KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Марина Бонч-Осмоловская - Южный Крест

Марина Бонч-Осмоловская - Южный Крест

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Марина Бонч-Осмоловская, "Южный Крест" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Вот такого устремленного и встретила Валя. Сына их от совместных юношеских лет он помнил скорее отчасти, ибо за постоянной занятостью молитвами и подвижнической жизнью в церкви - на которую он, как водится, сразу положил живот свой - для сына у него времени и оставаться не могло. Так что Кеша не только не видал мальчонку многими годами, не только деньгами не помогал, но и с днем рождения не поздравил ни разу. Но, как страстный верующий, он наотрез отказался сына за границу отпустить, но, также, что любопытно, и взять его в свою семью. На ополоумевшие Валины вопросы Иннокентий важно и достойно объяснил, что с Божественной точки зрения ребенок должен воспитываться матерью, и незачем ей ни возить младенца к иностранцам, ни оставлять его хоть и в хорошей семье, но все-таки одного. Валентина же от Бога отступилась и ничего, кроме корысти, в жизни не знает да привыкла эгоизм свой ублажать. А Иннокентий, как верующий, ближе стоит к тому что истинно и лучше знает, как права ребенка соблюсти.

Так и вернулась Валентина не солоно хлебавши. Теперь, на худой конец, пригодилась бы ей и мама. Еще горше вспомнила Валя о ней, и содрогнулась ее душа от содеянного ею. Догнало ее раскаяние и такое отчаяние, что из пухленькой бодрой молодухи превратилась она в неказистую развалину. Правда, мы не знаем чего тут было больше: ужаса за свой поступок или страх, какое же решение примет теперь ее муж.

Время шло и настал день, когда Илья должен был решать, что ему делать.

Девять совместных лет немалый срок - потому не обманули Валентину предчувствия, хотя она не отдавала себе отчета, что догадывается о самом худшем. Наконец, Илья поставил последнее условие: или договаривайся как-нибудь со своим бывшим, или я уезжаю один.

Не берусь передать, какие бури сотрясали семью в то время, сколько слез и слов затопили этот счастливый "Дом с большой буквы". Но только наступил момент, когда наш талантливый ученый голубых кровей, проживший со своей "настоящей любовью", со своей "жертвенницей" без малого десяток лет, не оглядываясь, гарцующей походкой вышел из подъезда и канул в неизвестность.

- Теперь ты понимаешь, - Шустер посмотрел на собеседника, - он добьется всего, что ему надо!

"Человека убил!" - вскричал Николай Николаевич про себя жалобно и оглушенно и не нашелся, что ответить.

- Н-да... - после долгого молчания отозвался он, подруливая к своему дому, - как это в России говорится: "Такому камень за пазуху не клади"!

- Опять переврал! Ну, в общем, ты меня понимаешь.

- Слушай, Максим, - Николай Николаевич с интересом наблюдал за приятелем, - это Илья тебе приглашение прислал?

- Он. Я не спорю, он немало для меня сделал. Но не обольщаюсь на его счет!

Молчаливые, они вошли в дом и поднялись на второй этаж. Николай Николаевич распахнул огромные стеклянные двери на веранду. Чудный кипарисовый дух ворвался в комнату.

Гость разместился за столом, посередине которого красовался пока толстомясый самовар, а Николай Николаевич, отдуваясь от жары, принялся доставать из холодильника многочисленные тарелки и мисочки и уставлять ими парадный стол. Холодец, селедка, немного икры, всякие разносолы и закуски. Николай Николаевич не то чтобы не любил русскую кухню, даже, скорее, совсем не любил, но в праздник все должно быть как положено.

Шустер, скучая, подобрал с дивана тонкую книжицу, полную закладок. Название гласило: "Учебник родной грамматики". На первой странице упражнение начиналось словами:

"Ванька был именинник и встретил богомольцев.

Бери серп и иди молотить.

Мужик едет в город за горохом".

- Это что за чудо? - охнул Шустер, помахивая тетрадкой.

- Учебник для церковной школы, чтобы детки родную речь не забывали.

- Учебник?! - Шустер заржал.

- Ну да, учебник, - сказал Николай Николаевич веско, - а я улучшаю его, чтобы снова отпечатать.

Тот уткнулся в листы и прочел:

"У мужика сгорел кафтан.

Наш начальник носит на пальце дорогое кольцо.

Девочка нажала сноп ржи.

К борщу забыли сделать кашу.

У Коли сделался жар, и его мать пошла в церковь.

Мои братья не пьют водки".

Шустер закурил, ухмыляясь: "Нарочно не придумаешь... они здесь остановились на одной точке. Намертво. Навек".

- Погоди-ка, погоди! - Николай Николаевич вошел в гостиную с растопыренными руками, пораженный какой-то мыслью. - Илья мне говорил, что дом хочет купить, деньги, значит, собирает. И скоро поедет в Россию квартиру разменивать. Это какую же квартиру?

- Конечно ту самую - где Валентина живет с сыном.

- А куда же Валя?!

- Не его забота. Деньги-то нужны. Главное - разменять удачно, не дать себя облапошить. Все права на его стороне, он - муж и пока официальный.

Николай Николаевич не причислял себя к чувствительным натурам. Вернее было бы заметить, что он презирал всякие сентиментальные глупости. Но жизнь Ильи поразила его своей завершенностью.

* * *

Шустер наблюдал, как медленно и тяжело менялось у приятеля лицо, нимало не разделяя его чувств, но спокойно давая им время отлиться в некую завершенную форму. Действительно, Николай Николаевич был смущен и даже потрясен услышанным, и долго соображал, безъязыко бормоча что-то себе под нос.

- Теперь-то я убедился: Илья - абсолютно аморальный тип, - простодушно и горько проговорил Шустер, взглянув на приятеля. "Мы с тобой люди другой породы!" - приглашали его глаза.

Николай Николаевич с готовностью кивнул головой. Шустер остро ощутил, что минута настала. Наслаждаясь своей властью и подбирая слова, он непроизвольно кинул взгляд на дверь, а, затем, дружелюбно оглядев приятеля, сказал так:

- Кто, как не я, знает Илью вдоль и поперек. Он не только безнравственный тип. К сожалению, он распустился здесь окончательно, потерял такт. Он неблагонадежен! Позволяет себе высказывания более чем критические, иронизирует над местным обществом и порядками. Свою болтовню он называет свободой слова в демократической стране. Что за чушь! Свобода слова не имеет ничего общего с пустым критиканством! Все зависит от того, над чем подтрунивать. Одно дело, если вызывает улыбку обычай пить много пива. Совсем иное - полагать, что западные люди в действительности опасны.

- А что, Илья высказывания делал? - с беспокойством перебил Николай Николаевич в крайнем изумлении.

- Ну конечно! - с негодованием вырвалось у Шустера. - У Илюши на все идеи! Вот слушай.

Он нагнулся к самому уху Николая Николаевича и быстро, жарко что-то зашептал.

- Путано говоришь, я уж и нить потерял... - буркнул Николай Николаевич, почесывая лоб. - Знаю, что ты имеешь в виду... только... в нашей стране все по-другому! - заключил он уверенно.

- Очень с тобой соглашаюсь, но, боюсь, аборигены будут другого мнения. Впрочем, - - Шустер хитро взглянул на собеседника, - по Илюше давно плачет петля. Свобода слова - это разговорчики для бедных, а разворачивать вредные идеи никому не полагается!

Николай Николаевич заложил ногу за ногу, покачал головой, выпячивая губы.

- Неблагонадежный субьект! - выскочило у него откуда-то не употребляемое слово, и он зарумянился от удовольствия.

Шустер с интересом задержал на нем взгляд, усмехнулся и принялся разворачивать этот танкер дальше:

- Ты, Николай прав! "Он слегка подпорчен, как сыр рокфор", - как выразился один человек. Мы с негодованием называем - вслед за прессой такие идейки красной пропагандой. Он, правда, Россию критикует тоже... осекся на секундочку Шустер, но тут же приободрился и с апломбом докончил: А все-таки это подрывает авторитеты! - и с твердостью пристукнул бокалом.

Николай Николаевич, приподняв задик, торопливо подлил гостю вина в совсем еще полный бокал, глаза его пылали негодованием. Поколебавшись с минуту, Шустер пустил поезд под откос.

- Так вот, Николай, я написал письмо его шефу, в институт. Постарался обрисовать, что за разложившаяся в моральном отношении личность находится в нашем окружении. Какой ущерб наносят безнравственные разговоры подобных людей. И поступки... - добавил он про себя и потемнел.

При этих словах Шустера Николай Николаевич вскинул глаза и замер.

- Контракт у Ильи на три года, и срок этот скоро истекает, - продолжал Шустер вполголоса, не глядя в глаза приятелю. - Теоретически, Илья может получить эту ставку как постоянную. Так вот это надо аннулировать... понимаешь задачу?..

Николай Николаевич кивнул, не произнеся ни слова и не отрывая горячего взгляда от лица Шустера. Приближающееся вдохновение овеяло его чело.

- Мне нужна твоя помощь, Коля. Такое письмо писать - не сапоги латать. Я представляю, как я бы в России написал, в русское посольство я уже кое-что отправил. Но вокруг не Россия - свои специфические условия. Проверь язык, подправь, подчеркни так, чтобы сильнее вышло, - он взглянул собеседнику прямо в глаза: - Возьмешься?

Николай Николаевич с бьющимся сердцем медлил, смотря в пол, страшась выдать свою радость и пытаясь угомонить гремевший внутри вихрь. Он еще не знал наверняка - зачем, но чувствовал, что неоценимый случай сам идет к нему в руки. Выдержав паузу может быть слишком длинную, он с наигранным равнодушием, неуклюже краснея, взял протянутые ему бумаги.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*