Светлана Рыбакова - Домой
Сашка облегченно выдохнул: "Может, мама меня еще увидит".
Времени терять не стали. Патроны и автоматы полетели в колодец. С интендантского склада моментально расползлось новое обмундирование. Открыли съестные припасы, их оказалось много, а жили впроголодь. Хороша тушеночка, когда еще вволю наешься. Женщины спешно собирали вещи, из детей никто не плакал. Все были сосредоточенны и молчаливы.
Сашка, отхвативший на складе новый пятнистый китель, живо представлял, как приедет в свой город и появится в нем на тусовке в Хитром дворе, хотя реальность возвращала его в тревожную неизвестность.
К назначенному ультиматумом времени Иванцов собрал всех на площадке у ворот. "Козлик" с белым флагом появился вновь, за ним медленно тарахтели "бэтээры", танки, шли вооруженные люди.
- Русски, сдавайсы. Вышла врэмя, - кричал с "козлика" в мегафон резкий голос. - Сдавайса. А то всех стрэлаим!
- Дывысь, де ж они тут русских найшли? - басил себе под нос Батя.
Капитан Иванцов приказал открывать ворота. И тут началось...
Сашкино сознание перестало реально воспринимать мир: он сидит в темном кинозале и смотрит фильм про войну со своим участием. Вокруг, как тараканы с потолка, - ворот им показалось мало, - посыпались ингушские солдаты. Они лезли через забор, спрыгивали с деревьев, кричали, стреляли в воздух, то ли пугая несопротивлявшегося противника, то ли придавая себе уверенности. А Сашка Большов был отстраненно-спокоен - с ним этого на самом деле произойти не могло, только сердце выходило из себя и билось где-то в ушах.
Взвод с поднятыми руками поставили к стенке и отделили ингушских солдат. Когда стали загонять в угол женщин с детьми, с Зиночкой случилась истерика. Иногда люди в минуты отчаянного страха показывают примеры подлинного героизма. Зиночка с перекошенным лицом намертво держала мужа за руку и дико кричала: "Нет!" Ее оторвали, повели в сторону, она неистово вырывалась, рыдала и ругала ингушей и горы на чем свет стоит. Несчастную женщину опустили на землю в пыль, окатили из ведра ледяной водой, и она сразу затихла. Остальные женщины выли вполголоса. На лейтенанта Звягинцева старались не смотреть. Он вырывался, но его удержали. Помочь жене было невозможно.
И начался погром.
Хватали все: продукты, обмундирование, постельное белье, какие-то склянки с медикаментами, мебель. Для награбленного подкатили самосвал.
- Та шоб вас! Ой банда! От воровский народ! - ругался Прокопенко в сердцах громким шепотом.
Один здоровенный ингушский парень, опьяненный разрушением (к слову сказать, нападающие были совершенно трезвыми), вцепился шалым взглядом в Сашкин "трофейный" китель и, глядя в упор, стал медленно приближаться.
Солдат Большов понял: его собираются раздеть. Кровь стукнула в голову. Свой новехонький пятнистый китель, в котором собирался покрасоваться друзьям на гражданке, Сашка решил отстоять. Вмиг забыл про больную ногу, весь напружинился, соображая, как удобнее, чтоб - в челюсть. И уже стал незаметно разворачиваться для удара...
- Рядовой Большов! Отставить! - услышал он над своим ухом грозный выдох прапора Паньшина. - На детей посмотри, супермен... - От такого вежливого обращения Саня похолодел.
- Не надо, родной. Да?.. - поддержал его старший лейтенант, добродушный, всегда довольный собой и жизнью армянин Вагик.
Ингуш подошел к нему вплотную и, ослепительно улыбаясь, заявил:
- Ты! Снымай форма!
Сашка скрипнул зубами - и сдался победителю. Ингушу показалось этого мало, он решил потешиться:
- Тэпэр штаны.
Оставшись в одной майке, Сашка спокойно решил, что в челюсть он ему сейчас непременно двинет.
- Ты шо, хлопэц? Вы ж нам гарантии давалы. И де ваши старейшины?примирительно начал Батя.
Услышав о старейшинах, налетчик сразу осекся, махнул рукой, затем, словно ставя точку над "i", пальнул в воздух и куда-то побежал. Грабеж продолжался.
- Одно слово - банда, - крякнул старшина, - це ж як и на Карабахе, и у грузин с абхазцами... Землю не поделят.
- Или кто-то спецзаказ сделал, - поддержал его неизвестно чему обрадованный Псих-Паньшин.
Саня после резкого напряжения обмяк, нога напомнила о себе тупой, саднящей болью. "Вот оно, средневековье... Ну такое лет пятьсот назад - еще куда ни шло. А сейчас вроде бы цивилизация на дворе. А Псих-то как изменился, успокоился, словно к себе домой попал. Зато лейтенант Вагик совсем позеленел..."
Мегафон опять что-то гортанно крикнул - и мгновенно воцарилась тишина. Ингушские солдаты стали поспешно уходить. А окруженному взводу объявили, что они теперь военнопленные Ингушетии и их повезут в Назрань.
Арестованный взвод повели к маленькому, ободранному рейсовому автобусу. "Спасибо, что не пешком, заботливые какие... А я голый, как дурак".Сашка стал прихрамывать, или это земля уходила из-под ног, будто по болоту шел. Холодная тоска заползла в душу и придавила своей безысходностью. Оставшиеся одни, женщины заголосили, на них никто не обращал внимания.
А в мире, казалось, ничего не изменилось. Тихие облака медленно перебирались с одной горы на другую. Мощные деревья тянули к ним свои ветви. Недалеко от дороги все так же пел свою разбойничью песню Терек.
Глава 2
А в далекой, залитой осенними дождями Москве в прихожей одной из квартир раздался требовательный звонок.
"Так рано... Кому это дома не сидится?" - Марина накинула халатик и побежала открывать.
- Мама! Заходи, родная. Трудно дать телеграмму?
- Командировка неожиданно выпала. Не успела. - Вера Сергеевна втащила в прихожую тяжелую сумку. - А Володя где?
- Тоже в командировке. Есть несколько свободных дней. Погуляем. -дочь схватилась за мамину сумку. - Ну у тебя и багаж! Кирпичи? Как ты это тащила?!
- Молча. Сахарок тебе привезла, сейчас с этими талонами и чаю не попьешь. У нас с Украины привозят... Соленья, варенья... Кагорчик домашний. Мы с Маней на ее "Запорожце" на виноградники заехали... А что тут такого, у Володи день рождения скоро... Это сейчас простым смертным тоже недоступно. Она перебирала тапочки в калошнице и поясняла: - Перестроились, теперь мыло сами варить будем. Билет на самолет такой стал, легче на ковре-самолете долететь... В поезде тряслась...
- Есть женщины в русских селеньях! - продекламировала Марина и потащила сумку на кухню, загремела чайником. - Мамуля, мне бы сегодня в храм еще сходить. У батюшки день ангела, хочется поздравить. Ты отдохни с дороги, а я быстро обернусь.
- Давай и я с тобой. - Вера Сергеевна некоторое время сидела молча, теребила льняную салфетку, а потом осторожно спросила: - Ты про Осетию ничего не слышала?
- Нет. А что?
- В поезде по радио все время о ней говорили. В Ростове пересадка. Там стоял состав во Владикавказ, я чуть в него не села. Но не решилась, поехала дальше в Москву. - Марина накрывала на стол, рассеянно прислушиваясь к ее словам. - Я была у Саши недели две назад. Как услышала, что газопровод взорвали, подумала: неспроста, надо ехать. Хотела его домой забрать. Не отдали, сказали: еще приказа нет, сам доедет. А сердце болит и болит. У них так неспокойно: солдаты, автоматы, "бэтээры"...
- Ну, Мать Солдатская, тебя надо было к Сашеньке вместо часового приставить на все два года. И будешь говорить, что он не твой любимчик. Взрослые дети до сих пор ревновали маму друг к другу. Вера Сергеевна только махнула на дочь рукой. - Ладно, мамочка, не переживай, моя хорошая. Сейчас посмотрим новости. Куда наш оболтус денется?
- Нет, ты скажи, кто за язык тянул, - продолжила Вера Сергеевна в сердцах, - это он в Ростове что-то ляпнул - и его на Кавказ. Ладно, на Украине не дослужил: присягу чужую не хотел принимать. Но в Ростове-то мог спокойно посидеть. Это вы в деда такие. Сельский учитель, семья огромная, нищета, а вот пойдет и скажет в лицо начальству, если что не так. В те времена - это Магадан. Потом собирает пожитки, пятерых детей, жену с тещей и в неведомые края. Так все детство и катались по Союзу.
...Новости начались с событий ингушско-осетинского конфликта: перестрелки, небольшие бои... в военной части N. ингушская сторона взяла в заложники батальон. Солдат вывезли на автобусе в неизвестном направлении.
Вера Сергеевна стала спокойна и непроницаема:
- Это где наш Саша служит, его батальон... Я была там две недели назад.
Известия ее раздавили: так в одночасье рушится жизнь. Она в мертвом оцепенении смотрела на икону Спасителя: "Господи!.. Я ведь ездила, и не отдали!.. Как же?.. Ты же знал, что это случится!.."
У Марины перехватило дыхание, она подошла к матери, молча встала перед ней на колени, и они долго, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. В глубине сознания фотографической вспышкой мелькали отпечатки памяти. Маленький, голубоглазый, с чубчиком Шурочка с красненьким флажком. Испуганный первоклашка умоляюще смотрит на маму, а потом его, удравшего с линейки, ловят у школьной калитки. Подросток показывает сестре в самодельный телескоп лунные кратеры и рассказывает о звездах. Ее московский институт, замужество. В гостях уже незнакомый брат-каратист, бредит Востоком. Могучие башни Псково-Печерского монастыря- его крещение, купель под сводами храма...
