тогда ремнем.

Всё козлы-то в глазах — коровы:
Только первый мой день — торговый!»

Тут по плечу его старшой:
— «Ты паренек, глядеть, с душой!
Придут годы — придет и разум…
Подождем до другого разу!»