Иван Тургенев - Том 2. Сцены и комедии 1843-1852
Елецкий. Я уже распорядился.
Ольга. А! благодарствуй… Да прикажи в городе купить колокольчиков — моим коровам на шею…
Елецкий. Всё будет исполнено. (Хочет идти.) Больше никаких приказаний нет?
Ольга. А что… разве у тебя там… дела?..
Елецкий. Счеты из конторы принесли.
Ольга. А! Ну, в таком случае я тебя не удерживаю… Мы можем перед обедом съездить в рощу…
Елецкий. Конечно… (Опять хочет идти.)
Ольга (допустив его до двери). Paul…
Елецкий (оборачиваясь). Что?
Ольга. Скажи, пожалуйста… вчера мне некогда было тебя спросить об этом… что это у вас была за сцена утром за завтраком?
Елецкий. А!.. Ничего. Так. Досадно только, что именно в день нашего приезда вышла такая неприятность. Впрочем, я сам виноват немножко. Этого старика, Кузовкина, вздумали подпоить, — то есть это больше нашему соседу пришло в голову, знаешь, м’сьё Тропачеву… ну, сперва он точно был довольно смешон, болтал, рассказывал, — а после начал шуметь, глупости всякие говорить — но, впрочем, ничего… И говорить об этом не стоит.
Ольга. А! А мне показалось…
Елецкий. О нет, нет… Вперед осторожнее надо быть — вот и всё. (Подумав немного.) Впрочем… я уже взял свои меры…
Ольга. Как?
Елецкий. Да. Вот видишь ли, хотя оно и ничего… но всё-таки тут люди были, видели… слышали, наконец. Оно неприлично… в порядочном доме… Так уж я и распорядился.
Ольга. Как же ты распорядился?
Елецкий. Я… вот, видишь ли… Я старику этому объяснил, что ему самому будет неприятно остаться здесь, у нас в доме, после подобной сцены, как ты сама говоришь… Он тотчас же совершенно со мной согласился — хмель-то у него прошел… Конечно, он человек бедный — жить ему нечем… Ну, что ж, ему можно будет в другой какой-нибудь твоей деревне комнатку отвести, жалованье назначить, харчи… Он очень будет доволен… разумеется, ему ни в чем не будут отказывать.
Ольга. Поль, мне кажется, что за такую безделицу… ты его слишком строго наказываешь… Он здесь в доме так давно живет… Он привык… он меня с детства знает… право, его, кажется, можно здесь оставить.
Елецкий. Оля… нет… тут есть причины… Конечно, с старика взыскивать строго нельзя… особенно же он был не в своем виде… но всё-таки, позволь уж мне на этот счет распорядиться… Я повторяю, на то есть причины… довольно важные.
Ольга. Как хочешь.
Елецкий. Притом уж он, кажется, уложился совсем.
Ольга. Но он не уедет, не простясь со мной?
Елецкий. Я думаю, он придет проститься. Впрочем, если тебе, знаешь, эдак неприятно — ты можешь его не принять.
Ольга. Напротив, я бы желала с ним поговорить…
Елецкий. Как хочешь, Оля… но я бы тебе не советовал… Ты разжалобишься, и потом всё-таки старик, ну, с детства тебя знал… А я, признаться, не хотел бы свое решенье переменить…
Ольга. О нет — не бойся… Только я, право, думаю, что он уедет не простясь… Пошли узнать, пожалуйста, что он, еще не уехал?
Елецкий. Изволь. (Звонит.) Vous êtes jolie, comme un ange, aujourd’hui.[97]
Петр (входя). Чего изволите-с?
Елецкий. Поди, любезный мой, узнай там, что, г-н Кузовкин не уехал еще? (Взглянув на Ольгу.) Так чтоб пришел проститься.
Петр. Слушаю-с. (Уходит.)
Ольга. Поль… а у меня до тебя есть просьба.
Елецкий (ласково). Скажи, какая…
Ольга. Послушай… Вот как придет этот… Кузовкин… оставь меня с ним наедине.
Елецкий (помолчав немного, с холодной улыбкой). Да мне кажется… напротив… тебе будет неловко.
Ольга. Нет, пожалуйста; у меня есть до него дело… Мне нужно спросить его… Да, я желаю с ним поговорить наедине.
Елецкий (посмотрев на нее пристально). Да разве ты что-нибудь… вчера…
Ольга (глядя на мужа самым невинным образом). Что?
Елецкий (поспешно). Ну, как хочешь, как хочешь… Вот он, кажется, идет.
(Входит Кузовкин. Он очень бледен.)
Ольга. Здравствуйте, Василий Петрович… (Кузовкин молча кланяется.) Здравствуйте. (Елецкому.) Eh bien, mon ami? Je vous en prie.[98]
Елецкий (жене). Oui, Oui.[99](Кузовкину.) Вы уже совсем собрались?
Кузовкин (глухо и с трудом). Совсем собрался-с.
Елецкий. Ольга Петровна желает с вами поговорить… проститься с вами… Вы, пожалуйста, если что вам нужно… скажите ей… (Ольге.) Au revoir…[100] Ведь ты не долго с ним останешься?
Ольга. Не знаю… не думаю.
Елецкий. Ну, хорошо… (Уходит в залу.)
Ольга (садится на диван и указывает на кресла Кузовкину). Сядьте, Василий Петрович… (Кузовкин кланяется и отказывается.) Сядьте, Я прошу вас. (Кузовкин садится, Ольга некоторое время не знает, с чего начать разговор.) Вы, я слышала, уезжаете?
Кузовкин (не поднимая глаз). Точно так-с.
Ольга. Мне Павел Николаич сказывал… Мне это, поверьте, очень неприятно…
Кузовкин. Не извольте беспокоиться… Много благодарен… я так-с.
Ольга. Вам… в новом вашем месте жительства будет так же хорошо… даже лучше… будьте спокойны… я прикажу.
Кузовкин. Много благодарен! Я чувствую-с… я не стою-с. Кусок хлеба — да угол какой-нибудь-с… больше мне и не следует-с. (После некоторого молчанья, поднимается.) А теперь позвольте проститься… Провинился я точно… простите старика.
Ольга. Что ж вы так спешите… Погодите.
Кузовкин. Как прикажете-с. (Садится опять.)
Ольга (опять помолчав немного). Послушайте, Василий Петрович… скажите мне откровенно, что такое с вами вчера поутру случилось?
Кузовкин. Виноват-с, Ольга Петровна, кругом виноват.
Ольга. Однако как же это вы…
Кузовкин. Не извольте меня расспрашивать, Ольга Петровна… Не стоит-с. Виноват-с кругом — и только. Павел Николаич совершенно правы-с. Меня бы еще не так следовало накозать… Век за них буду бога молить-с.
Ольга. Я, признаюсь, с своей стороны, так большой вины не вижу… Вы уже не молоды… вероятно, от вина отвыкли — ну, пошумели немного…
Кузовкин. Нет-с, Ольга Петровна, не извольте меня оправдывать-с. Покорно вас благодарю — а только я чувствую свою вину.
Ольга. Или вы, может быть, сказали что-нибудь обидное для моего мужа и для г-на Тропачева?..
Кузовкин (опуская голову). Виноват-с.
Ольга (не без волнения). Послушайте, Василий Петрович, хорошо ли вы помните все ваши слова?
Кузовкин (вздрагивает, глядит на Ольгу и медленно произносит). Не знаю-с… какие слова…
Ольга. Вы, говорят, что-то сказали…
Кузовкин (поспешно). Соврал-с, Ольга Петровна, непременно соврал-с. Что пришло на язык, то и сказал. Виноват-с. Не в своем уме находился.
Ольга. Однако… с чего бы, кажется, пришло вам в голову…
Кузовкин. А бог знает, с чего. Сумасшествие просто. Я, признаюсь, от вина уже отвык совершенно. Ну выпил — ну и пошел. Бог знает что наболтал-с. Оно бывает-с. А я всё-таки виноват кругом — и наказан поделом. (Хочет подняться.) Позвольте проститься, Ольга Петровна… Не извольте поминать лихом.
Ольга. Я вижу, вы не хотите со мной говорить откровенно. Вы меня не бойтесь… Ведь я не то, что Павел Николаич… Ну, его вы можете бояться, положим… Вы его не знаете… он с виду кажется таким строгим. А меня-то зачем вы боитесь… Ведь вы меня ребенком знали.
Кузовкин. Ольга Петровна, сердце у вас ангельское… Пощадите бедного старика.
Ольга. Помилуйте! я, напротив, желала бы…
Кузовкин. Не напоминайте мне про вашу молодость… уж и так мне на душе горько… ох, горько! Под старость лет из вашего дома выезжать приходится — и по своей вине…
Ольга. Послушайте, Василий Петрович, есть еще средство помочь вашему горю… будьте только со мной откровенны… послушайте… я… (Вдруг встает и отходит немного в сторону.)
Кузовкин (глядя ей вслед). Не извольте беспокоиться, Ольга Петровна, — право, не стоит-с. Я и там об вас буду бога молить. А вы иногда вспомните обо мне — скажите: вот старик Кузовкин Василий преданный мне был человек…
