Евгений Витковский - Земля святого Витта
- Руки вверх, курвины выблевоны! - по мнению прадедушки, в его времена от таких слов половострадающие должны были обмирать как кролики под змеиным взглядом. Пол внезапно ощутил, что заклинание помогает по крайней мере ему самому: - Сдавайтесь, гниды! Монтекристы драные, стоять! Лежать! Мордой к стене!
Ярость не мешала ему видеть стену, в которую упирался ход, а дальше можно было идти хоть налево, хоть направо. Гендер обернулся к спутнику.
- Умеешь читать следы?
Варфоломей опустился на четвереньки и долго ползал носом по сплошной плите пола, - весь туннель был выдолблен в монолите острова Караморова Сторона, в сплошном точильном камне. Следов на древней пыли было множество, все явно принадлежали беглым рабам.
- Дядя Пол, - робко сказал Варфоломей, - все шестеро тут бегали. Куда кто - не пойму. По следам выходит, что направо убежали... потом вернулись, побежали налево, а потом пошли бегать по одному - туда, сюда. И долго бегали. Совсем недавно последний раз.
- Значит, никуда не убежали. Значит, все тут. Давай, канат разматывай. Ты направо пойдешь, я - налево. Все время старайся касаться боком... ну, рукой - левой стены. А я буду - правой. Авдотья Артемьевна, отпускайте канат, мы пошли гадов м-м-м... рататать!
От своего "взрослого" имени Доня покраснела в темноте, и быстро стала исполнять приказ. Хорошо, что веревок набрала невпроворот. А вдруг мало будет?
Гендер тем временем по-врачебному аккуратно крался вдоль левой стены, очень скоро свернувшей еще раз налево, оставляя при этом возможность перейти направо, в другой коридор. Камень лабиринта был истоптан босыми подошвами беглых рабов что там, что сям - поэтому идти было тоже все равно куда. И пока что везде было зловеще тихо. Гендер решил, что это неправильно, что пора опять действовать по учебнику:
- Сдавайся, выблевон курвин! - рявкнул он, стреляя наугад в новый коридор. Руку страшно дернуло. Пуля, рикошетя, щелкнула несколько раз, но, кажется, никого не поразила. - Ку... сдавайся... кублевон выблин!
Эхо, кажется, красивое было не только в доме у Подселенцева - оно и тут было ничего себе. Многократно повторенное, неведомое доселе ни русскому, ни киммерийскому языку ругательство пошло блуждать по коридорам лабиринта. Гендер про лабиринты не знал ничего, кроме того, что выйти из них очень трудно. Значит, не ушли! Гендер выстрелил еще раз, опять послушал эхо, ответом на выстрел была страшная матерщина, прилетевшая из другого коридора, однако в ней Гендер сразу распознал свой собственный загиб: эхо совершило круг и вернулось. Кажется, в эту сторону идти не стоило. Гендер представил себе, как Варфоломей отбивается от шести озверевших рабов в одиночку - и рванул назад, к пролому в стене, перехватил веревку, ведущую к Варфоломею, побежал в правый коридор. Собственный канат его, много раз намотанный на туловище, теперь мешал чрезвычайно, из-за него бежать приходилось, вращаясь вокруг собственной оси.
Между тем Варфоломей ушел очень далеко, и слышно его не было; если б не натянутый канат, обвязанный вокруг мощной груди парня, Гендер давно не знал бы, куда идти. Коридоры раздваивались через каждые три-четыре сажени, к тому же вели то вверх, то вниз, выписывали круги и спирали, временами уводя на очень большую глубину, - а пол, как подтверждал луч "дракульего глаза", был истоптан весь - именно босыми стопами рабов. Впрочем, шум откуда-то доносился, но слишком звучное эхо не давало возможности определить - что за шум, откуда. В шуме этом почему-то все время слышалось Гендеру подозрительное чавканье, Гендер надеялся, что это просто шлепанье босых ног по воде, например, а не подлинное чавканье. Он свернул куда-то в стотысячный, по самым скромной прикидке, раз - и нос к носу столкнулся с кем-то.
Убедившись кратким движением руки, что противник существенно меньше Варфоломея, Пол следующим движением вознамерился дать беглому рабу в морду. Однако противник ускользнул, притом вбок и вверх, из-за проклятого эха Пол не разобрал, куда именно. Неведомо каким по счету чувством Пол знал, что попался ему лисовидный Матвей Сырцов, палач-садист, недомерок и подонок, чье наиболее мерзкое дерьмо без всякого сепаратора выделялось в каждой порции анализа из общей параши, - а выделять его Пол научился после того, как у Сырцова случился пятидневный запор и по приказу Федора Кузьмича пришлось варить для сволоча драгоценное льняное семя.
- Не уйдешь! Знакомая мне твоя харя... узнаю тебя по анализу, по говну узнаю! - не заботясь о логике, рявкнул Гендер, бросаясь в погоню. Потенциальная жертва улепетывала босыми ногами, наймит-сексопатолог уже изобретал мысленно "запрещенные приемы" (скажем, вцепиться в яйца, или там застрелить прямо в лоб, едва ли его фантазия могла изобрести что-нибудь еще более запрещенное). Веревка, к счастью, пока что не кончалась. И направление, кажется, взял он правильное: кто-то впереди пыхтел. Истощенный страстью к старым и полоумным бабам организм Сырцова рано или поздно должен был капитулировать перед злостью и отчаянием экс-врача. Наконец, Гендер этого кого-то догнал и, презрев непривычное ему по работе огнестрельное оружие, треснул беглеца по башке фонарем, тяжелым, как все киммерийское, изготовляемое на века.
И услышал хруст. Очень такой нехороший хруст, отвратительный: врачом не надо быть, чтобы представить себе, как трещит раскалываемая черепушка. Но времени на эмоции не было: Гендер на всякий случай врезал по тому же месту еще раз и еще раз. Фонарь меж тем и не думал гаснуть; удара после десятого Гендер догадался посветить им на то, что бьет (после такой атаки это едва ли мог быть кто). Так и есть. Сырцов. Звездец ему. А вот не вожделей к сивиллам.
Последнюю фразу Гендер, видимо, произнес вслух. Кто-то тем временем подобрал фонарь и пытался посветить ему в лицо. Пол, не выпустивший жертву, напружился - и запустил обмякшей жертвой в нового противника.
- Хрь-рь-пх-х-х-х - прозвучало в гулком воздухе лабиринта, фонарь метнулся, кажется, взлетел под потолок а потом громко врезался в еще чей-то череп, - на этот раз просто с треском. Делался "дракулий глаз" на совесть, из тяжелого рифейского железа, похожего на метеоритное, разбить его нельзя было не только об человеческую голову, но и об точильный камень.
- Три! Пол Антиохович, уже три готовенькие! - раздался ликующий вопль Варфоломея. Пол, потирая ушибленный копчик, подобрал ноги и прислонился спиной к стене, потом дотянулся до "дракульего глаза".
- Ты третьим, часом, не меня ли считаешь? По моему счету так только один, если ты своего пополам не разорвал.
Варфоломей ничего не сказал, но откуда-то из под него раздалось слабое хрипение. Варфоломей - ногой, кажется - ударил во что-то мягкое. Хрипение перешло в писк. Писк в плач. Плач - в жалкое хныканье.
- Ну так почему три, Варфоломейка?
- Вроде я еще кого-то зашиб, дядя Пол...
- А ты на нем не сидишь?
- Я... на людях не сижу, дядя Пол...
- А на чем ты сидишь?
- На этой... На полу я сижу, дядя Пол.
Гендера внезапно разобрал истерический смех. Держась за живот, он поднял "дракулий глаз" и высветил на полу лабиринта лежащего в совершенно немыслимой для живого человека позе Сырцова, а выше по коридору экс-капитана Овосина, вроде бы не дохлого. Затем Пол направил луч на Варфоломея, и тут ему стало не то что смешно - скорей жутко. Ибо парень был обмотан не только собственной, но в значительной мере и его, Гендера, более толстой веревкой. Даже если верить на слово Варфоломею насчет третьего раба, еще трое необезвреженных болтались где-то в лабиринте, а стало быть могли спокойно выскочить, напасть на беззащитных женщин, тогда как Пол и Варфоломей были привязаны друг к другу и еще к изрядному куску лабиринта. Пола охватил новый приступ отчаяния.
- Стой тут и не трожь их, если шевелиться не будут! Дернутся - сразу в темя! А я пойду дальше. - С этими словами Пол решительно скинул с себя канат, схватил "дракулий глаз" и ринулся в первый попавшийся коридор. Там было, как и везде, темно, но, сорвавшись с привязи, Пол почувствовал себя намного свободней. С воплем "Убью!" мчался он версту или две, потом "глаз" выхватил из темноты фигуру.
- Руки вверх, выблевон курвин...
- Дядя Пол, это я...
Пол сел на пол.
- Я что ж, по кругу? Ну нет, выблевоны... - Пол вскочил, помчался в обратную сторону, минут через десять налетел на Варфоломея снова и опомнился. Выбрав новый коридор он рванул туда - уже без воплей. Коридор поделился надвое: один путь вел вниз, второй - вверх, притом еще и сворачивал сразу вправо, а там Гендер, кажется, уже был.. Пол кинулся налево. Коридор снова разделился. Пол снова метнулся налево. В туннеле было отнюдь не пусто, кроме истоптанного босыми ногами пола попадались куски дерева и камня, крупные кости, едва ли не человеческие, но Гендеру было сейчас не до древних покойников. Для разнообразия он свернул направо, но после того - опять все время налево, налево, налево, и еще раз налево. Так продолжалось довольно долго, покуда туннель не кончился тупиком. Пол сделал поворот на сто восемьдесят и побежал вновь, стараясь не наступать на свои следы. Внезапно туннель расширился, "дракулий глаз" выхватил из тьмы большое помещение, а посредине него - какую-то кривую колонну, с виду напоминавшую "Венеру Киммерийскую" в Роще Марьи, только повыше. У подножия статуи стоял, скрестив руки на груди, человек на два аршина выше Пола и на столько же шире в плечах. Впрочем, он просвечивал, и у ног его на просвет была видна кучка ворочающихся тел.
