Максим Горький - Дело с застёжками
– Погоди! – остановила его старуха. – Понял ты, что я вчера читала?..
– Я-то? Где мне понять! Слышу – это так… да и то – как слышу? Разве у нас уши для слова божия? Нам оно непонятно… Прощевайте…
– Та-ак! – протянула старуха. – Нет, ты погоди…
Мишка тоскливо вздохнул на весь двор и по-медвежьи затоптался на месте.
Его уже, очевидно, тяготило это объяснение…
– А хочешь ты, чтоб я ещё почитала тебе?
– Мм… товарищи ждут…
– Ты плюнь на них… Ты хороший малый… брось их.
– Хорошо… – тихо согласился Мишка.
– Бросишь? Да?
– Брошу…
– Ну, вот… умница!.. Совсем ты дитя… а борода вон какая… до пояса почти… Женат ты?..
– Вдовый… померла жена-то…
– А зачем ты пьёшь? Ведь ты пьяница?
– Пьяница… пью.
– Зачем?
– Пью-то? По глупости пью. Глуп, ну и пью. Конечно, ежели бы человеку ум… да рази бы он сам себя портил? – уныло говорил Мишка.
– Верно рассудил… Ну вот, ты и копи ум… накопи да и поправься… ходи в церковь… слушай божие слово… в нём вся мудрость.
– Оно, конечно… – почти простонал Мишка.
– А я ещё почитаю тебе… хочешь?..
– Извольте…
Старуха достала откуда-то из-за себя библию, порылась в ней, и двор огласился её дрожащим голосом:
– «Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же!»
Мишка тряхнул головой и почесал себе левое плечо.
– «…Неужели думаешь ты, человек, что избежишь суда божия?»
– Барыня! – плачевно заговорил Мишка, – отпустите меня для бога… Я вдругорядь лучше приду послушаю… а теперь больно мне есть хочется… так те вот и пучит живот-от…
С вечера мы не емши…
Барыня сильно хлопнула книгой.
– Ступай! Иди! – отрывисто и резко прозвучало на дворе…
– Покорнейше благодарим!.. – И он чуть не бегом направился к воротам…
– Нераскаянные души… Звериные сердца, – шипело по двору вслед ему…
Через полчаса мы с ним сидели в трактире и пили чай с калачом.
– Как буравом она меня сверлила… – говорил Мишка, ласково улыбаясь мне своими милыми глазами. – Стою я и думаю… Ах ты, господи! И зачем только пошёл я! На муку пошёл… Где бы ей взять у меня эти застёжки, да и отпустить меня, – она разговор затеяла. Экий народ-чудак! С ними хочешь по совести поступать, а они своё гнут… Я по простоте души говорю ей: вот те, барыня, твои застёжки, не жалуйся на меня… а она говорит: нет, погоди, ты расскажи, зачем ты их мне принёс? И пошла жилы из меня тянуть… Я – даже взопрел от её разговору… право, ей-богу.
И он всё улыбался своей бесконечно кроткой улыбкой…
Сёмка, надутый, взъерошенный и угрюмый, серьёзно сказал ему:
– Умри ты лучше, пень милый! А то завтра тебя с такими твоими выкрутасами мухи али тараканы съедят…
– Ну уж! Ты скажешь слово. Дава-ко выпьемте по стакашку… за окончание дела!
И мы дружно выпили по стакашку за окончание этого курьёзного дела.
