Вадим Ярмолинец - И к волшебникам не ходите
( Это ( Катина мама, ( представил я ее. ( Это ( Боря, это ( отец Владимир.
( С Катей что--то случилось? ( спросил Борис и по тому, как он разволновался, я понял, что на самом деле ни у него ни у меня этот роман не закончился и мы оба готовы к дальнейшему его развитию.
( А чего стоять--то, садитесь, ( предложил отец Владимир и гостья послушно села. ( Ну, рассказывайте, что у вас?
( Вы писали письма моей дочери, ( обратилась женщина к Борису, ( Кате.
( Да, я писал.
( Они все здесь, ( она открыла сумку и, вытащив наружу пачку писем, стянутых красной конторской резинкой, положила ее на стол между тарелками и чашками. -- Я хотела вернуть их вам.
( Почему? ( выдохнул Борис.
( Вы знаете Боря, Катя умерла. У нее был рак. Мы приехали в Америку в надежде, что ее здесь спасут. Она была очень молодая. Ей было всего 22 года. В этом возрасте у человека очень активный обмен веществ и поэтому метастазы распространились быстро. Ее прооперировали, но было уже поздно. Она хранила эти письма в больнице и перечитывала их до последнего дня. Вот, ( она подвинула их к Борису, -- теперь они снова ваши.
( Откуда у человека в 22 года, ( спросил отец Владимир растерянно, ( может взяться рак?
( Вы ( американцы даже не представляете, где мы живем, ( с горечью сказала гостья. ( Там у нас все отравлено. Вода, земля, воздух. Ах... ( она махнула рукой, словно объяснять нам это было бессмысленно, и поднялась. ( Ну вот, что еще сказать? На следующей неделе я уезжаю. Там с письмами я положила листик с адресом кладбища и как найти могилку. Я не уверена, что смогу бывать здесь часто. Знаете визы, да и денег на эти поездки нет. Может вы когда--никогда проведаете ее. Если не трудно, конечно...
Она подошла к Борису с явным намерением обнять его, но поскольку он стоял в полном оцепенении, она только взяла его за руку и пожала ее. Потом она пожала руку мне. Потом отцу Всеволоду. Попрощавшись, она пошла к выходу. Мы слышали, как она спускалась по лестнице и как хлопнула дверь.
Что сказать еще, Сергей? Эта "могилка" убила меня наповал. Говорить никто не мог. Нетвердой походкой Борис вышел из комнаты. Снова хлопнула дверь. Отец Владимир ушел к себе, и я услышал, как он тяжело опустился на колени перед иконами. Когда уже начало темнеть, мы с ним пошли искать Бориса и спустя часа полтора нашли его в Проспект--парке. Он лежал на куче прошлогодних листьев, разбросав руки и глядя в небо, на котором уже проступили звезды. Он, кажется, не слышал, как мы просили его идти домой и только когда мы стали поднимать его, он разрыдался, а мы -- следом за ним. Трое взрослых мужчин, мы сидели на земле в безлюдном ночном парке и рыдали, как дети. Отец Владимир, крестясь и вытирая рукавом плаща лицо, повторял: "Мы будем молиться за нее, Боря, мы будем молиться, Господь услышит..."
Неделю Борис был в настоящем трансе. Он перестал работать. Ему несколько раз звонили из галереи в Сохо, где должна была открыться его выставка, спрашивая, когда он привезет работы. Мы отвечали, что Борис болен и не может подойти к телефону. Это было чистой правдой, хотя, я уверен, на другом конце провода считали, что мы врем. Один раз отец Владимир чуть не силой отвез его в Троицкий храм в Астории, где отслужил панихиду по Кате.
Прошло еще несколько недель. Как--то я вернулся домой с твердым намерением попытаться уговорить его взяться за работу. Войдя в комнату я с удивлением обнаружил, что он сидел у стола с книгой. Он был настолько погружен в чтение, что не заметил, как я сел рядом. Он читал "Воссоединения" Муди, чему я поначалу был удивлен, но потом подумал, что, мол, какая разница что он читает, лишь бы это отвлекло его от мыслей о Кате. Я не представлял в тот момент насколько чтение настраивало его именно на эти мысли.
С той же простотой, с какой Катина мама сообщила нам о ее смерти, он сказал, что хочет снова встретиться с ней. Он говорил, что только эта встреча может вернуть его в прежнее состояние. Кто, если не я, мог лучше понять его чувство? Отец Владимир, знавший о книге Муди, конечно же, пытался отговорить его от этой затеи.
-- Я еще в прошлый раз отыскал в Ветхом Завете кое--что по этому поводу, -- говорил он, листая пожелтевшие страницы своей Библии. -- Левит, глава 19--я. Вот нашел, слушай.
Он поднял назидательно палец:
"Не обращайтесь к вызываниям мертвых, и к волшебникам не ходите, и не доводите себя до осквернения от них. Я Господь Бог ваш".
Отец Владимир перекрестился и, перелистнув страницу, продолжал:
"И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их: то Я обращу лице Мое на ту душу, и истреблю ее из народа ее".
Он закрыл Библию и осенил себя крестом. Мы некоторое время молчали.
( Боря, это самообман и больше ничего, ( наконец, сказал я. ( Вероятно, стремясь кого--то увидеть ты, сам того не сознавая, создаешь в зеркале образ этого человека. Фантом какой--то. Может быть за всем этим стоит простая физика.
( Дмитрий, я Священное Писание читаю, а ты ему про физику! ( всплеснул руками отец Владимир. ( Все ваши физики ничегошеньки не знают. Потому я тебе и говорю: не лезь туда, куда не велено. Сказано тебе человеческим языком ( Истреблю из народа!
( Я сам не хочу ничего слышать про физику, ( сказал Борис. ( Хотя, может быть, потом именно физики все это и объяснят. Но чем больше я думаю об этом, тем больше нахожу подтверждения, что не все так просто, как вы говорите. Только сейчас я вдруг вспомнил, что когда умер отец, мать закрыла стоявшее в прихожей зеркало пуховым платком. Может быть, у истоков этой традиции лежит знание того, что только что умершего человека, который еще лежит в этом же доме, можно снова...
( Это никак не связано! ( перебил его отец Владимир. ( Человек зачем смотрит в зеркало? Чтобы прическу поправить, то--се. Выходит, в доме покойник, а ты прихорашиваешься. Так чтобы соблазна не было, зеркало закрывают, вот и все.
( Не знаю, ( упрямо покачал головой Борис. ( Потом я вдруг вспомнил еще одну историю. У моего отца было обыкновение читать вслух что--то интересное из газет или журналов. Мать шила, а он, устроившись возле нее, читал. И вот в тот вечер он пришел с каким--то журналом и прочел историю, которая произошла в реальной жизни и о которой тогда много говорили. Один машинист увидел ночью на рельсах женщину, которая протягивала к нему руки, будто пытаясь остановить поезд. Состав двигался на большой скорости, но расстояние до этой женщины оставалось неизменным. Машинист щипал себя, тер глаза, одним словом, пытался убедиться в том, что не спит. Между тем, невероятно печальные черты женщины были так выразительны, что машинист, повинуясь какой--то неведомой силе, решил остановить поезд. Он вышел на пути. Вокруг была степь и в этой ночной степи он внезапно услышал странный звук. Как будто где--то рядом плакал ребенок. Он прошел немного вперед и увидел на рельсах белый сверток, в котором лежал младенец.
Машинист связался по радио с диспетчером. Из ближайшего поселка приехала милиция. Позже выяснилось, что ребенок был сыном путевого обходчика. Жена этого обходчика умерла при родах и он взял в дом свою любовницу. Она решила, что ребенок будет помехой их жизни и отнесла его на рельсы. А по описанию машиниста, появившаяся перед поездом женщина выглядела точно, как мать ребенка.
( Ну, это определенно Господь послал к нему ангела, ( уверенно заявил отец Владимир, которого история растрогала так, что глаза его увлажнились.
( Нет, ( возразил Борис. ( Подумайте. Дело было ночью. Машинист сидел в темной кабине. Только слабо светилась приборная доска. За окном все было черным--черно. Степь, ни огонька. А перед ним было стекло. Стекло, а за ним мрак. Вы улавливаете?
( Да что же?! ( не выдержал отец Владимир.
( Это было зеркало, ( сказал я.
( Да, это было зеркало. И знаешь, что это означает? Женщина на рельсах не была фантомом, о котором ты говорил. Фантом мог создать только младенец. Но только созданный им фантом матери не мог воздействовать на машиниста. Откуда этот младенец мог знать, что на свете есть какие--то там поезда и машинисты? Весь его мир был заключен в матери. Я допускаю, что мать, вернее созданный им фантом матери, мог склониться к нему, приласкать его в последние минуты жизни, но эта мать направилась навстречу поезду и остановила его. Это не фантом... ( ему стало тяжело говорить. ( Это человек, только умерший. Это его душа, может быть.
( Господь послал младенцу ангела! ( повторил отец Владимир.
( Знаете, батюшка, ( сказал Борис, откидываясь на спинку кресла и усмехаясь. ( То у вас бесовское наваждение, то ангел...
Мы отступились от него. Признаться, мысли о Кате, так стремительно вошедшей в мою жизнь и так же стремительно покинувшей нас, меня занимали больше, чем мысли о Борисе. Я старался погрузиться в работу с головой, поскольку малейшее расслабление снова возвращало меня к тому дождю, заднему сиденью машины, к зажигалке в ее тонких пальцах, к ее сладким от вина губам. Все теперь имело объяснение ( ее немногословность, фраза: "Господи, как я не хочу чтобы все это кончалось", ее реакция на мои слова о доме и окне с цветами. Как еще она могла реагировать на эту весну, на чувства двух влюбленных в нее мужчин, зная, что ее дни сочтены?
