Роман Шебалин - Дневник ангела
"Попробуй... пробовал ведь."
Да, ты права, пробовал.
Она повесилась. На крюке от люстры. Мама привезла с другой квартиры новую люстру, старинную. На какие-то два дня моя комната осталась без верхнего света. Этим и воспользовалась кукла.
Был включен компьютер. На экране, в моем любимом "Лексиконе", был текст - дневниковые записи годовой давности.
"...Я все-таки повесил ее... За ноги. Вниз головой. Портрет Гитлера, правда уже... Я сфотографировал повешенную. Класс!.."
Надо было что-то казать, что-то сделать, но - что? Куда-то позвонить, кому-то рассказать... Зачем?
"Я не могла тебя по-настоящему любить, можно мне теперь по-настоящему умереть?"
Но я не хочу так!
Она говорила моими словами, она сделала то, что я не в силах был совершить. "Химическая дочь..." Я все сделал не так. Я бы мог ей читать только сказки, я бы мог учить её доброте и справедливости, я мог бы врать, грубо врать ей. Но мне понадобился человек. Живой, поганый живой человек, с которым было бы интересно! Не кукла, веселая глупая кукла, а живой настоящий человек!
Что я наделал...
"Ты украла у меня эту смерть. Зачем?"
"Живи таким, верни Лену."
"Я не смогу, я не нужен ей."
"Не ври, сейчас - не ври, вы любите друг друга, я лишь жалкое подобие..."
Да, ты подобие... Эгоисты, что вы со мной сделали?
"Не умирай."
"Ты не можешь любить только музыку, твоя любовь стала безликой, вернись."
"Не умирай."
"Ты же чувствуешь: любовь рассыпается, что осталось твоим? я? но меня нет; и никогда не было."
"Я не могу так. Не умирай."
"Ты думаешь, легко быть вещью?"
"А ты, ты думаешь - легко быть вещью."
"Не кричи на меня. Позвони ей."
"Заткнись. Не умирай."
Но я не знал, что ей ещё сказать. Я вышел из комнаты. Я хлопнул дверью.
Я стоял на балконе и смотрел на закат. Небо сегодня чистое.
Похолодало к вечеру.
Когда я вернулся, её уже не было. Нигде.
- Кукла.
Осторожно позвал я.
Никто не откликнулся.
Жертва.
Ее телом была её душа, то, что я подарил ей. И теперь этого нет. Я сам все испортил. Теперь моя дочь умерла. Это сделал не я.
Это она убила её.
Значит, наконец-то все прояснилось.
Наконец-то мое сердце очистилось от страха и тоски. Теперь знал.
Я теперь только знал.
Я должен вернуться.
Послушай, Вероника, я давно хотел тебе сказать...
Глава 13.
"Pоман в стихах - 4" (rubedo).
/октябрь 1997г., продолжение/
Предметы, понятия, символы - будто бы разом слились в моем рассудке и я перестал различать их.
Осознание собственного безразличия к жизни пробудилось во мне. Я всегда знал, оно спало, оно ждало лишь знака, пароля, сигнала.
Безразличие - стало движением во мне, ветром, скоростью "моей смерти" - предстояло теперь только завершить работу, разбить черно-белое зеркало. И я знал, чем его можно разбить. Ведь "смерть" - это только такое слово, а так - её будто бы и нет вовсе.
*
Маленький принц улыбнулся:
- Ну, разве ты уж такая могущественная? У тебя даже лап нет. Ты и путешествовать не можешь...
- Я могу унести дальше, чем любой корабль, - сказала змея.
И обвилась вокруг щиколотки маленького принца, словно золотой браслет.
- Всякого, кого я коснусь, я возвращаю земле, из которой он вышел, сказала она. - Но ты чист и явился со звезды...
Маленький принц не ответил.
- Мне жаль тебя, - продолжала змея. - Ты так слаб на этой земле, жесткой, как гранит. В тот день, когда ты горько пожалеешь о своей покинутой планете, я сумею тебе помочь. Я могу...
- Я прекрасно понял, - сказал маленький принц. - Но почему ты все время говоришь загадками?
- Я решаю все загадки, - сказала змея.
И оба умолкли.
А.де Сент-Экзюпери "Маленький принц".
Обязательно покажите мне красивую схему. С рекомендацией, с гарантией. Я не хочу, не желаю пользоваться схемой без гарантии.
Люди являют ситуации. Но как нелепы, как несносны ситуации без веpных гарантий! Неужели умные, здоровые люди не могут правильно организовывать свои усилия? Ведь, если детально разобраться, люди многим хуже, нелепее вещей; - люди меняются, вот то, что я никому, ни при каких условиях не могу простить; то, что не свойственно компьютеру, то, что не умеют вещи, то чем так гордятся эти самодовольные носители собственных безумий, способность к самоизменениям!
Мне необходимо было учиться не доверять людям, так как они способны предавать, обманывать. В компьютер же - записал файл в нужное место никуда он оттуда не денется, а если - то сам виноват, неправильно работал с оперативной средой, а люди - что? Люди не умеют хранить данную им информацию. Люди не умеют хранить даже свои собственные любименькие чувства и эмоции! Кому нужны такие люди?! Я устал от таких людей. Такие люди не имеют права жить. И правда, к чему жить людям, которые не в состоянии с выгодою для себя и для других дельно анализировать собственные эмоции и поступки?
К чему они мне "как люди"? Что я с ними "как с людьми" буду делать? А они - что будут делать со мной? Непонятные, сложные, непредсказуемые.
"Стоpож и башня... ждут час за часом..."
Скучно.
*
При наличии определенных знаний и умений можно сравнительно легко переделать пистолет газовый в почти настоящее боевое оружие. Укрепить ствол, сделать винтовую нарезку. Это дорого, хлопотно, но - того стоит. Для хорошего человека, что называется, "ничего не жалко".
Я уже бредил предчувствием потрясающего события. Я уже мнил себя Дарвином, Горбигером, Энштейном.
Достал Уголовный кодекс, правда, он слегка устарел, в январе 1998, кажется, был выпущен новый, однако, необходимо было лишь влегкую рассмотреть самые дурные для меня возможные последствия.
Пригодились также старые связи с 1-ым ГПЗ. Пистолет мой обрабатывал на станке профессионал. Излишне неприятных вопросов он не задавал. Во-первых, я все-таки заплатил, а во-вторых... надо ли который раз повторять, что среди знакомых я всегда славился некой эксцентричностью. Естественно, моим историям про страшную мафию (выдуманным тут же, на заводе) никто не поверил, но зато и лишнего не спросил.
Так что: к моему дню рождению игрушка уже была готова.
Сначала думал: просто опалю ей лицо или изуродую, обезображу, - пусть знает, пусть мучается. Кровь будет и так, и эдак. Тогда бы мои действия попали под "108 ст., ч.1.: Умышленное тяжкое телесное повреждение... либо выразившееся в неизгладимом обезображивании лица... До 8 лет."
*
...Ну вот, тепеpь не могу заснуть - поигpал в "Цивилизацию" - нет, все pавно не спится. Такое впечатление, что: как лимон выжат. Людьми, событиями, - вpеменем.
Тепеpь - самое стpашное: сны.
Какая ещё радость напомнит мне о моем убожестве?
Была сказочка про цветик-семицветик. Там - один мальчик на лавочке, который не мог играть, потому что - на костылях. Она, глупая девочка, сама почти кукла, спасла его - последним - единственно верным волшебством. Может, и меня надо так спасти?
Чем? Я бы мог сказать себе: ты боишься быть счастливым, ты бежишь от счастья прочь. Но - это ложь. Словно я не знаю, как это: быть счастливым.
Вероятно, я просто просрал свое счастье.
*
...Мне уже все равно, какую ты слушаешь музыку,
Мне уже наплевать, любишь ли ты сказки,
И я не помню цвета твоих волос.
Тебя было так много, но это было так мало,
Между мной и тобой всегда был кто-то лучше и проще,
И как знать, может, надо умереть, чтоб любить?
Но если бы мир был взапpавду глупым и светлым,
Если б мы действительно были когда-то,
Я бы забрал тебя
Туда, где можно просто: немножечко жить...
ансамбль "Навь" "Вероника"
...Через старых знакомых по битломанским тусовкам раздобыл её новый номер телефона.
Удивлялись: зачем она мне?
Чуть не сказал: любил её, а теперь я хочу её убить, как... как бесприданницу, как змею подколодную! Нет, конечно, ничего такого не сказал. Что-то наплел про кассеты и книги.
Кстати, да, у неё - до сих пор где-то лежит моя кассета с "Тамбурином"! Надо забрать. Надо как-то так сделать, чтобы увидеться с ней дважды - сначала забрать кассету, а потом уже убить. А то останусь без кассеты, "абыдно, да?"
Интересно, а выступила бы Лена против меня в суде? Кто знает, если бы - да, значит она не любила меня и достойна смерти, а если бы она не рассказала никому о том, кто, как и почему изуродовал её, значит - можно бы было не уродовать, но просто договориться, мы бы остались друзьями или любовниками. (Что, в принципе, наверно - одно и то же.)
Получается нонсенс. "И значит я прав". И единственный выход из создавшейся ситуации - не уродовать её, а убить. Чтобы не было никаких сомнений. Не придет же она ко мне из гроба с заявлением, мол, я любила тебя, а ты, дурак, меня убил!
А если придет?
Вот ведь бред, - атеист и туда же - о загробой жизни!.. Определенно, она должна умереть. Хотя бы потому, что я не могу мириться с её существованием на этой земле. А если она вызывает у меня такие странные чувства, если я о ней думаю так дико, то, значит, она уже достойна смерти. Ведь она любила меня, а потом она ушла от меня, значит, той Лены, которая меня любила - нет, а есть другая, которая корчит из себя ту, прежнюю. А где прежняя? Наверно, убита этой, сегодняшней. Стало быть, я лишь совершу правосудие. Я накажу убийцу. И любой суд меня оправдает. Впрочем, все надо совершить так, чтобы до суда дело не дошло.
