Виктор Савин - Прошу к нашему шалашу (сборник)
- Нехорошо.
- Вот я и говорю - нехорошо. А ты для своего Шарика пошел даже на преступление. Нашел в лесу беспомощную козочку, да еще суягную, и зарезал ее, как бандит. И зарезал не одну, а сразу двух-трех, а может быть, и четырех. Она бы объягнилась, потомство дала. А от потомства - еще потомство. А ведь все это - народное добро, богатство. А для чего оно, это богатство? Для человека же, для людей, для их счастья, для радости... Эх ты, Фомка, Фомка! Фома неверный... Так что же, пойти в милицию, заявить о твоем преступлении? Или как? Ну, говори.
- Я, дяденька, больше не буду.
...И вот, товарищи, теперь судите, правильно ли я поступил? Преступление Черепанову я простил. Дела не завел, протокола не составил. А только после этого пошел к директору школы. Вы его знаете - худой, маленький, шустрый. В городе, наверно, не бывает ни одного собрания, где бы он ни выступал. Ну, пришел к нему в кабинет, так и так, все объяснил ему и намекнул: как бы, мол, на вашу белую, светлую школу не легла тень от грозовой тучи. Если в городе узнают про этот случай, то получится большой скандал. Директор, он сразу понял обстановку. В кабинете у него собрались вожаки комсомольцев, пионеров и другие руководители ребят. Тут же, при мне, наметили план действий: и шефство над Черепановым, и массовая работа в классах, отрядах... Всего я и не упомнил. А так через недельку за мной на кордон прислали выездную лошадь. Просим, мол, Кузьма Терентьевич, провести беседу с учащимися о сохранении фауны в лесах Горнозаводской дачи. Что такое фауна, я и понятия не имею, только сообразил, что вызывают по делу Черепанова и загубленной козочки. Ну, конечно, поехал. Школьный кучер, молодой человек, прокатил меня с ветерком. В актовом зале, смотрю, красно от галстуков. Только вошел, мне сразу захлопали в ладоши, будто невесть какой оратор появился. Ведут прямо на сцену, садят за столом возле цветка. Сначала выступил директор школы, потом от комсомола - секретарь. А затем дали слово мне. Шепнули, в каком духе говорить об этой самой фауне. Оказывается, никакая не фаума, а просто птицы и звери. Расскажи, мол, как они живут, как страдают от браконьеров, от несознательных граждан и от собак. А это в разговорах с людьми - мой главный конь. Ну, я сел и поехал на нем. Все доложил, как вам же. И особенно остановился на гибели моей бедной косулечки. Я еще не кончил рассказ, а в зале, вижу, мальчики, девочки достают платки и прикладывают к глазам. Дошла, видно, и до них моя боль, моя печаль. А под конец всего, как обычно в данных обстоятельствах, решение-постановление. Только здесь, я вам скажу, народ оказался не тот, что бывает иной раз на собраниях-совещаниях. Тут сразу взяли быка за рога. Смотрю, на трибуну взбирается Фома Черепанов. Думаю, покаяться парень намерен. Допекли, наверно, проработкой. Да только вид у него больно боевой, петушиный, и хохол на голове торчит вверх. Развернул бумагу. Я полагал шпаргалка, написанная под диктовку. А он, слушаю, зачитывает решение пионерской дружины создать при школе кружок защиты фауны.
Вон куда дело-то повернулось!
А потом, уже в начале летних каникул, примечаю на дорогах кучки ребят в пионерских галстуках. Выйдут за город и сидят где-нибудь возле перекрестка на бугорке или на поваленной лесине. Как завидят человека с собакой, направляющегося в лес, - сразу к нему:
- Дяденька, вы куда?
- А почему берете с собой собаку?
- Разве вы не знаете, что сейчас запрещено брать собак в лес? Они же уничтожают птичьи гнезда, выводки птенцов, маленьких зверюшек.
Как возьмут в переплет нарушителя лесного закона, тот даже растеряется. И по совету ребят тут же привяжет своего пса на поводок. А они ему вслед:
- Больше, дяденька, не берите собаку в лес.
А иной гражданин отмахнется от школьников, а то и обругает и тронется дальше. Мол, такая мелюзга, а тоже что-то воображает. Играли бы лучше дома в бабки или жестку ногой подпинывали. Тогда пионеры достанут из кармана свисток, зовут к себе помощь. А она тут. Где-нибудь неподалеку находятся старшеклассники, комсомольцы. Они внушительнее, как взрослые, только в плечах узковаты. Ну, остановят непокорного и не попросят, а прикажут прибрать собаку к рукам. Да потом еще проследят за ним, не спустил ли он пса со сворки. А спустит - заявят в лесхоз, в милицию. А там уже знают, что делать с нарушителями советских законов.
А как началась сенокосная страда, явилась ко мне от школы делегация:
- Покажите, товарищ Коконов, где косить траву и ставить стожки на зиму для косулечек.
Меня даже слеза пробила.
Ай да ребята, ай да молодцы!
Ну, повел их на лесные еланьки, в самые глухие места, где никто никогда не кашивал, не страдовал.
На другой день в лесу - как в муравейнике. Приехали ребята на автомашинах, с учителями, с вожатыми.
Сразу дело закипело. Расчистили еланьки от хлама, растащили на стороны сучки-колодины и давай косить. А травы какие! Вика да красный клевер по пояс, иван-чай да метлика по грудь. Никто еще козочкам, сколько я живу, не готовил такого корма.
Вот как обернулась гибель моей косули!
С тех пор школьники стали моими добрыми друзьями. Да моими ли только? Они стали приучать людей к порядку, беречь народное добро, не запертое на замок. И среди этих друзей моим первым помощником стал Фома Черепанов, который в каникулы днюет и ночует у меня на кордоне. Он нашел себе новое интересное дело. Со своим Шариком в свободное время он делает обходы по лесу, как заправский пограничник, отыскивает нарушителей советских лесных законов, оберегает народное добро.
Теперь вам понятно, товарищи охотники, почему в нашем лесу приумножились птица и зверь? Вот и весь мой рассказ... Солнце-то уже к закату пошло, скоро в соснах запутается. Ну, до свиданья. Счастливо охотиться!
Кузьма Терентьевич поднялся и направился к своему голубому коню. Тот вдоволь наелся травы и, увидев своего хозяина, легонько, ласково заржал: дескать, что-то ты долго засиделся тут с охотниками. Пора нам и к дому.
ВЕСНА В РАЗГАРЕ
Только что начались летние каникулы. Сын лесника Владик Окаемов пригласил к себе в гости своего закадычного товарища Олега Гудкова, сына сталевара.
- Ох и побродим мы с тобой по лесу! - размечтавшись, говорил Владик своему городскому другу. - Ты ведь ни разу еще не бывал у нас на кордоне. А что там сейчас делается! Весна там совсем не такая, как здесь. Все цветет, распускается. Гнилой валежник и тот покрывается свежим мхом. А птицы что делают! А звери! Все в лесу звенит, поет...
Поездка на кордон была заветной мечтой Олега. Он еще в прошлом году собирался туда, но родители не отпустили, отправили в пионерский лагерь.
Нынче Владик упросил их, соблазнив черной смородиной, которая во множестве растет почти возле самого кордона. Они с Олегом станут ее собирать и присылать в город гостинцы.
За Владиком на лошади приехал отец, пожилой, кряжистый, гладко выбритый. Он очень обрадовался, что к сыну в гости едет товарищ.
- Вот и отлично! - сказал он весело, обращаясь к Олегу, высокому худощавому пареньку. - Милости просим к нашему шалашу. А насчет весны - это правильно, она у нас в самом разгаре. На тока вас свожу, посмотрите, как играют тетерева, глухари.
- А у Олега, папа, фотоаппарат есть, - сказал Владик. - Вот смотри, "Смена".
- Ну, тогда совсем хорошо!
Отец Владика помог ребятам уложить вещи в телегу. Сам сел с правой стороны, детей посадил с левой, шевельнул вожжами, и подвода медленно тронулась из города.
Олег чувствовал себя в приподнятом, праздничном настроении. Ему казалось, что даже от самого лесника, от его форменной одежды, расшитой зелеными кантами, от травы, лежавшей на телеге, от черемуховой вицы, заменявшей ему кнут, веет весной. Ощущение весны еще более охватило мальчика, когда миновали пыльные городские окраины и выехали на проселочную дорогу, по обе стороны которой из прошлогодней ветоши зелеными штыками торчал пырей, во все глаза, точно малюсенькие солнца, смотрели цветки одуванчиков. А вдали в знойном весеннем мареве, словно облитые медом, стояли хвойные леса, прикорнувшие к высокому горному хребту. Вершина хребта была голой, и Олегу чудилось, что она сплошь покрыта белыми подснежниками.
Вот Олег встрепенулся, похлопал по спине Владика, схватил за рукав его отца.
- Дядя Миша, остановите лошадь. Надо сфотографироваться. Сделаем первый кадр для альбома. Тут такая красота!
В этот же день на кордоне были засняты дом лесника на кромке соснового бора и все вокруг этого дома. Под окнами и во дворе снимались не только хозяева, но и все домашние животные, в числе которых были петух, куры и свирепый индюк с распущенной иссиня-красной кистой.
С особым пристрастием Олег фотографировал черемуху, стоявшую на поляне перед домом. Это было очень старое, полусгнившее дерево в цвету, как будто обрызганное известкой, а Олег был от него в восторге. Он запечатлел его на пленке во множестве вариантов, сфотографировался перед ним сам.
