Юля Беломлинская - Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин
Теперь вот - на нарах парится, а сердобольные нью-йоркские евреи детки - ученики Кузьминского собирают подписи под требованием! К президенту!
НЕМЕДЛЕННО ОСВОБОДИТЬ ВЕЛИКОГО РУССКОГО ПИСАТЕЛЯ ЛИМОНОВА!!!
Мне тоже звонили. А я сказала, что было бы не лень, написала бы свое отдельное требование.
ПУСТЬ СИДИТ!!!
Отдыхает. Моего троюродного брата Мишеньку, тетя всегда запирала в ванной на моих днях рожденьях - потому что он - перевозбуждался. Я так думаю, что если взрослый мужик в мирное время, когда вражеские бомбометы под родной хатой не стоят, (не метафизическая ГЕОПОЛИТИКА - а настоящие БОМБОМЕТЫ из стекла и железа!), начинает мотаться по всему свету с ружьем это явный признак нездорового перевозбуждения - пусть посидит в ванне. Успокоится, новый роман напишет. Вот такая я - сука... А вообще - то Лимона конешно надо ввести в школьную программу. Уже пора.
Дальше - кто там у нас еще?
Ну конешно - Товарищи из райцентра. Неожиданно бабий вой заглушает дикий рев мотоцикла, и появляются они. Иногда и на "Эмке". С проверкой. Оне - городския. Проживают оне в нашей русскоязычной загранице под названием Садовое Кольцо.
Могли бы и в нерусскоязычной загранице проживать - но в Садовом Кольце - удобнее.
Пелевин, Сорокин... иногда их жгут - ими же выращенные монстры.
Вик. Ерофеев - тот понимает, пахать-то надо, иначе всех пожгут. Он Сочувствующий Товарищ из райцентра. Он следит, чтобы пахота не прекращалась, когда объезжают баб с инспекцией - всегда подбодрит, ласковое слово скажет:
- Держись, бабоньки! Поддадим, осенью с хлебом будем!
Подбодрил и... комья грязи из под колес обдают бабьи прохудившиеся подолы - городские отваливают. Назад, в уют Садового Кольца.
У баб уж силы на исходе. А что делать?
Отцы и старшие братья - пали. Вышел на крыльцо седой как лунь столетний дед - Исаич - руки трясутся - голова уж сильно путается, попробовал поднять плуг - уронил, сел на завалинку и заплакал....
Ну вот и пришла пора младшего брата. Кибальчиша, Мишки Пряслина. Вроде подрос за эти годы и потихоньку начал впрягаться. Мальчики взялись писать романы. За плуг, стало быть, взялись не за винтовку, потому как вокруг - мир и деревня 47-го. Невспаханная борозда и уставшие бабы-лошади со своим воем:
Вот и кончилась война
И осталась я одна,
Я и баба и мужик,
я и лошадь,
Я и бык...
Раздался некий голос. Это еще не мужской голос - но явно и не женский это говорят юноши. Вот тут у себя в Питере - я их слышу и вижу - у них и лица остались детскими, как и у меня - говорят тут в Питере такая вода. Странное ощущение от самих себя - все мы юноши и девушки в свои тридцать сорок лет. Не мужики и не бабы, хотя пора бы уже. Ну вот, накрасишься сильно или бороду отрастишь - тогда можно хоть немного, да скрыть - детские лица. Но непонятно надо ли - делать повзрослей лицо - если голос - все равно такой - юношеский - незаматеревший? Но что-то эти голоса уже затянули.
Затянули свою песню. Послевоенную - имени 47-го года, мужскую. Про павших отцов и братьев. Про любовь и про Родину. Наши мальчики - головы подняли. Над головой - все ангелы летают. Опустили головы - там пустая черная земля. НАША и никто не претендует. В общем, подхватили плуг с классической идеей - не от баб, (настоящие мальчики - умрут, но у баб учиться не будут), от тех - старых Котиков-Козликов:
...Ходит по садику Пушкин рогатый,
ходит за Пушкиным Гоголь усатый,
следом за плугом - Толстой бородатый...
И вперед - до самого... Ну где там у нас последний Русский Мужской Роман? Аксенов что ли? Пусть будет Аксенов - как у него там чудно - про горлышко!
Нет, не то, которое у Чехова - горлышко от разбитой бутылки, что блеснуло на плотине и сразу вышла лунная ночь, а у лаборантки горлышко которое бьется, когда ее ебут на подоконнике - для меня, вот на том подоконнике в "Ожоге" и кончился Мужской Голос, мир кончился, все ушли на фронт, и начался - тяжкий военный тыл с Бабьим Воем и Районным Уполномоченным.
Одним словом, на фоне этих нестройных еще, ломающихся, но, безусловно, мужских голосов, я продолжу свою песню - Рассказ о Бедной Девушке. Раньше о ней рассказывали ТЕ - усато-бородатые, но наши-то нынешние - да много ль они баб то видали? Ну, даст на сеновале известная деревенская блядь-вдовка, или женят за корову на соседской девчонке - все-таки не сравнить с опытом - ТЕХ - крепостное право - сераль в девичьей, гусарские попойки - дамы полусвета, а романы с замужними? ... Все эти балы, фанты... Домики в Коломнах, Охтенки с кувшинами, Настеньки с Белыми ночами, Гали Ганские и Галины Бениславские, Дунканы и Гиппиусы... А нынче что?
У старших одна имеется - Лена Шварц, и ту берегут как зеницу ока чужим не выдают.
В общем, о Бедной девушке кроме меня писать некому - и приходится писать дальше - хотя это очень, очень трудно - написать целый роман.
И к тому же не понятно - зачем?
Все, что я хотела рассказать о Бедных девушках - я уже рассказала в своих песнях. Все эти слова, "что давно лежат в копилке" - уже выкрикнуты. И что самое замечательное - услышаны! Я выхожу на сцену и два часа подряд рассказываю - пропеваю вот эту самую историю - о том как "любовь и бедность навсегда меня поймали в сети..." И зачем еще роман?
Роман это тяжелое испытание. Ну, как съедение крысы при приеме в масонскую ложу. Потому что не девичье это дело - писать романы. КРУТИТЬ и ЧИТАТЬ - вот что должны делать девушки с романами.
А писать - это труд - то есть вообще вредное занятие. Другое дело сочинять! Сочинять можно и в трамвае и в аллее тенистого сада. Сочинять можно стихи, песни и сказки - вот этим-то я раньше и занималась...
Но в том-то и заключается горькая доля не просто девушки, а девушки БЕДНОЙ, что ей часто приходиться трудиться и делать всякую не вполне девичью работу - например, проводить водопровод (об этом я расскажу позже!) или вот писать роман. Ладно уж - съем я эту крысу. И попотчую ею любезного читателя. И буду называться уж никакая не "Наша Ахматова" - пожилая поэтесса, а вместе с другими ребятами с нашего двора - "Молодые прозаики Петербурга". Не обязательно "ИЗВЕСТНЫЕ", можно просто "Подающие надежды". Есть такие выражения - скажешь - начинается счастье и какой-то запах весны - "Подающие надежды", или "Молодой человек" - как здорово услышать такое!
"Молодой человек!"
А у меня:
БЕДНАЯ ДЕВУШКА.
В Питере они были двух видов - богемные и научно-технические. У большинства технических был нормированный рабочий день. Вообще они были другие. О них чудно написал Валера Попов, что-то вроде "... Наши девушки, с их чистенькими кухоньками, кофеварками и ликером "Вана Таллин", в уютных однокомнатных квартирках где-то севернее Муринского ручья. ..." Ну, севернее Муринского ручья - это уж попозже, а сначала с родителями, или в коммуналках, и мальчики ихние - тоже. Не было у них ни мастерских, ни котелен, ни подвалов, ни чердаков. И девушек своих они МУЧИЛИ. Нас богемных, наши не мучили - если надо было соблазнить девушку и вообще СКЛОНИТЬ - ее вели в чердаки и подвалы - мастерские - котельные, обкуривали клубами Беломорного дыма, заливали по самое горлышко портвейном "Русский лес" и под победные звуки гитары ... без мебели, без книг, на старом, продавленном диванчике...
А эти! Научно-технические! Они что делали? Помните? Они их - везли на природу! В поход! На СВЕЖИЙ ВОЗДУХ, который на самом деле называется ХОЛОД или ЖАРА! А еще КОМАРЫ! В настоящее Белое море, в настоящий Русский лес!
И там их заставляли - прыгать в байдарках по порогам, удить рыбу, потом еще разводить костры! Ставить палатки! Готовить уху! Ужас какой! И только после всего этого, начинались победные звуки гитары... Мне их всегда было жалко. Причем некоторые уже подсаживались на этот свежий воздух - как на наркоту и жить без него не могли! Бедные БЕДНЫЕ девушки...
А еще вставать рано утром! Трястись в трех видах транспорта в родное НИИ... Ну, дальше там уже было все хорошо - здоровый коллектив, обсуждение последней "Иностранки", Самиздата-Тамиздата, курилка, нарезание овощей для супа прямо на рабочем месте - за пульманом, и всякие иные милые сердцу вещи.
А потом им опять было плохо - домой на трех видах... И всю неделю рано вставать. Как они держались вот такими - ДЕВУШКАМИ, непонятно. Вот такими Иринами-Маринами - без ни хуя денег, после этих трамваев-автобусов,
без шмотья, даже и без информации, о том, что там носят в Париже в этом сезоне, просто в "брючках-свитерках" - задолго до яппи - изобрели эту моду наши итээровские Бедные девушки.
И эти вечные стрижки "под мальчика" - на волосы уж не было сил утренняя очередь в коммунальную ванну... Вот такие они были - невесть откуда вылупившиеся питерские "подснежники - подмальчики".
Они так и не состарились - ТЕ первые - никогда не стали тетками - так и ходят по Питеру в своих неизменных "брючках-свитерках" - Подмальчики - под 70 - немножко морщин - вот и вся перемена. А уж дочки их, сорокалетние - и вовсе сошли бы этим мамам за внучек - если б рядом не было уже и конкретно-реальных внучек - и опять "брючки-свитерочки-стрижечки" - только это все уже "яппи-стиль", и вроде бы не наши Бедные девушки изобрели его от бедности, а где-то там в Париже, Милане - великие дизайнеры - для удобства.
