Михаил Чехонин - «Горячий свой привет стране родной…» (стихи и проза)

Стать холодней и бесстрастней
Я не умею,
Старой и ласковой басней
Сердце согрею.

Снова отдамся обману
Вечного рая…
Шумно слетает к фонтану
Черная стая.

Легки пятнышки перьев,
Камни ограды,
Голые ветви деревьев
Просят пощады.

Мысли о праведном мире
В море сомнений,
Глупый опрос о квартире
В капле молений…

Ветер с мучительной дрожью
Бьется в аллее.
С мыслью о милости Божьей
Как-то теплее.

Где разметался ураган
На берегу гранитных скал,
Там злой, усталый океан
Свой древний возраст начертал.

Какая древняя тоска,
Какая страшная любовь,
Наверно, канула в века
Под рокот этих берегов.

И я, с притихшею душой
Вдыхая запах глубины,
Такой ничтожный и смешной,
Смотрю на эти валуны…

Уставший верить и любить,
Приди сюда и посмотри,
Чем нужно стать, чтоб победить
Слепое бешенство игры.

Взгляни на каменную ложь —
Она должна стереться в пыль,
Познавши жизненную дрожь…
Какая мощь, какая быль!

Расскажи мне о веселых городах,
О горячем солнце в небе голубом,
О столетних птицах в пальмовых лесах,
О прозрачных рыбах в море островном…

Или хочешь, я поведаю тебе,
Отчего я стал угарный, словно дым,
Отчего так ветер жалобно в трубе
По ночам смеется голосом глухим.

Оттого, что этот ветер не один,
Потерявший свою родину в миру,
Много видел он безрадостных равнин —
Вот и холодно бездомному ему.

Скучно бедному над сонною землей,
Вот и вздумает наведаться ко мне,
Пошуметь в трубе, поплакать над собой,
Посмеяться о веселой старине…

До рассвета еще долго нам сидеть,
Не спеши, моя подруга, уходить —
На рассвете еще можно умереть,
Утро — злее ночи может быть.

Я простил тебе твои ошибки,
Как меня простит, наверно, Бог.
Тайну жизни от твоей улыбки
Я на память все-таки сберег.

И теперь на все богатства мира
Стал я и богаче, и бедней,
Без тебя холодная квартира
Стала как-то странно холодней…

Но живу, о прошлом не тоскуя;
Вспоминанье — мертвая зола,
И за то тебя благодарю я,
Что ты легкой поступью ушла.

Все пройдет — так обычно в стихах
Говоря наизусть.
Все пройдет — в этих старых словах
Бесконечная грусть.

Все уйдет, улетит, убежит,
Все уснет навсегда.
Только памяти — каменных плит —
Не забыть никогда.

Только сердце отдаст свою дань;
Дорогому — прости…
Завтра утром в морозную рань
Надо снова идти.

Не сидят у потухших костров,
Вспоминая тепло.
Не жалеют несказанных слов,
Все, что было — прошло.

Жизнь — коротенький миг,
Отблеск призрачных стран.
Необъятно велик
Океан…

Мы с тобой — две волны,
Мы мгновенье живем,
До гранитной скалы
Добежим и умрем.

Беспощадно и зло
Веют ветры над ней,
Много жизней легло
У зеленых камней.

Много смелых сердец,
Много дум молодых
Увидало конец
На обломках седых.

И спеша, и клубясь,
За тобой я бегу,
Но догнать я тебя
Все никак не могу…

Жизнь — коротенький миг,
Отблеск призрачных стран.
Необъятно велик
Океан.

Когда закат обнимет горы
Далекой дымкой облаков,
Тогда я выйду в тихий город
Бродить меж дремлющих домов.

Там на косые переулки
Ползет сиреневая тень,
Там воздух, дымчатый и гулкий,
Слагает песенную лень.

И чей-то говор запоздалый
Плывет над сонною водой…
О город, призрачно усталый,
Я не отдам тебя — ты мой.

Моя разорванная память
Тебя навеки сохранит —
И то, как пахнут твои камни,
И то, как твой закат горит.

Я вижу странные виденья,
Как неразгаданные сны,
Когда я чувствую плененье
Твоей прохладной тишины.

И я, как честный неврастеник,
Шепчу, усталый и смешной:
«Мой старый город, я — твой пленник,
Возьми меня, я твой, я твой».

У этой улицы нет ни начала, ни конца;
Она протоптана вечной нуждой.
Безымянная, она без лица,
Она озабочена только собой…

Но однажды я видел в темном окне
Одного полумертвого дома —
Две тени дрожали на лунной стене,
И кто-то шептался, так нежно,
Так чутко-знакомо…

Пусть эта улица без лица,
Пусть она знает ненастье —
Но и к ней, согревающее сердца,
Забредает человеческое счастье.

В этой глупой борьбе за кусок хлеба
Я умру или уеду в другие края.
Но будет долго смотреть в небо,
В далекое пустое небо,
Улица старинная моя!

Молчанье улиц. Черные от скуки
Старухи смотрят взглядом старых сов.
В усталом доме шевелятся звуки
Давным-давно произнесенных слов.

На лестнице причудливые тени
Покажут время, как мои часы,
Знакомый кот, полуживой от лени,
Ко мне протянет редкие усы…

Ты встретишь молча. Я отвечу тоже
Глазами, полными горячих слов.
Молчанье улиц станет еще строже
От шёпота бессонных, черных сов.

Соленый запах северных морей
Врывался песней в сонную погоду,
И вздрагивали цепи якорей,
Опущенных в коричневую воду.

На пристани кричала детвора
И душный мрак заглядывал в подвалы,
Где пили и шумели до утра
Какие-то красавцы и нахалы…

В гостинице, на третьем этаже,
Приезжий капитан с лицом пирата
Лежал в постели с книгой Беранже
И дым пускал весьма замысловато.

Звенели песни пьяных моряков
На белом пароходе из Панамы,
И, не мигая и не зная снов,
Смотрели в небо угольные ямы,

Где посреди раскинутых миров
Ждал лунный рыцарь появленья дамы…

На песок сыпучий и холодный
Гребни волн выбрасывают льдины.
Море, море, как ты зло сегодня.
Хмуришь брови на слепое солнце.

Помнишь сказку мудрую такую:
Жил старик со старою старухой,
Попросил он рыбку золотую
Сжалиться над жизнью безнадежной…

Море жизни сказками покрыто,
Но не видно чуда золотого,
В каждой сказке — старое корыто,
В каждой песне — присказка смешная.

Никого не видно в синем море,
Только волны белые гуляют.
Как ты зло сегодня, мое море,
Хмуришь брови на слепое солнце.

Тихий дворик, качели,
За воротами лают собаки,
На окне потемнели
И повяли усталые маки.

Воздух сладкий и клейкий,
Бьют к вечерней в соседнем соборе.
Кошки ищут лазейки
В покосившемся старом заборе.

Завтра вновь воскресенье —
Будут шумные гости, наверно.
Сон неслышною тенью
Накрывает меня и Жюль Верна…

Тигр, как Жучка, залаял,
Задрожало змеиное око.
Тихий дворик растаял
В синей дали реки Ориноко.