Эльчин Гасанов - Палачи и жертвы
Прошел день. Близкие друзья батрака Златко поздравили его с такой удачей в постели. До моих ушей это дошло. Это несомненно, а то батраки в последнее время с горя трахают только лошадей. Ничто так не воспламеняет прошлое чувство, как ободрительное замечание посторонних. Батрак Златко как бы раздраконил меня еще больше, поверьте, я не могла себе найти места, ходила по комнате как львица в клетке, искала новые ощущения, и нашла. К вечеру, я услышала стук в дверь. На пороге стоял галантный мужчина. Это был немец, его звали Карл, и попал он в Кумровец совершенно случайно. Я начала облизываться, как дикая кошка. По специальности Карл был энтомологом, и искал он в Хорватии новые виды бабочек. Но по дороге он устал, и постучался в первую же попавшуюся дверь. Открыла ему дверь я сама. Надо же а! Дети уже спали, поэтому все было тихо. Карл был мною принят очень гостеприимно. Выпил горилки, закусил моим сыром и зеленым хорватским луком, длиною в швабру, покушал миндальный хлеб, и взглянул сквозь пенсне на меня.
- Госпожа Мария, не скажете ли вы, где тут у вас водятся знаменитые загребские бабочки? Как мне их найти?
- Слушай ты, пидор в очках! Давай отделай меня и поди прочь, понял! Что глупости говорить! Давай быстро!
С этими словами я перед изумленным Карлом полностью оголилась. Немец абсолютно не соображал что происходит, но все-таки ему было приятно, он со мной переспал до утра. Утром, надев свои очки, и поблагодарив меня за хлеб-соль, Карл уехал отсюда прочь.
После Карла я завела к себе в постель еще одного мужчину. Вернее, это был молодой паренек, лет 17-ти отроду, его звали Вячеслав. Он был на половину русским, и жил в Хорватии давно. Вячеслав слыл в деревне колдуном. Поговаривали, что по ночам парень перевоплощался в оборотня, в огромного человека ростом в 3 метра, и надев длинный плащ ходил по деревне, пугая людей. Ночью все боялись выходить на улицу, а утром Вячеслав превращался в обычного сельского паренька. И все же его все боялись, кроме меня. Я и с ним переспала, зарыв его к себе в тело, облизывала его как котенка. А через три дня я забеременела. Пуза моя росла как дикая крапива, т.е. очень быстро. Будто роды спешили, боялись куда то опоздать. Если честно, мне стало неприятно. Я ждала ребенка, и кто был отцом будущего моего дитя, я не могла понять. Да и кто мог бы это знать? Один Бог это знает, наверное, впрочем, и это под большим вопросом, знает ли это Бог? Бог тоже иногда беспомощен. Я переживала, волновалась, ночами не спала. Да, мне было совестно, мне был отвратителен даже этот мой будущий ребенок, который упорно постукивал у меня в животе. Так кто же отец моего несчастного малыша?
Прошло 9 месяцев, и я родила мальчика и назвала его Иосипом. Кстати, во время родов, Иосип несколько секунд не дышал, задыхался, и чуть было не умер. Но, о Боже!!! И тут произошло великое! В эту секунду в Кумровце произошло сильное землятресение силой в 7 балов. Все пошло кругами, дома начали дрожать, трястись, и малыш задергался, потом захныкал, взревел. Мало кому удается оправиться после рождения. Было множество разрушений во время толчков, но жертв к счастью не было. Я благословила Иосипа своею дрожащею рукою''.
Вот и все.
Так, на свет появился будущий отец югославского народа Иосип Броз Тито. Он более сорока лет был Президентом Югославии. Во время 2-й мировой войны Тито был партизаном, даже в 43-м году имел тайный контакт с Гитлером. Эта была легендарнейшая личность, кумир и идол народов Балканского полуострова. Югославский народ до сих пор преклоняется перед ним. Тито для Югославии, это нечто большее, чем Ким Ир Сен для Кореи, или Неру для Индии. И возможно этому способствовала неизвестная смесь в его текущей крови. Ведь этот непонятный кровяной коктейль привел к рождению неординарного человека. Комплекс и сумма неизвестного сперматозоида, комбинация генов создали первичную матрицу, которая видимо, преодолела барьер однобокой системы. Наверное, это единственно возможный отправной пункт для достижения индивидуально-эгоистического самоудовлетворения, который порождает пиршество мысли и олицетворяет из себя Прометея воли. Это очень существенный пункт в этом рассказе. Так кто же был отцом Иосипа Броз Тито?
Главное: после его рождения, Мария, его мать, успокоилась, часто стала поститься, была до конца жизни верна своему мужу Франьо. Даже сам Иосип, впоследствии узнав про похотливые похождения своей матери, ничуть на нее не обиделся. Он, обнадежив себя подобным историческим фактом, даже в душе был рад тому, что его настоящий отец неизвестен. В этом деле неопределенность и таинственность лучше всего. Мол, крути и верти своим происхождением как хочешь. Если бы дети выбирали себе родителей сами, то многие взрослые навсегда остались бы бездетными.
И все же, что за сексуальный ураган пронесся тогда по сердцу Марии, матери Иосипа Броз Тито, она сама так и не поняла до конца своих дней. Она, молча и грустно вспоминала минувшую бурю, но так и ничего не поняла. И никто это не понял. Это выше человеческого разума.
Когда все становится на свои места, выясняется, что это-памятник.
Глава 2
1908-й год. Тюремная жизнь Иосифа Сталина.
На прогулке СИЗО - распределителя московской Бутырки, взад вперед ходили двое узников.
- Ну что, Мешади, скоро на мокруху пойдешь, на дело святое так сказать, нет?
- Посмотрим, не знаю еще, как решат, так и будет.
- Тебя ждет хорошее дело, грузина там какого-то по - моему кончить надо. Я слышал об этом. Тем более у себя на Родине, в Баку. Это же жизнь, красота. Расскажешь потом, лады?
- Хорошо.
Сзади них перешептывались молодые каторжники:
- Смотрите, скорее, сюда, взгляните на него! Вот он идет. Это сам Мешади. Постарайтесь запомнить его внешность.
Вы слышали о том, как Сталин сидел в бакинской тюрьме? Ведь это история, это было, это не моя фантазия. Сталин отбывал срок в бакинской тюряге, это факт. И слухи об этом до сих пор ползут в Баку. Он вообще любил Баку, часто приезжал в этот город. Однажды на вопрос царского инспектора, ''что тебе нужно здесь, в Баку?', Иосиф Джугашвили ответил: ''мне полезен нефтяной воздух''. Но существует еще одно предание, которое возможно заставит нас уважать Сталина еще больше. Кто знает?
Эти подробности служат лишь введением к предлагаемому произведению, к самой истории, которую я сейчас опишу. Хотите послушать?
Баку, 1908-й год. Баиловская тюрьма в Баку в то время снаружи утопала в олеандрах, эти цветы окружали ее со всех сторон. Романтичный запах распространялся уже на расстоянии. Аромат приятный, да еще смешанный с морским воздухом, и вид такой необычный. Все кругом такое душевное, старинное, розовое. Когда на кровь упадет немного слез, каким все становится розовым. А внутри тюрьма пахнет тюрьмой. Наверное, во всех тюрьмах планеты запах один и тот же: запах печали, страданий, горя и разлук. Будь хоть это Венсенский замок или Лефортово. И вот в этой тюрьме работал в те годы полковник городской жандармерии, начальник оперативной части тюрьмы Виктор Степанович Крылюк. Он был бакинец, с Кишлов (бакинский пригородный поселок). Ему было около 50-ти лет, был женат, имел взрослую дочь, и глухонемого от рождения сына. Это было для него страшным горем. Больной сынишка часто грустил, как, наверное, такие же глухонемые, которым не нужны слова, которые все понимали взглядом. Сердце Виктора Крылюка обливалось кровью. Поэтому он весь погружался в работу, чтобы хоть как-то забыться, затеряться, отвлечься. Говорил и думал только о работе, о службе.
Его кабинет размещался на первом этаже, отсюда открывался вид во двор тюрьмы. Сам он был человеком очень скромным, до неприязни простым, и, как я уже сказал, до пошлости любящим свою работу. Он считал, что работа-это я сам и есть, т.е. это нечто нераздельное со мной. За короткий период он достиг на службе высоких почестей. По его словам, всего этого он добился только благодаря сильному чувству ответственности. Он даже к маленькой бородавке, выскочившей у него на носу, относился очень серьезно. В общем, давайте приступим к делу.
В тот майский день в его кабинете сидел заключенный Николай Тарасов. Он был агентом царской жандармерии, внедренным в камеру политзаключенных.
-Ну что, Тарасов, что ты сегодня нам расскажешь?
- (Посмотрел по сторонам) Они что-то замышляют, что-то готовят. Не исключено, что это будет побег, господин полковник.
- А кто конкретно, ты уточнил?
- Да, узнал. Этот, как его, Коба, и Сулейман (сказал очень тихо и опустил голову). И еще с ними за одно Губанов.
- Этот грузин, я чувствую, становится для нас проблемой. Короче, Тарасов, будешь докладывать о каждом его шаге, это очень серьезно. Про Сулеймана мы знаем почти все, он отъявленный уголовник. Но все же и за ним тоже присмотри. Ты меня понял, милейший?
- Как изволите, господин полковник.
- О своей семье не беспокойся, они в порядке. Слово военного.
- Благодарствую.
