Леонид Владимиров - Советский космический блеф
Нет ничего удивительного, что катастрофа "Союза-1" отодвинула дальнейшие старты в Советском Союзе на полтора года. Катастрофы всегда имеют такие последствия. Трагедия на мысе Кеннеди 27 января 1967 года, когда в результате пожара погибли трое космонавтов, отложила исполнение программы "Аполлон", примерно, на тот же срок. Но важно отметить, что если бы даже полет Комарова в апреле 1967 года не закончился трагически, отставание Советского Союза от США в области космических полетов было бы таким же громадным. Ведь тогда Советскому Союзу предстояло (кстати, неизвестно для чего) повторить разнообразную программу космических экспериментов, выполненную в десяти полетах "Джемини" (с совершенно точной целью подготовить высадку на Луне). До сих пор (я пишу эти строки в предрождественские дни 1970 года, уже после доставки на Луну советского "лунохода") советские исследователи очень далеки от выполнения того объема работ, какой был выполнен в полетах "Джемини" по околоземным орбитам. Между тем, последний из серии полетов "Джемини" состоялся в ноябре 1966 года. А если вспомнить о программе "Аполлон", в ходе которой уже три группы астронавтов США высадились на Луне, то тут дело обстоит еще проще: к чему-либо похожему Советский Союз просто-напросто не приступал.
Вам теперь, я думаю, ясно, что я испытывал, беседуя с издателем в Лондоне. Ведь программа "Джемини" была американцами уже выполнена, а Советским Союзом еще не начата; подготовка к программе "Аполлон" шла в США полным ходом, а мои советские друзья-ученые не могли даже мечтать о том, чтобы начать планировать какую-нибудь программу в этом роде. И в то же время никакие мои доводы не могли убедить издателя: он продолжал твердо верить, что русские все равно прилетят на Луну первыми!
За годы пребывания в Англии мне много раз задавали вопрос: чем объяснить ослабление темпов советской космической гонки? Может быть, новое руководство, пришедшее к власти после Хрущева, решило более трезво распределять ресурсы? Более сведущие люди интересовались, не повлияла ли на советские космические исследования смерть Королева. Но во всех этих расспросах сквозил один и тот же подтекст: как же так Советский Союз "уступил" свое первенство Америке?
Надеюсь, теперь, после всего, что мы знаем, можно сказать ясно: никакого советского первенства в космосе попросту никогда не было. А была видимость первенства -- были спектакли, блестяще созданные великим режиссером Королевым по американским сценариям. Конечно, даже он не смог бы долго продолжать эти спектакли; без него они тем более сразу прекратились. То, что Советский Союз делает в космосе теперь, -- мы коснемся этого ниже -оставляет тягостное впечатление.
На предыдущих страницах я уже говорил, но сейчас повторю ввиду важности: отставание Советского Союза в космосе органично и закономерно -Советский Союз вообще отсталая страна, а в частности, технологически отсталая. НЕ органичным и НЕ закономерным был как раз выход СССР на космическую сцену -- но теперь мы знаем, что налицо была попытка гениального человека "выпрыгнуть из времени". Гений ведь всегда обгоняет свое время -- в любой области человеческой деятельности.
Могут сказать, что ведь Советский Союз не только занимается космическими исследованиями, но владеет также ядерными бомбами огромной силы, владеет межконтинентальными баллистическими ракетами, атомными подводными лодками, множеством современных самолетов. Было бы, однако, опрометчиво судить о технологическом уровне страны по этим предметам.
Благодаря свирепой и неконтролируемой диктатуре, советские руководители могут, если желают, направлять любые средства и усилия на достижение определенных узких целей. Такой узкой целью режима всегда была -- и остается -- гонка вооружений. Больше половины всех советских промышленных предприятий выпускают или разрабатывают только военную продукцию; среди остальных заводов и фабрик очень многие выполняют различные военные заказы -- либо временно, либо постоянно. Например, когда я работал на автомобильном заводе в Москве, там, помимо легковых автомобилей, выпускали под наблюдением особого представителя военного ведомства сперва стартовые установки для запуска двигателей военных самолетов, а потом телефонные катушки полевой связи. При этом завод считался абсолютно "открытым", несекретным, и его часто посещали иностранцы. Случалось, я сам водил иностранных гостей по заводу, старательно обходя тот участок, где шла сборка военной продукции. Впрочем, войти на этот участок по ошибке я все равно не смог бы: там выставлялась внутренняя охрана, и доступ разрешался только по особым вкладышам в заводские пропуска.
При такой концентрации усилий, принося в жертву жизненный уровень населения, можно, конечно, достичь многого -- особенно в такой богатейшей природными ресурсами стране, как Советский Союз. И все-таки технологическая отсталость существует в СССР и в области вооружений. Ведь недаром же Советский Союз ведет беспримерный по масштабам и расходам всемирный шпионаж. Советская атомная бомба -- это, в известной части, увезенный с Запада атомщик Бруно Понтекорво, это шпионская работа Клауса Фукса, Абеля и других; советская термоядерная (водородная) бомба -- это, в том же смысле, супруги Розенберг и их сообщники; советские атомные подводные лодки -- это Гордон Лонсдейл, супруги Крогер и прочие агенты.
Лишь в области ракет положение в СССР было несколько лучше, чем в других областях, ибо здесь существует хоть какая-то традиция, существует "школа" Цандера-Королева. Но, конечно, и здесь иностранный опыт, зарубежная техника влияли очень сильно. Достаточно вспомнить немецких специалистов, привезенных в СССР после второй мировой войны, вспомнить Янгеля, до сих пор занимающего один из самых высших постов в советской ракетной иерархии.5 А кроме того, Советский Союз ведет чрезвычайно активную разведывательную работу и в этой области. Типичный пример -- похищение в Западной Германии ракеты "Сайд-уиндер" и переброска ее в Восточную зону.
5 См. сноску на стр. 133
Однобокость развития советской промышленности в сторону военной продукции дорого обходится стране и ее населению. В государстве, где умеют делать ракеты и бомбы, оказалось невозможным наладить собственное производство автомобилей. Все советские автомобили, выпущенные за последние полвека, -- так или иначе, иностранного происхождения. Еще более безнадежно отстали такие отрасли советской техники, как производство пластмасс, искусственных волокон, химических удобрений и гербицидов. Во всей стране не выпускают ни доброкачественной одежды, ни хорошей обуви, ни даже более или менее приличной бумаги. При гигантских просторах плодородных почв и при чрезвычайно низкой плотности населения -- всего около 11 человек на квадратный километр -- обеспеченность населения даже хлебом целиком зависит от урожая в каждом данном году. Если урожай низок -- страна подходит к грани голода и, пользуясь природными запасами золота, леса, пушнины и других натуральных ценностей, начинает покупать зерно за границей.
Имея прекрасных помощников и неограниченные ресурсы, будучи сам блестящим инженером, Сергей Королев сумел на фоне такого технологического уровня добиться того, чего он добился -- а именно: вывода на околоземные орбиты кораблей-спутников. Однако для организации, скажем, полета человека на Луну требуется технологический комплекс такого многообразия и сложности, что даже, живи Королев сегодня, он бы за это дело вряд ли взялся. Недаром, как свидетельствует его официальный биограф, в последние месяцы своей жизни Королев обдумывал большую книгу по ракетной технике, причем "особое внимание Сергей Павлович предполагал уделить описанию межпланетных орбитальных станций и других объектов для длительного обитания человека в космосе".
Зная об американском проекте "Аполлон", -- в 1965 году проект был уже опубликован со всеми подробностями -- Королев видел для СССР единственную альтернативу в постройке орбитальных станций. На выполнение такого плана можно было, по крайней мере, питать реальные надежды. Пока, однако, даже этим скромным надеждам Сергея Королева осуществиться было не дано.
Космические запуски в СССР после кончины Сергея Королева отличаются бессистемностью, нервозностью и малой эффективностью. Первый благополучный полет корабля "Союз" в октябре 1968 года продолжался четыре дня, причем единственный космонавт, Георгий Береговой, предпринял попытку сближения с другим, беспилотным, "Союзом". Это происходило через два с половиной года после того, как Нейл Армстронг осуществил первую стыковку в космосе с беспилотным аппаратом, причем об этом эксперименте, в котором возникла драматическая ситуация и понадобилась срочная расстыковка, существует целая литература, надо полагать, подробно изученная советскими специалистами. И все же космонавт Береговой не сумел даже подвести свой "Союз" плотную к беспилотному кораблю.
