Глеб Успенский - Письма с дороги
Так как оказалось, что без путей сообщения жить нельзя и что водворение интенсивного сельского хозяйства и высшей земледельческой культуры немыслимо без затраты на то и другое (на дороги и культуру) огромных капиталов, то гражданское ведомство и стало "изыскивать средства", и с 1871 года "правительством были приняты всевозможные меры, указываемые экономическою наукой, для быстрой и успешной колонизации".
В помощь к водворению земледельческих колоний (которые все, к сожалению, уже разбежались неизвестно куда) административным путем создана была на черноморском побережье крупная земельная собственность. Привлечены капиталы и капиталисты для культуры этой богатейшей нашей окраины (стр. 32).
Кстати здесь сказать, что мысль о создании на Кавказе крупной собственности явилась гораздо ранее 1871 года, именно тотчас же после того, как ушли горцы, и побережье опустело. Тотчас же "признано было справедливым выделить некоторую часть опустевшей земли в вознаграждение славных участников покорения Кавказа" (стр. 31). Ввиду этих соображений в руки участников покорения Кавказа (из лиц военного и гражданского ведомств) перешло следующее количество земель: 1) передано в военное ведомство для раздачи по по жалованьям — 23 000 дес.; 2) передано в распоряжение закавказской лотереи с благотворительною целью — 2000 дес.; 3) пожаловано разным лицам 26 264 дес. и 4) отведено разным лицам, на основании устава о горном и сельском хозяйстве, 6784 дес.
Все сие, оказывается, было сделано еще до возложения на "русский элемент" исторических, политических, мореходных, оборонительных, рыболовных, виноградных, хозяйственных, торговых, каботажных, культурных и всяких интенсивных обязанностей. Когда же "элемент" разбежался, "не пимши и не емши", тогда, повторяю, тотчас же была создана крупная поземельная собственность. Начало ее, как мы видели, было довольно прочно положено еще до появления "элемента", теперь было продолжение: в начале 1871 года опубликованы были правила для продажи земель. Московские капиталисты воспользовались этим и приобрели более 50 000 дес. земли по 10 р. за десятину, с уплатою в течение 10 лет, по 1 р. в год. Впрочем, еще ранее этого времени в Москве родилась мысль об образовании товарищества с целью приобретать на Кавказе земли. Первое товарищество ходатайствовало о продаже ему земель в долине Эльдар; но барон Николаи, начальник главного управления, отклонил это ходатайство на том основании, что "предполагалось отдать барону Таубе 600 000 дес. земли даром — с обязательством образовать общество для ирригации долины". Вообще, как видно, капитал не дремал, спешил содействовать процветанию покоренного края задолго до "мер, указываемых экономическою наукой" и бывших причиною появления правил 1871 года. Но, к сожалению, опять явились препятствия к осуществлению указаний экономической науки, именно: "незнание местных условий, отсутствие морских и сухопутных сообщений и неопределенность положения новых землевладельцев, не имевших понятия, где будут (!) города и где проложатся пути сообщения". Кроме того, "точной съемки, точных границ купленных участков" сделано не было. Вследствие этого большинство участков, купленных на основании правил 1871 года, до сих пор еще не отмежеваны в натуре, а потому нет ничего удивительного, что капиталисты не решаются затрачивать капитал (стр. 33). "В силу всех вышеприведенных затруднений, — говорит г-н Шавров, — несмотря на все усилия (!!) гражданского ведомства, все земледельческое население Черноморского округа составляет не более 11 1/2 тыс. душ, в числе которых 8 тыс. казаков, поселенных военным ведомством".
В 1880 году великий князь Михаил Николаевич поручил генералу Старосельскому отправиться в Черноморский округ, "ознакомиться ближайшим образом с состоянием его во всех частях его устройства, причем выяснить причины, препятствовавшие успешному осуществлению тех целей, к которым правительство с немаловажными материальными пожертвованиями доселе стремилось".
16 октября 1880 года дан был этот приказ, а 14 мая 1881 года генерал Старосельский, ознакомившись с делом во всех частях ивыяснив все причины, представил свой доклад. Что было в этом докладе, осталось, к сожалению, неизвестным, потому что "в это время" произошло упразднение самого наместничества "и преобразование всего административного строя…" Таким образом, в конце всех этих усилий на всем огромном прибрежье еле-еле водворено 3 1/2 тысячи поселенцев самого разношерстного сорта, разноплеменного, разноязычного, и в то же время не осталось ни одной пяди свободной земли.
— Как? — воскликнул я в недоумении, когда мой приятель произнес слова, написанные в последних строках. — Никто еще на побережье не живет, а земли уж нет?
Приятель мой развел руками, вздохнул и сказал:
— Увы, все это именно так и есть! Никто еще на побережье не живет, а земли свободной нет ни одной пяди…
— Да неужели же это правда?
— Чтобы ты убедился, что я не лгу, — вот тебе и еще очень солидный документ: процесс некоего мещанина Данкова. Прочти его и вразумись.
Вот этот замечательный процесс.
4"Господа присяжные заседатели! Обратите ваше внимание, что я заключен в тюремный замок, где и нахожусь уже более четырнадцати месяцев, а жена и дети мои, будучи без моей единственной помощи, доведены до неслыханного крайнего разорения. В настоящее время уже наступила холодная зима, а у жены моей и детей моих малолетних, от семи и до двенадцатилетнего возраста, не осталось ни одежды, ни обуви, ни теплой квартиры и даже необходимой постели; все, что было необходимое, последовало в залог заимодавцу-еврею по десяти процентов на рубль в месяц с рекамбиями, да и у меня уже не осталось ни обуви, ни одежды, кроме арестантской. Это злосчастное испытание я с моим семейством выношу незаслуженно, выше всякого современного христианского терпения!"
Вот как плакался перед господами присяжными заседателями 29 ноября 1883 года некто мещанин Иван Васильев Данков, преданный суду курского окружного суда. Он уже не молод, ему 54 года; маленькие глаза его слезятся от долгого тюремного заключения, и на лице лежит печать страдания и усталости. "Говорит он, — по словам хроникера, — с полным сознанием своей правоты, но волнуется и иногда до того, что нюхает нашатырный спирт из простого пузырька".
В чем же провинился и за что потерпел бедный мещанин? "Лишь за то только (мы цитируем по его собственному показанию), что взял на себя труд помочь до крайности обедневшим крестьянам, по малоземельному наделу при дурных урожаях и поднятию цены арендной платы до 30 рублей за десятину под озимый посев, а заработная поденная плата от многолюдства бедных — не свыше 20 коп. на своем содержании, что недостаточно и одного работника прокормить, не только семейство".
Так вот какие цели имел мещанин Данков, но так как он желал осуществить их на основании тех "попечительных" слов, которыми искони блещет "бумага", всегда стремящаяся сделать "как лучше", то и оказалось, что вместо помощи "обедневшим" крестьянам, он очутился на скамье подсудимых, предварительно просидев в остроге 14 месяцев.
Первая "бумага", которой поверил Данков, была бумага газетная — именно № 2123 "Нового времени", в котором была напечатана статья о раздаче желающим земель в Черноморском округе. Вот в каком виде нашли мы в бумагах Данкова этот газетный лист: сложенный в три раза в длину и перегнутый потом пополам, он весь пропитан каким-то желтым составом, точно маслом, и как бы истлел. Оказывается, что этим составом, похожим на масло, пропитала газетный лист собственная грудь Данкова. Он и сложил-то его таким образом, как описано выше, для того, чтобы удобнее приладить его к своей груди, ибо такую драгоценность, по мнению Данкова, должно было свято хранить только на груди, у самого сердца. А драгоценность в газетном листе была не маленькая: там говорилось "ольготах и преимуществах лиц, водворяющихся в Черноморских прибрежных поселениях" на основании "Положения" 1866 года.
Между прочим там было сказано, что, по § 30-му этого "Положения", лица, приписывающиеся к черноморским побережным обществам: а) не вносят денежных платежей в пользу вспомогательного капитала отставных нижних воинских чинов; б) освобождаются от натурального воинского постоя; в) освобождаются от крепостных, канцелярских и гербовых пошлин, а также от употребления гербовой бумаги; г) производят без платежа акциза рыбный промысел в водах Черного моря; д) беспошлинно производят торговые и промышленные действия, устраивают мануфактуры, фабрики и заводы; е) освобождаются от платежа податей и отправления денежной и натуральной воинской повинности (§§ 19, 22 и 27 "Положения" 10 марта 1866 г.). Кроме того, по § 31, государственные крестьяне получают из запасных магазинов все то количество хлеба, которое по числу их душ причитается из наличных в то время запасов; сверх того, они, если представится надобность, снабжаются заимообразно денежным путевым пособием и пользуются в пути содействием и покровительством власти. По § 32, получают лес и строительный материал. Необходимые для обстройки камень, песок, известь и проч. поселенцы добывают безденежно, по своему усмотрению, на всех свободных землях в пределах черноморских прибрежных поселений. По § 33: а) на первое обзаведение и устройство жилищ выдается, в случае отпуска леса, по 20 р., а без леса — по 35 р. на каждое семейство; б) на приобретение рабочего скота и земледельческих орудий от 15 до 20 р. на каждое семейство. Такие денежные выдачи производятся безвозвратно (§ 34). По § 35, на общинном праве получают землю, в размерах, не превышающих тридцатидесятинной пропорции на каждый двор или целую семью, считая (в 30-ти десятинах) одну удобную землю, то есть пахотную, сенокосную и выгонную, на хуторном праве также. По § 37, эти переселенцы пользуются указанными льготами в течение пятнадцати лет со дня утверждения "Положения" (то есть с 10 марта 1866 года).
