Нина Горланова - Любоф
- Ты ловишь его на противоречиях и думаешь: что же может быть между мужчиной и женщиной, которая ловит его на противоречиях?
Через неделю Варя с Машей переехали к Всеве в его двухкомнатную квартиру, где он сразу же затеял смену ванны:
- Чугун держит тепло, а в железо набрал воды - быстро остыла.
- Но почему ты для себя не менял железо на чугун?
- Для себя не обязательно, а для Маши нужно. Как и лампу новую купить. Старая настольная - с маленьким цоколем, поэтому перегорает быстро.
Варя почувствовала такую свежесть всего, словно мир только в прошлую среду создан для тебя и для твоей дочки. В зимние каникулы поехала наконец на Белую Гору. Учителям дали бесплатный автобус. Когда подъезжали, экскурсоводша вдруг сказала:
- Знаете, есть такая примета: если у сидящих в автобусе много грехов, то гора не видна.
- Да откуда грехи у учителей, какие у нас грехи! - загалдели вокруг.
Но автобус начал медленно подниматься, а гора не видна! Туман ее враз покрыл... Все бросились исповедываться, как только приехали, но Варя не решилась. Только купила икону Богородицы "Умиление".
Но скоро начались проблемы с Машей, Махой, как звали ее друзья, у них нынче все Махи и Дахи, а Варе это не очень нравилось, потому что для нее Маха - это "Обнаженная Маха" у Гойи. Но если бы только это! Нет, уже с первых дней университета у дочери появилась на устах формула: "Учись учиться не учась". Варя не спорила, вон и Гаспаров пишет, что "умение студента, не читая, рассказать о художественном произведении, тоже входит в профессиональные качества". Это им на курсах повышения квалификации цитировали... В летнюю сессию Маша провалила два экзамена, но говорила, что это ничего, ведь по основнухе она сдает!
И вдруг - ушла в секту "День и ночь"! Рано вернулась с фольклорной практики: якобы старушки отказываются петь, потому что пост. Пожилые люди уже уверовали, а начальство в вузе этого не учитывает - отправляют студентов по старым советским срокам в деревню... Все это звучало убедительно. Но вечером Маша не пришла ночевать. Потом позвонила, что она у Матери-Смерти...
Утром Варя поехала туда, плакала, совала дочери икону Богородицы, но Маша выбросила икону в форточку.
- У них в секте копилка в виде... гроба. Гроб-копилка! - рассказывала Варя в милиции. - Прорезь срерху. Отец-день, мать-смерть... И в самом деле - смерть! Они ведь требуют, чтоб дети отсудили свою часть квартиры, передали в секту.
В милиции отвечали: нынче свобода, все совершеннолетние, собираются по своему желанию, порядок не нарушают, сделать ничего нельзя.
- К Богу надо сделать три шага над пропастью, - проговорила внятно Мариэтка.
Ей в школе книги подписывали: "Мариэтте-Рахметову", считали железной, а уверовала раньше всех.
И Варя, попостившись три дня, отправилась к первой исповеди. Особая светопись в церкви - от витражей, золотой фон на иконах, символизирующий собою беспредельное пространство и покой, все это напомнило ей то состояние, какое было в больнице, с Дыкиным. Нет, не так, а лучше! После причастия три дня не болело сердце, а потом снова как накатит: тоска, жить не хочется, Маша вернулась домой, но чужая и все требует-требует: дубленку такую и именно такую, дорогую... Раньше Варя с бедными, но способными учениками занималась бесплатно, а теперь столько денег нужно! Всева раздражает своим "кого". ("Без десяти девять". - "Кого без десяти! Без пяти!" - "Давай спать!" - "Кого спать! Посмотрим кино")...
В осенние каникулы собиралась обследовать сердце, но директриса их гимназии заставила четыре дня сидеть на психотренинге. Учили в рамочку из незабудок поместить то, что не нравится, и тогда это будет нравиться. ЧТО бы вы поместили сейчас в рамочку? - Четырехдневный психотренинг, - не удержалась Варя. (Она понимала: это все пригодится, но если бы однодневный психотренинг, учителям так нужен перерыв-передых).
Мариэтка считала, что тоска - от климакса. Варя подумала: если бы писать пьесу о своей жизни, то в этом месте по сцене должна пройти Ахматова, мимоходом бросив: "Климакс - это вопрос интеллекта"...
Огромный кондуктор в автобусе двигался осторожно, как ледокол, оставляя вкруг себя завихрения пассажиров. И вдруг из завихрения кто-то тронул Варю за плечо: сначала она не поняла, кто эта седая смутно знакомая женщина, но та сразу напомнила: "Я - Надежда. Про Дыкина знаешь что-нибудь?" - "Нет, а вы как вообще?" - "Петь не могу, только возьму высокую ноту - сразу давление поднимается".
Зашли в кафе, взяли по бокалу вина. Варя произнесла нечто вроде тоста:
- Нас здесь двое, и одна - Надежда. Предлагаю выпить за то, чтобы надежды всегда было не менее 50 процентов!
- Недавно хотела санитаркой устроиться в нашу больницу, помнишь ее? Сразу дали тесты заполнить - на 6 страницах. Сколько знаете иностранных языков, назовите три отрицательных качества человека... И все это надо на компьютере!
- Санитарке на компьютере? Зачем?
- Глобализация, что ли... Погубит она нас?
- Нет, муж говорит, что спасет. У физиков идея: зонтик из фольги на орбите. Это ослабит солнечное излучение. Но для этого нужно глобально объединиться.
После второго бокала они рассказали друг другу вкратце свои жизни. Вокруг верещали пейджеры, звонили сотовые. В кафе трудно разговаривать. Вдруг Варя увидела на соседнем сидении сотовый. Кто-то забыл.
- Нашла сотовый. Батюшка говорил: мало делаю добрых дел, поэтому тоска. Отдам вот, позвонит ведь хозяин.
И тут же раздался ожидаемый звонок: сколько вы хотите за это? Варя сначала не поняла, а потом сказала, что ничего не хочет, так отдаст совершенно бесплатно.
- Вас, как подснежник фиолетовый в Закамске, в Красную книгу надо занести! - сказал молодой человек. - Ну, хорэ, не берете деньги - вот вам моя визитка, вдруг понадобится машина, кого-то куда-то.. я раз-другой пригожусь вам.
- Да, будет нужна, муж затеял ремонт, надо кое-что подвезти...
Ремонт хотели делать вдвоем, но Варя - холерик, а Всева - меланхолик, он все делает медленно, хотя и обстоятельно. Мы разведемся во время этого ремонта, сказал он. Давай лучше наймем. И вот Варя смотрит в предложенную визитку: "Дыкин Виталий Сергеевич". А телефон Сергея Дыкина вы знаете?
Она позвонила в тот же вечер - от Мариэтки. Тут нужно сказать, что Мариэтку в это время бросил муж: по Интернету его отыскала первая любовь, и он ушел к ней. Но Мариэтка верила, что муж вернется: по Интернету переписываться - это вам не обеды готовить, не белье гладить, а как увидит, какова реальность, так захочется ему привычного быта (заранее заявляем, что она оказалась права: муж вскоре вернулся).
- Слушай, ты - вечный гадкий утенок! - говорила Мариэтка, пока муж еще не вернулся, готовая уступить свою квартиру на два часа подруге с Дыкиным. - Опять расцвела на моих глазах! А ведь еще вчера говорила: "что-то вроде лета" - не въезжала во времена года из-за своей депрессии.
- Просто, понимаешь: уже казалось, что я гребу против течения. Трудно было все: встать с постели, выйти из дому. А вдруг жизнь снова изменилась, и я опять плыву по течению, то есть легко стало.
Только один момент омрачил это: Всева читал газету, задумался, долго держал очки в руках, и вдруг газета задымилась, пришлось тушить водой. У Вари внутри что-то защемило: завтра встреча с Дыкиным, а что будет с мужем?
Дыкин два раза сказал по телефону, что он - Рыба по гороскопу. Если бы Варя задумала написать пьесу про их любовь, однажды герой вошел бы в облике рыбы.
Он вошел и сразу протянул букет: семь кремовых роз.
- Сережа, спасибо! Это ведь очень дорого?
- Думал, как тебе угодить...
- С этого места поподробнее, пожалуйста!
- Черные дерут, конечно, но для тебя не жалею! - пукающий звук губ у него раздражил ее менее, чем слова про черных.
- Ты что: расист?
- Первый тост: за шагающие экскаваторы!
Она подумала, что от волнения Дыкин не в себе просто, да и от трех глотков вина стало тепло в груди. Сказала ответный тост:
- Чтоб жизнь была похожа на этот золотой корень, - и ни слова о том, что муж настойку делал. - Принимаешь в малом количестве, а эффект какой! А то жизнь мы принимаем в огромных количествах, а где эффект...
А у Мариэтки сухие розы лежат в вазах по всей квартире. Дыкин берет горсть и рассыпает по дивану, вторую горсть проливает на Варю. Она думала, что за этим последует как минимум поцелуй. Но Дыкин вдруг начал считать свой пульс, красиво подняв руку, а потом налил полные бокалы:
- Третий тост: за шагающие экскаваторы!
Она уже окончательно ничего не понимала! При чем тут шагающие экскаваторы? Посмотрела на часы, изобразила смятение, закричала: "Ой, опоздаю, попадет", - и быстро начала обуваться.
Дома сидели туркмены. Сафар-Мурад приехал лечить жену от бесплодия и привез инструменты, чтоб ремонтом зарабатывать на лекарства. Где их нашел Всева, Варя не стала уточнять. Молодая туркменская пара уже приготовила плов, от которого не то чтобы кружилась голова, но уже и кружилась немного.
