Валентина Колесникова - Гонимые и неизгнанные
Готовясь к концерту, декабристы не знали о "подарке" не только шестнадцати своим именинникам...
До начала концерта оставалось немного времени, когда в залу неожиданно вошел комендант Лепарский в сопровождении двух офицеров, а караульного офицера послал собрать все казематское общество. Станислав Романович был в мундире и при оружии. Все поняли - будет официальное сообщение.
- Господа, - торжественно начал он, - с радостию поспешил я, чтобы сообщить вам: получено высочайшее повеление снять с вас оковы!"1
По словам И.Д. Якушкина, за этим последовало глубокое молчание. Комендант приказал присутствовавшему тут караульному офицеру снять со всех железа, пересчитать их и принести к нему.
Видимо, такой была первая реакция декабристов - ведь объявлялась первая (за три почти года) царская милость. Но не могло быть молчания, когда начали железа снимать. И сквозь шум, звон кандалов конечно же прорывались шутки:
- Господа, моя святость под угрозой: чего я стою без моих вериг?!
- А я оглохну! Почти два года божественной музыки - и теперь тишина!
- Ах нет, мы все сейчас воспарим. Затворите окна - можно улететь, а это сочтут побегом.
- Господин комендант, железа не должны кануть в Лету. Извольте оставить каждому на память кольцо из дорогого нам украшения!
- Помилуйте, господа. Ну можно ли так ребячиться?..
Может быть, шутки эти были более горькими. Несомненно - об этом упоминают все мемуаристы, - что позднее появилась возможность "добывать эти железа по частям на разные поделки" (И.Д. Якушкин)1. Несомненно и другое. Праздничный, именинный концерт этого дня - 30 августа 1828 года - впервые за почти два каторжных года состоялся без железных ножных кандалов2.
Артель-община
Знакомство с внешними условиями заточения декабристов помогает понять внутренний уклад их жизни. Пребывание в каземате началось с налаживания хозяйственно-материальной её стороны: имевшие средства делились с товарищами. Организовали дежурства по уборке помещений, мытью посуды и т. д. Но прежде чем возникла декабристская артель, определились и были всеми приняты гласные и негласные главные нравственные принципы, которые начинались с отрицания "не".
Не произносить никаких упреков, не допускать никаких взаимных обид, даже замечаний, которые касались бы следствия и поведения на нем, - и это при том, что многие из них оказались в каземате благодаря показаниям их товарищей - по недостатку твердости или желанию облегчить свою участь. Как вспоминал Н.В. Басаргин, они будто условились все недоброжелательные мысли оставить в казематах крепостей, а в Сибири иметь друг к другу только расположение и приязнь.
Не играть в карты. Видимо, от этого тюремного порока было нелегко отказаться именно в первое время заточения в Чите: теснота и шум не давали возможности заниматься чтением и науками.
Не бездельничать. Русская поговорка "Лень - мать всех пороков" в тюрьме обретала особый, зловещий по последствиям смысл.
Трудно сказать, в какой степени сыграла роль сознательная коллективная воля декабристов, а в какой были то уроки деятельности тайных обществ, но им удалось избежать "вождизма". Не было лидера, руководителя - разумное решение принималось всеми после общих обсуждений, споров, размышлений. Безоговорочным оставался только авторитет коллективного разума.
Администрацией казематской артели был совет из трех лиц, которые ежегодно избирались большинством товарищей: хозяин, закупщик и казначей. Хозяин руководил всем хозяйством артели1. Главнейшей его обязанностью была забота о продуктах и о возможно лучшем питании. Есть все основания считать, что Павел Сергеевич, которого хозяином артели избрали в 1829 году, положил начало ещё одной обязанности главы артели - экономному хозяйствованию. Как писал много позднее И.И. Пущин, только П.С. Пушкин владел искусством "при малых средствах сводить концы с концами". Суммы, которые хозяину удавалось сэкономить, шли в фонд Малой артели, а значит, увеличивались пособия отправлявшимся на поселение.
Практическая деятельность артели в Чите в течение почти четырех лет была обобщена и закреплена в Уставе артели, написанном уже в Петровском заводе. Он обсуждался всеми и после внесения поправок и дополнений был принят, а значит - узаконен. И здесь нельзя не подчеркнуть важнейшей особенности Устава декабристской артели. Он узаконивал преимущественно три основные цели: во-первых, организованное и рачительное ведение казематского хозяйства; во-вторых, обеспечение средствами неимущих товарищей, отправляемых на поселение, - хотя бы на первое время; в-третьих, создание фонда Малой артели1, которая была должна существовать так долго, пока будет необходимость во взаимопомощи, где бы каждый из них ни жил.
Из Устава артели:
"I. Цель учреждения артели.
1. Опыт нескольких лет удостоверил нас в необходимости иметь всегда налицо определенную сумму денег, которая могла бы служить как для обеспечения общественных издержек, так и для удовлетворения потребностей каждого лица. ...
22. В хозяйственной комиссии хозяин есть блюститель хозяйственных общественных выгод, закупщик - частных, а казначей - посредник между ими обоими".
Однако и Устав, и цели его остались бы лишь на бумаге как свидетельство благих намерений, если бы декабристское содружество не основывалось на высокой духовности и нравственности. В то же время ошибочно было бы представлять декабристский коллектив неким идеальным сообществом людей. Безусловно, они - лучшие люди своего времени. Также безусловно и то, что прекрасные свойства их натуры сосуществовали с недостатками. Видимо, в годы неволи случались неудовольствия и обиды, недоразумения и капризы. Случались столкновения диаметрально противоположных индивидуальностей. Мог оборачиваться не лучшей своей стороной быт, особенно в пору скученности и общего жития в Читин-ском остроге. Не исключались, видимо, "явления" сословно-иерархического толка. Отголосок этого последнего сохранился в необычном документе: "Из Хозяйственной книге артели" за февраль 1832 года:
"№ 7.
Временная комиссия, взяв в рассуждение, что ныне участники артели за 7-ми дневное дежурство на кухне не избавляются от работы, предлагает: чтобы лица, которые по сей день не несли сей тягости, снова разделили оную с прочими.
П. Беляев.
1832-го года, февраля 14 дня".
Вероятно, что постановление вызвало горячую дискуссию, так как лист под этим текстом разделен на две графы: "Согласен" и "Не согласен". Большинство было согласно с общей кухонной повинностью и в графе "Согласен" писали ещё и свои соображения, почему так считают. "Несогласные" также обосновывали свою точку зрения.
Сохранилось замечание Бобрищева-Пушкина: "Нахожу справедливым (включая И.С. Швейковского), а согласие мое ничего не значит, если не будут согласны те, до которых это касается".
Предложение об уравнении кухонной повинности обсуждалось довольно долго. Следующее постановление Временной комиссии обязывало всех равно исполнять хлопотные и не очень приятные кухонные работы:
" 12.
Временная комиссия извещает сим общество:
1. что по причине большого числа оговорок и замечаний, сделанных на предложение об уравнении кухонной повинности, ей невозможно было извлечь положительного числа голосов.
2. что она находит законным и справедливым относиться ко всем только (как) к целому обществу: законным: потому что на основании правил, ей предписанных в Уставе, она иначе и поступить не может; справедливым: потому что в предложенном вопросе сохранение доставленных выгод одним составит несправедливую тягость для других, а посему и решение сего вопроса должно подлежать тем и другим.
Вследствие чего Временная комиссия вторично предлагает: чтобы, за исключением г-на Швейковского, ходившего на кухню без всякого вознаграждения, все прочие участники артели несли эту повинность по валовой очереди".
П. Беляев.
1832-го года, февраля 23 дня".
Многих других бытовых подробностей жизни декабристов в казематах Читы и Петровского теперь не узнать в силу того, что они считали их делом сугубо внутренним, не подлежащим обнародованию вследствие правил этических. А помимо этого любая конфликтная ситуация была явлением скоропреходящим, так как в основание их сообщества изначально заложен был дух приязни и доброжелательства.
Мемуарное и эпистолярное наследие декабристов убеждает также в том, что их коллектив не был некой данностью, но живым организмом. Каждый член содружества обогащался знаниями, учился какому-либо труду, испытывал влияние кого-то из товарищей, и все содружество в целом так же росло и совершенствовалось. Общепринято называть казематское общество артелью. Однако как форма кооперации декабристская артель далеко не исчерпывает достаточно сложную общественно-психологическую, нравственную, духовную, интеллектуальную структуру этого общества. Термин "артель" был в то время достаточно распространен: в армии - офицерская, солдатская артели; в деревне - крестьянская; ремесленные артели и т. д. Думается, артелью декабристское сообщество правомерно называть, имея в виду лишь хозяйственный аспект казематской жизни.
