Александр Володин - Каково же было их удивление
Устроил мне комнатку. Пусть кособокую, с низким потолком. Наверно, никто из очередников не хотел брать. Надо бы отказаться от этого благодеяния - не хватило душевных сил. Живу теперь оседлый, прописанный, полноправный.
Прибежала Землеройка. Навела порядок.
- Люди видели, что ты похаживаешь к Очковому. Стыдно это! Не понимаю я эту дружбу!
- Какая дружба!
- Дружите, дружите, хуже того, ты у него кромешник на побегушках.
А ведь и правда, - подумал.
- Я теперь в замазке, то есть по мелочевке, по темным их делишкам.
- Теперь жди молодчиков Одноухого. Двух торгованов они уже прикончили. Наверняка и ты у них на прицеле. Зря французский пистолетик продал. Теперь покупай настоящий.
На этот раз она перестраховалась. Молодчики Одноухого не давали о себе знать. К тому же в юные годы я любил пострелять. На стрелковых соревнованиях занимал призовые места, что интриговало городских девушек. Хищный глазомер. Суровый, невозмутимый, опасный. Жалко, в армии разучился. Хотя выстрелить в человека я бы все равно не мог.
Теперь при стучании пешкой по столу, как ни странно, ошибаюсь все чаще. Тупею, подумалось.
Но девушка сказала:
- Вот это другое дело. Это хорошо! Значит, вы расслабились, начинаете жить в мире с самим собой!
И она была рада этому. Взглянула так добро...
Мало нужно нам, чтобы почувствовать благодарность, легко тронуть наше сердце, когда мы отвыкли от таких слов, от такого взгляда.
И тут я увидел вдруг, что деревенский румянец ее померк, что у нее не все ладно в душе, что она-то как раз и не живет сейчас в мире с самой собой.
Вот в этот миг и переместилось что-то в моей груди. Вдруг стала рассказывать мне про К.М. - инициатора и руководителя всего этого. У кого он там в столице побывал на приеме, что ему пообещали, как не выполнили обещания, в какой депрессии он сейчас находится.
- Когда никому ничего не нужно, никто ничего не хочет! Всем удобно, что ничего не происходит. А ему - что-то надо, он чего-то требует. Тогда - очень просто: решили, что его идеи вредны, что он вообще шарлатан. А мы все сектанты. Клинику закрывают, отказали в дотации! В чем же, спрашивается, его преступление? В том, что он собирал людей воедино, возвращал к тому, что когда-то само собой разумелось! И вот - довели его, довели!.. Я сначала не поверила, теперь слухи подтвердились - он запил! Кто бы поверил, пьет по-черному!.. Такой мозг! Уничтожает себя. Он же как ребенок, теперь его самого надо лечить!..
Она уехала из нашего города. Я успел увидеть ее на перроне в финском плащике. Заметив меня, она быстро пошла прочь, потом побежала. Этим же поездом, хотя и в другом вагоне, покидал наш город К.М. Он был под хмельком.
Правда, случай на торговище, отношение ко мне горожан привели меня, как я ни противился, в бар. А потом, как я ни противился, снова - потянуло в бар, чтобы на этом и покончить. Но - тянуло и после этого. Тянуло!.. Обратиться за помощью к К.М.? Так и не довелось его увидеть. И вот его нет. И помощники его разъехались. Так я снова стал опускаться. А что делать? Все пьют. Надо только знать свою норму, сколько грамм - граница, все, и не уговаривайте.
Бацилла эта, алкоголь. Если бы я не зашел в разливочную, где нельзя на вынос, не пришлось бы ночевать на улице, не было бы собрания жильцов, не было бы ничего этого. В повседневной жизни я то и дело совершаю глупые поступки. За мной просто волочится хвост глупых поступков. Глупость моя замаскирована тем, что я говорю как интеллигентный человек, с причастными оборотами. Однако стоит мне принять, как мысль моя обостряется. Чем объяснить, например, что Одноухий так терроризирует город? Милиция раскинула сеть широко, и круги сужаются. Но почему они так долго сужаются?..
И вот к чему это привело.
Возвращаюсь, правда, заполночь уже домой - не могу вспомнить код калитки. А стучать в бревна ограды - жильцов побудишь, жалко. Затемно уходят на работу, проводят там тусклый день, в сумерках возвращаются. Хватает сил лишь на свары с соседями.
Холодно! Попытался подремать на скамейке на бульваре - не заснуть, покрылся изморозью. До утра бегал по мертвым улицам.
На другой день обошел квартиры нашего дома, объявил общее собрание жильцов. От удивления, думаю, почти все явились, собрание состоялось в облезлом чешуйчатом коридоре.
- Сегодня ночью, - говорю, - один из наших жильцов случайно запамятовал цифры кода. И был вынужден ночевать на бульварной скамейке.
- Пить надо меньше, - сказали жильцы.
- На это мы ему укажем. Но раз уж так случилось. Человека могли обобрать, могли пристук-нуть. Поставьте себя на его место.
- Записал бы код и носил бы с собой. И никто бы его не пристукнул, сказали жильцы.
- Записывать нельзя, - возразили другие жильцы. - Пьющий человек, потеряет где-нибудь, любой может воспользоваться.
Но я задаю очередной вопрос:
- А если ваш ребенок? Заигрался на улице или его задержали в школе на занятиях для отстающих? А код сложный, не всем детям под силу. Что тогда?
И тут я понял, что попал в точку. Пронзил сердца. Не знаю, обратили ли вы внимание, я уже написал, что прирост населения в нашем городе сильно понизился. Не теряя времени, я сразу задал вопрос:
- Так что же? Пускай наши дети замерзают на улице? Или еще хуже? Пропадают без вести?
- Пропадают! Пропадают! - вскричали женщины.
- Детки! - попытался возразить кто-то. - Посмотрите, что они пишут на стенах!
- Вы вообще бездетный и молчите!
Массовое возмущение.
Я почувствовал, что собрание жильцов в моих руках.
- Мое предложение. Каждый, кто не тревожится за детей, устанавливает в своей двери собственный код. Что же касается общего замкового устройства в ограде, то ограды снести и на ночное время установить поочередное дежурство.
Долго молчали.
Потом наступает ропот.
К полуночи были вынуждены перенести решение вопроса на другой день.
На другой день тайным голосованием с преимуществом в один голос было принято решение: ограды снести.
Результаты превзошли ожидания.
Вскоре и на соседних улицах залязгали тягачи. В городе начали выкорчевывать бревна, сносить ограды. Наконец-то.
Последствия не заставили себя долго ждать.
У кого-то взломали дверь, но обокрасть не успели.
Кого-то на лестнице стукнули чем-то по голове. Правда, не насмерть.
Пытались изнасиловать женщину, но она носила в сумке скалку.
Город еще более страшненький стал, ограды, не снесенные до конца, жутко щерятся оставшимися бревнами.
И вот что характерно: все вдруг охладели к этому мероприятию. Бревна никто не убирает, но и обратно не ставят. Азарт иссяк, никто ничего не хочет делать.
Между тем Землеройка начала атаку. Случайные встречи у дома, на улице. Я делаю вид, словно что-то забыл, поворачиваю обратно. Но иной раз избежать невозможно.
Почему же я чувствую себя виноватым перед ней?
- Значит, тогда для тебя это был только эпизод? - спрашивает она.
Что ответишь.
А она начинает выходить на простор обобщений.
- Раньше как было. Даже если ты ошибся в женщине - неси свой крест. Была ответст-венность, была честь, люди стрелялись!
Это как бы укор, почему я не стреляюсь.
- Не думай, что ты такой уж идеал, тоже не мед. Но - кто еще? Нет людей! Пусто! И противно то, что все противно. Гигантская банальность. Устала я. От себя устала. Каждое утро становлюсь перед зеркалом, учусь улыбаться. Не получается...
Она выследила сарай, где я упражняюсь в стрельбе. Явится, сядет на пенышек поодаль, наблюдает. Принесла неожиданную пользу. Ко мне стали обращаться с предложениями провожать из гостей припозднившихся дам. Порядочный, вооруженный человек, на полудружеских основаниях, за умеренную плату... Нетрудно догадаться, кто меня рекомендует.
Что-то д о л ж н о было произойти.
Произошло.
Вчера. Отправляюсь за город, к старому сараю, где можно укрыться от дождя. И принимаюсь бить из старого пистолета по мишени. Так каждое утро.
Хотя убить человека...
Это я уже писал.
Как вдруг слышу здоровый жеребячий гогот. По пустоши шагают двое в робах. Это в банде Одноухого - униформа. Остановились у сарая. Две веселые пасти на круглых физиономиях.
- Привет, торгован.
- Привет, налетчики.
- А нас знаешь, кто к тебе прислал?
- Чему обязан? - отвечаю достойно.
- Пугать тебя будем. Мы всех торгованов пугали, некоторых напугали до смерти.
Тут во мне заговорило честолюбие. Решил удивить. Пустил пулю в девятку, другую - в десятку. Неплохо, впечатление произвел.
Один другому:
- А вот ты, мог бы так? А? Попал бы?
- Мне бы хоть в сарай попасть.
Снова загоготали.
- Ладно, земляки, идите куда шли.
- Ладно, земляк, не будем мешать.
И вдруг - заломили мне руку за спину. Да так, что я и пистолет выронил. Из шайки Одноухого?
- Вы что!
А это один заломил, а другой шагает к сараю. Выдернул болт, выдвинул засов, вернулся, и теперь уже оба метнули меня с разбегу в распахнутую дверь. Налетел на дощатый топчан, проехался по не струганному полу, не понимаю, что происходит.
![Дебра Дайер - Избранник из мечты [Невеста сердится]](/uploads/posts/books/20936/20936.jpg)
