Леонид Леонов - Последняя прогулка (Фрагменты из романа)
Пора было уходить, чтобы до рассвета вернуться в домик со ставнями, а Дуня все прощалась, насмотреться вдоволь не могла.
- Бедные, милые, кровные мои... - шепнула она и, зажав рот ладошкой, заплакала о крохотных человечках вместе с их неразлучным солнышком.
Провожатый сзади коснулся ее локтя, приглашая к мужеству:
- Не надо убиваться... - утешительно сказал он. - По незнанию иного они не нуждаются ни в чем и не помнят ничего, чтобы огорчаться сравнением. Там, внутри, у них тепло и безопасно. Ребятишки уже спят. - И Дуне оставалось согласиться, что, если свыкнуться немножко, любая действительность способна обеспечить еду и кровлю, а беспамятность - доставить покой душевный.
Так много уносила в душе, что за весь долгий обратный путь не обмолвились ни словом. По установившемуся обычаю, ангел проводил Дуню до самого дома. И весь следующий день никуда не выходила из светелки, рассеянно отвечала на вопросы, двигалась неслышно из боязни расплескать драгоценное воспоминанье.
...Кстати, я тогда же указал рассказчику на ряд вопиющих противоречий, заставлявших усомниться в правдивости рассказанного. Мимоходом, например, отозвавшись о Вселенной как о бессмысленной, в общем-то, канители с переливаньем из пустого в порожнее, он упустил из виду человека в ней, по его же словам, - населившего эту пустыню богами, магическими числами и тайнами, которых и сам до конца своего разгадать все равно не успеет. Или как в столь прискорбных климатических, с неизбежным обледенением, условиях могла существовать пусть даже неприхотливая маршанция, тем более дети - если бы и приобрели от божественных предков, от нас, генетическую закалку в смысле избавления от излишней чувствительности?..
Вместо ответа Никанор со вздохом сожаления кинул слегка задумчивый взгляд мне на лоб и почему-то ничего не сказал себе в оправданье.
