Григорий Рейнгольд - Один день Григория Борисовича
Сквозь свои мысли Григорий Борисович услышал звонок, значит 18 часов 40 минут.
Просидел почти урок, а написал не много, едва ли с полстраницы. Илья Давыдович подошёл, спрашивает:
- Ну как поработали, много написали?
- Да не много, что-то задумался, немного отвлёкся.
- Ничего, помните у Николая Доризо:
Могу показаться я праздным бездельником, Что никакою не занят заботою, Но раз живу, значит я думаю, А раз я думаю, значит работаю!
Илья Давыдович тоже любитель поэзии ещё тот. Сам стихи пишет, да и прозу. Порой и в печати опусы свои публикует. Среди писателей и журналистов свой человек...
Его за это начальство шибко уважает, или побаивается? Да к тому же сильно начальство зависит от него, постоянно с просьбами что-то на компьютере сделать обращается, тот же диффонд распределить, не без того, что за это лишний кусок перепадёт. Ему всё же полегче. Он хоть и трудяга, а по общей мерке всё же придурок. Ты бы на общих работах хоть год протрубил...
Учитель информатики на часы посмотрел, сказал:
- Я ещё не ухожу, с часик можете посидеть.
- Да я и рад бы, да у меня заседания кружка сейчас, а потом ещё к ученику домой зайти надо.
Илья Давыдович только руками развёл, ему хорошо, нет у него классного руководства. Григорий Борисович файл свой перезаписал на винчестер, из текстового редактора вышел, из-за компьютера встал, уходить собрался. Тут вспомнил, что надо бы ещё попытаться у Ильи Давыдовича денег занять. Мало шансов, конечно, но попытка не пытка. Он говорит:
- Илья Давыдович, у меня к вам один разговор есть, но при учениках не удобно...
Илья Давыдович понял, в лаборантскую пригласил. Лаборантская у него небольшой кабинет, довольно уютный, тут и отдохнуть, и перекусить можно спокойно, телефон на столе стоит... Григорий Борисович сел на предложенный стул и хотел было о деньгах начать, да вдруг ему в голову пришло насчёт оплаты за домашнее обучение спросить, как ни как информатик к начальству ближе, может в курсе:
- Илья Давыдович, вы только "режиковские" на компьютере считаете, или зарплату тоже?
- Нет, зарплату бухгалтерия районная считает, а что?
- Да вот я не знаю, за домашнее обучение в этом году мне платят или нет? У меня один ученик:
- Тут сложная история: первый приказ, где все учителя были, не прошёл, сказали в РОНО, что слишком много у нас таких часов для одной школы, что ужаться надо.
Срезали половину. Кому платят, а кому пока нет. Но Мария Николаевна этот вопрос ещё пробивает:
- А мне платят, вы не в курсе?
- Скорей всего нет, я всех знаю, кому платят, я сам второй приказ печатал на компьютере, вас там не было, но Мария Николаевна обещала это так не оставить и всем заплатить, кто с учениками занимается, за все месяцы:
- Ну спасибо. Илья Давыдович, а у вас немного денег нельзя до зарплаты одолжить?
Что опять с голосом стало? Илья Давыдович несколько секунд подумал, отвечает:
- Вы бы, Григорий Борисович, часа на два раньше пришли, я бы вам тысяч пятьдесят дал, были они у меня. А сейчас уже нет, ушли. Может послезавтра...
Впрочем, Григорий Борисович такого ответа и ожидал, всем не поможешь. Перед тем, как уйти спросил:
- А что там с диффондом в этом месяце, мне как положено поставили, за кружок и за олимпиаду?
Как положено Илья Давыдович знает: двадцать процентов за кружок, и за олимпиаду столько же. Он с ответом замялся немного:
- Да нет. В этом месяце РОНО недодало школе около два миллиона в фонд, бухгалтерша обсчитала, сказала, что мы якобы в прошлые месяцы перерасходовали. А я на своём компьютере пересчитал - всё в порядке, никакого перерасхода: Будь у нас директор погорластей, он бы к Василию Васильевичу пошёл и выше, и правды бы добился, а Сергей Николаевич в немилости сейчас, его Василий Васильевич снять хочет, так что ему сейчас качать права не с руки, между нами, конечно: А вы разве не в курсе. Об этом полшколы знает, что мало денег в этом месяце дали, многие с этими вопросами к начальству уже подходили:
Тут вспомнил Григорий Борисович, что с какими-то озабоченными лицами ходили два дня многие коллеги, шушукались в учительской, собравшись по двое-трое, неуловимыми были завучи. Вспомнил и понял всё. Знали, что в общем котле меньше на два миллиона, чем обычно, к дележке готовились. Знали, что кому-то недодать должны, каждому пятому примерно. Каждый боялся этим пятым оказаться. А он за работой и не знал ни о чём таком.
- : должны были ещё позавчера делить, а собрались только сегодня в обед.
Торопились очень, скорей в РОНО ведомость отвезти, пока никто не в курсе, а тут ещё эта проверка... Вот начальство думало (а были все завучи и директор), на чём, на ком сэкономить. Ничего придумать не могли. Я им предложил со всех поровну снять? Тогда каждый бы чуть-чуть потерял, рублей по пятнадцать-двадцать.
Директор против, говорит, это уравниловка, надо каждого человека конкретно смотреть... Начали каждого отдельно смотреть, всех просмотрели и не нашли, с кого можно снять. Тогда Мария Николаевна и предложила в этом месяце за кружки не платить, и за олимпиады, сказала, между нами, мол не первая это необходимость в школе, кружки, а роскошь, и места на олимпиадах не главное, один раз без них и обойтись можно, раз время сейчас такое трудное, за один раз ничего не случится.
Обещали потом как-нибудь добавить, у меня вот тоже и кружок и места призовые, мне тоже не дали... Хотите, я вам ведомость диффондовскую покажу на компьютере?- сразу видно, неприятна ему эта тема.
Григорий Борисович только удручённо рукой махнул и пошёл. Он даже и не попрощался толком с информатиком, в таком был состоянии:
Сказать что эта новость огорчила его, значит не сказать ничего. Эта новость его уничтожила, растоптала, повергла в состояние, которое и врагу не пожелаешь.
Обещали потом добавить! Да знаем мы эти обещания. Этих добавок обещанных столько уже накопилось, что если выдать всё сразу, лишняя зарплата получится. За декабрь он недополучит примерно сто тысяч против обычного. А он надеялся ещё и за олимпиаду тысяч сто сверху получить, уже и жене об этом сказал, когда грамоту за олимпиаду домой принёс. Сказал как обещали. Думал больше, а вышло меньше. Это никак не скроешь. Пожалуй, только миллион сто домой принесёт, а рассчитывал миллион триста. Что ему придётся выслушать дома? Что он работать не умеет и не хочет, как все нормальные мужчины, что целый день неизвестно где прохлаждается, что ему другую работу искать надо, что он уже до крайности семью и детей довёл... А он разве не работает? На олимпиаде его ученики на позапрошлой неделе второе и третье место в районе заняли, реже раза в неделю он с ними не занимается, и часа по два каждый раз. И как делают, нет, чтоб сразу сказать, а то работаешь, работаешь и ничего не знаешь! Разве можно так людей подставлять?
Ведь Мария Николаевна только что с ним как ни в чём ни бывало разговаривала, о помощи просила: Он всё воскресенье на олимпиаде провёл, до позднего вечера (дома ничего не сделал по хозяйству о чём жена просила), рассчитывал добавку получить.
Как говорили в ГУЛАГе, прокурор добавит! А потом удивляются, что мужчин в школе почти нет! В прошлом году случай был, с учителем физкультуры аналогично поступили. Так у него на следующий день сердечный приступ случился, по скорой увезли, он месяца два ещё в больнице пролежал и из школы ушёл. А мужик здоровенный, под два метра, атлет...
:Григорий Борисович шёл по школьному коридору ничего не замечая вокруг. Что делать? Он всё думал и никак не мог найти выход из создавшегося положения. Он обошёл весь третий этаж, ничего так и не придумал, машинально поднялся на четвертый, будто там выход найти надеялся. Что же делать?! Что же делать?! Вдруг откуда то послышалась песня:
Я люблю-ю, тебя жи-изнь, Что само по себе и не ново:
Это учительский хор репетирует в актовом зале. Хорошо поют. Хор их школы один из лучших в городе. Николай Александрович громче всех поёт и на баяне играет, он руководитель хора. Голос директора, Сергея Николаевича слышен, завуча Марии Николаевны многих учителей:
Вот уж о-окна зажгли-ись, Я шагаю с работы устало, Я люблю-ю тебя жи-изнь, И хочу, чтобы лучше ты стала:
Хорошо поют, черти!.. На какое-то время он заслушался песней и о своей беде не то, чтобы забыл, но песня её, как бы, окутала, поглотила. А это кто? Неужели Геннадий Мефодьевич тоже поёт? Вообще то его голос лучший во всей школе, профессиональный голос, да ведь он голодный был с утра. Видно, его в столовой накормили всё-таки, довольно бодро поёт, может, и рюмочку где перехватил: А Григория Борисовича тоже в хор приглашали, да постеснялся он, а голос у него, пожалуй не хуже, только бы подучиться малость:
И вершина любви - Это чудо великое - дети:
И мысли его на дочерей перекинулись, и вспомнил он, что за этот месяц не заработал он почти ничего для них. И беда его опять на поверхность всплыла, над песней оптимистичной, и такая тут обида его разобрала, прямо до слёз. Вы там песенки поёте себе весело, а мне хоть ложись да помирай, никому дела нет!..
