Петр Капкин - В ноздре пирамидона
СВЕРНУ В КАКУЮ-ТО ПОДВОРОТНЮ
Сверну в какую-то подворотню - там будет колодец двора, подниму голову и увижу Большую Медведицу и Полярную звезду. Запомню, где Север, - выйду из подворотни и пойду прямо на Север. На пути окажется афишная тумба, я вскарабкаюсь на нее и спущусь с другой стороны; на пути окажется дом - я влезу на крышу по водосточной трубе (труба будет плохо прикручена, и я смогу упасть, но не упаду), я влезу на крышу и посмотрю вверх: "Да, я взял правильное направление", - и спущусь по пожарной лестнице. На пути моем будет городское озеро (наверное, Останкинский пруд), я подойду к берегу и найду лодку(плавать я не умею). Я переплыву озеро - на пути у меня будет Останкинская башня: я куплю билет на смотровую площадку, а там, на площадке, скажу работникам телебашни, что я монтажник и должен проверить, как закреплен флаг, - мне откроют дверь к винтовой лестнице; я поднимусь к мачте, на которой держится флаг, и спущусь с северной стороны: я узнаю ее по флюгеру, который рядом с флагом (потому что небо будет в тучах), я спущусь по сизальскому канату: один конец привяжу к башне, а другим себя за ноги и прыгну, канат длиной 536 метров - на метр короче башни. Внизу я отвяжу себя и пойду через парк, там я перелезу через двадцать деревьев и два забора и выйду на окружную дорогу, рядом с постом ГАИ, я подожду, когда зажжется зеленый, и выйду за город. А там все просто, там будут леса и дороги, там уже легко... там уже до Севера рукой подать, до Севера, до Северного полюса, где Полярная звезда висит низко-низко и прямо-прямо над головой.
АППАРАТ СОЧУВСТВИЯ
Алкен шла как обычно, быстро семеня прямыми ногами. Я в это время сидел на крыше и все видел. Она подошла к киоску "Мороженое", купила пачку "Явы" за сорок копеек, зашла за будку и стала курить. Я спустился по водосточной трубе и подкрался к ней поближе. Лицо ее с большими глазами и припухлыми чуть-чуть губами было печально. Она грызла спичку, держа ее у рта левой рукой, в тонких пальцах правой была потухшая сигарета. Мне показалось, что Алкен сейчас заплачет. Сердце мое судорожно забилось, и я сам чуть не заплакал, но объявиться не решился, стоял и смотрел, боясь, что она сейчас уйдет. Алкен что-то мучило, я хотел знать, что тревожит ее сейчас, что заставляет печалиться. Она вдруг подняла глаза, глядя прямо в мою сторону (у нее очень чуткая нервная система), что я даже не успел настроить аппарат сочувствия. Алкен скользнула по мне взглядом, но меня не увидела. Глаза ее застилали слезы. В смятении я сильно сжал аппарат рукой, так, что он треснул. "Плевать", - равнодушно подумал я, бессмысленно посмотрел на него, не понимая, зачем он мне нужен. "Как бездушный аппарат может помочь человеку?" - вдруг пронзила меня острая и гневная мысль, я сильно разозлился, сильно размахнулся и бросил аппарат в сторону парка. Невольно провожая его взглядом, я вдруг увидел, что аппарат изменил направление на противоположное и летит прямо на меня. Он летел очень быстро, так, что я едва успел пригнуться. Пролетев надо мной, аппарат вдруг ударил в спину толстого дядьку в кожаном пальто - так сильно, что дядька подскочил на полметра, пальто у него расстегнулось, и из внутренних карманов его стали выскакивать светлые бумажные листочки. Выскочив из карманов, бумажки взмыли вверх и, выстроившись клином, стали пикировать на прохожих, влетая им прямо в руки. Я посмотрел на Алкен - и Алкен держала в руках листочек.
Я решился к ней подойти.
- Ой, Петькен, ты видел? - спросила меня Алкен, она счастливо улыбалась.
- Нет, я только подошел, - соврал я, - а что случилось?
- Ой, ты знаешь! Я на "Синюю птицу" шла, подхожу к театру, лезу в карман - а билета нет. Обыскалась вся - нет билета. Так хотела "Синюю птицу" посмотреть, - вздохнула Алкен. - И вдруг подходит ко мне толстый дядька. "Девушка, вам на "Синюю птицу" билет не нужен? Пять рублей". А у меня всего два рубля. Расстроилась ужасно. Чуть не реву. Стою, курю, и вдруг этот дядька как подпрыгнет, а из карманов у него вдруг билеты полезли и один прямо мне в руки. Гляжу - а это мой! Тот, который потеряла! Представляешь?!
- Да ну? - недоверчиво сказал я.
- Ты что? Не веришь?! - Алкен чуть не заплакала.
- Да ты что! Конечно, верю, - испугался я. - Иди, а то опоздаешь.
- Ну, ладно, Петькен, пока! - подарила мне Алкен улыбку и пошла к театру. Я подождал, пока она скрылась за дверью в фойе, выкурил восемь сигарет и пошел домой. На душе было грустно-грустно, хоть плачь. Я сунул руку в карман - аппарат сочувствия был на месте, я достал его, посмотрел на свет: цел и невредим, ни одной царапины.
В НОЗДРЕ ПИРАМИДОНА
Вымерли бронтозавры! Перебили морских коров! Впрочем, долой мрачные мысли! Вселенная вечна - пусть нет в ней никакого смысла, все равно приятно иногда думать, иногда и не думать, а просто рассуждать, что какой-то атом или элемент какой-либо твоего тела будет каким-либо элементом какой-либо звезды.
Ну не будет звезд - будет Пирамидон - большой, большой и толстый, и я, может быть, буду какой-либо частью своего метаморфизированного тела содержаться в волоске, произрастающем в толстой и широкой ноздре этого Пирамидона.
ЖИЛ-БЫЛ СИДОРОВ
Жил-был Сидоров. Сидоров как Сидоров.
Сидоров встретил девушку. Девушка как девушка.
Сидоров дарил ей цветы. Цветы как цветы.
У них была любовь. Любовь как любовь.
Они сыграли свадьбу. Свадьба как свадьба.
У Сидоровых родился мальчик. Мальчик как мальчик.
У Сидоровых родилась девочка. Девочка как девочка.
У Сидоровых были соседи. Соседи как соседи.
Соседи говорили: "У Сидоровых дети как дети, а у вас..."
А у вас?
ОК
"Нет сомнений, нет пустых глупых маленьких надежд", - думал Джозеф, шагая по большому городу Нью-Йорку, а может, Фриско - неважно. "Мне все ясно, она меня не любит, она не хочет меня", - так он думал. В это время большой красный бьюик сбил фургон с мясом. Молодой человек поднял голову и подошел к толпе, окружившей место катастрофы. Фургон был вдребезги разбит. Мясо всевозможных сортов и стоимостей разлетелось вокруг на сорок футов. Джозеф осмотрелся, выбрал темно-красный кусок бифштексов на сто и сунул под блайзер. Потом быстренько отошел от толпы и скрылся в авенюшку, примыкавшую к банку, где работала Джулия. Он звякнул ей из автомата - пригласил на ужин. Когда Джулия пришла, мясо, отбитое и поджаренное, уже лежало в большой старой, но чистой супнице. "Не думай, что я пришла из-за ужина", кокетливо улыбнулась Джулия. "Я тоже не только ужинать тебя пригласил", отвечал Джозеф. Впрочем, повеселились они здорово...
А в это время полиция 5-го участка 40-й стрит сбилась с ног, разыскивая недостающую часть тела погибшего владельца фургона. Все мясо, бывшее в фургоне, как ни странно, в полной сохранности было найдено на месте катастрофы, и стало даже тяжелее, чем по накладным, - от грязи, как показал коэффициент загрязненности. Газеты подняли шумиху. Сообщили, что ничего не пропало, к удивлению всех - ведь катастрофа в цветном районе, но никто не позарился на дармовое мясо.
Когда Джозеф узнал об этом - ему стало нехорошо. "Ты знаешь, кого мы съели?" - спросил он Джулию, не в силах справиться с волнением. "Да, это мой папа, - ответила Джулия и заплакала. - Это был, к несчастью, его мясной фургон. Правда, я получила страховку - пять тысяч. Может, поедем развеяться в Майами?" "О'кей", - сказал Джозеф, но еще часа два до самого отлета ему было не по себе.
БЕЛЬЕ КАК БЕЛЬЕ
Как я страдаю, милый мой, как я мучаюсь, как я терзаюсь, мой родной. Когда, когда ты приедешь? (про себя: и привезешь, наконец, деньги?) Мой милый, мой нежный, мой хороший (ну когда же, черт тебя дери, ты привезешь деньги, или хоть бы выслать догадался).
Я, как ты знаешь, без гроша, мне нечего надеть. Но не это меня беспокоит. Я голодаю, но это тоже не страшно (да, не страшно! Каждый день есть стряпню этой кухарки и не иметь возможности сходить лишний раз в ресторан). Это невыносимо. Да, невыносимо. Жить без тебя. Как я соскучилась по тебе! Как, кто бы знал, мне тебя не хватает, мой родной, мой милый. Я плачу, я люблю, я жду.
Приезжай скорее.
Твоя Люси.
P.S. Тысячекратно целую тебя.
Люблю, люблю, люблю, люблю, люблю...
Дорогая, приехать не могу, пока не закончу все свои дела здесь. Я тоже скучаю, тоже страдаю, но... что делать. Видно, провидение посылает нам испытание. Так наберемся мужества и терпения. Ведь, как писал гениальный Шекспир: "Преграды и расстояния только усиливают любовь". Будь благоразумна, не волнуйся, береги себя.
Целую, твой Михаил.
P.S. Денег выслать не могу, так как располагаю тем количеством, которое необходимо для ведения здешних дел. Потерпи, дорогая, и Бог возблагодарит нас.
Мой милый, мой хороший, мой родной! Я жива, доктор сказал, что, может быть, буду здорова, если буду соблюдать испанскую диету. А как ее соблюдать? Ведь для того, чтобы есть не что дают, а что хочешь, нужны деньги. А еще, милый мой, я выхожу замуж за Пипикова. И знаешь, почему? Я хочу, чтобы тогда, когда ты приедешь, я была красивой, а на это нужны деньги. Так вот, люблю я тебя по-прежнему, а за Пипикова выхожу из нужды.
