Бессонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков
ЖИЗНЬ СРЕДИ "БЛАТHЫХ" И ПРОСТИТУТОК .
Я знал, что несмотря на то, что я всегда жил в Петрограде, что меня здесь знают, что в Г. П. У. есть мои карточки, мне не страшна уличная слежка. Этот тонкий способ сыска у Г. П. У. поставлен плохо. И кроме того я хорошо {121} изменил свое лицо и костюм. Зато наблюдение за домами, за жильцами у них налажено очень хорошо. В каждом доме есть их агенты, которые обязаны давать все сведения о живущих. - Где служит жилец, чем занимается, на какие средства живет, кто у него бывает и т. п.
Но все таки, несмотря на страх перед ответственностью, друзья меня приютили. Забавны были приемы. В некоторых случаях я говорил минуты по две с хорошо знакомыми мне людьми и меня не узнавали... Тяжелая была жизнь. Заберешься в квартиру и сидишь не вылезая...Но надо было делать дело и поэтому приходилось выходить.
Надо было освежить свою "липу", то есть подложные документы, достать клад и подготовить побег за границу. Конечно, не будь клада, я никогда бы не бежал в Петроград. Но нужны были деньги, и, казалось, что они в кармане.
В первую очередь мне пришлось обратиться за помощью к уголовникам. Жалею, что я мало знаю Париж и его уголовный мир с его арго. Мне бы хотелось сравнить этот Парижский мир с Петроградским, и я уверен, что Советская Россия, в данном случае, дала бы лучших представителей.
Попасть и быть принятым в это общество, дело не легкое. Оно очень замкнуто и не охотно открывает свои двери для людей не из их среды. Но мои прежние знакомства, знание "музыки" (Воровской жаргон.) и умение себя прилично держать, дали мне возможность войти туда и быть "на ты" со многими хорошими людьми.
Как раньше, так и теперь весь уголовный Петроград длился на несколько районов. - Васильеостровский, Коломенский, Новодеревенский и т. д., но всегда самым аристократическим считался Лиговский, включая сюда Обводный канал. Вот здесь я и был принят... Случай меня сразу столкнул с человеком, занимающим видное положение.
В Петрограде выходил журнал - "Суд идет"... Я его изредка читал. Мне запомнилась статья одного доктора, где он описывая дома для испытания уголовных преступников, рассказывает такой случай: Он говорит, что высокий, здоровый парень, в припадке падучей, бьется головой о каменный пол и постоянно выкрикивает одни и те же {122} слова: "Кровь заливает!.. Ура! Белая церковь взята"... Он не представляет себе, как может нормальный человек не обращать внимания на страшные удары головой об пол, на неожиданные уколы булавкой и останавливается на вопроса, симулянт это, или действительно несчастный и больной человек.
Вскоре после моего прибытия в Петроград я отправился на Лиговку. Костюм мой был вполне подходящий, только несколько старинный. Высокие, со сборкой, сапоги, шаровары, русская рубаха, фуражка и обязательная принадлежность костюма-"верблюдка" (Пиджак коричневого цвета, верблюжьей шерсти.). Уж очень мне было противно одевать нынешние "клош" и матроску. По рассказам я знал те "малины" (Воровские притоны - кабаки.) где обыкновенно можно встретить "блатных".
Вошел в биллиардную. - Накурено... Пахнет пивом и грязью. Народу много и сразу видно кругом- "свои". Подождал, походил, прислушался... И вот вижу, как один высокий здоровый парень, отойдя в сторону объясняется с другим. Слышна "музыка"... Значит ясно, что здесь "блат"... Я подождал конца разговора, а затем подошел к одному из них. Сперва недоверие... Тогда я назвал несколько имен с кличками и почти напрямик сказал в чем мое "дело"...
"Щупал" меня мой новый знакомый недолго... Я был более или менее откровенен.-Назвал ему всех, с кем я сидел, - "Федьку Глота", "Ваську-Корову", "Сашу Косого", мелкую шпану, объяснил ему, что мне надо "липу" и "хазу" (Квартиру.) - польстил ему, что если б я был из Угрозыска и хотел бы его взять, то не пошел бы на него один на один. Затем влил ему пива, и мы быстро сошлись. После водки он начал "лахмониться" (Хвастаться.). Он рассказал мне, что ему опасаться ареста нечего - его уже несколько раз брали, но выпускали, так как у него есть документ, что он больной. В чем дело? "А я", говорит, "как приведут меня, так начинаю "ерзать"-"филонить", (Симулировать.) свою падучую разыгрывать... Хлоп об пол... Бьюсь и кричу"... И тут он мне выпалил целую тираду, закончив ее словами - "Кровь заливает! Ура! Белая Церковь взята"...
{123} Я узнал его имя - "Сашка", и после некоторого колебания, он мне сообщил свою кличку - "Водяной". Я рассказал ему, что я читал про него в журнале. Он очень обрадовался, что надул доктора, заинтересовался, и мы стали друзьями. Так я снова вошел в то общество, не вращаясь в котором трудно жить в стране Советов. Через пол часа за нашим столиком сидели "Ванька Прыгун", "Петька Соловей", и мне было в крепкую обещано, что завтра у меня будет "липа", какую я только захочу, и о квартире мне нечего беспокоиться - все их "хазы" к моим услугам. Между прочим они мне сообщили, что "Корова" расстрелян за налет, а "Глот" шестой месяц сидит в "киче". Придя на следующий день, я получил новую "липу" и мне были показаны две "хазы". Много раз я пользовался ими.
Условия были самые, казалось бы, неприемлимые.
Но надо было жить...однако и здесь проглядывал человек. Видна была его душа, его Бог, его порыв и жажда любви. Все эти уголовники жили с проститутками...Настоящими, уличными, без прикрас... Здесь я видел ту любовь, которой можно завидовать. Любовь без границ, без предела.. Ту любовь, в которой для женщины весь, единственный, и только один смысл жизни в любимом человеке... Я узнал по рассказам, что одна из "этих" женщин сделала со своим любовником все его красные походы, идя рядом с ним и держась за стремя его седла.. На что может вдохновить такая любовь?... Я утверждаю, что здесь я видел настоящую любовь женщины... Видел ли я любовь мужчины? Не пришлось. Но мне кажется, что если бы кто-нибудь попробовал у "этого" мужчины отнять его женщину, то я увидел бы настоящую любовь зверя...
Но не всегда и формы здесь были не привлекательны. Я встретил здесь девочку лет 18-ти, не проститутку, просто "маруху" (Любовница "блатного".)... Маленькая головка, большие глаза, под ними синяки и одутловатость от беспробудного пьянства. Тонкая, стройная, с душой и размахом... Границ не существовало. Ни в деньгах, ни в любви, ни в загуле, ни в скандале, ни в чем... Это была своего рода знаменитость:-"Вера-Ракета"!
{124} Жила она в привилегированном квартале на Жуковской и, за свою доброту и размах была кумиром всей Лиговки...
Часто мне приходилось ночевать в этих "хазах". Подойдешь к двери дома, где сегодня ночевка... Управдом сидит у подъезда... Войти нельзя... Ходишь около... Следишь... А в 12 часов ночи он встанет, внесет стул, закроет перед твоим носом дверь и ты на улице. Пешком через весь город на Лиговку... А там столярный верстак соседа рабочего или комната "Соньки-Воробья", из которой нужно выйти, если придет "гость". - Вот какова теперь, настоящая, без прикрас жизнь "нелегального"...
В ПОИСКАХ КЛАДА.
Надо было достать "клад". Теперь я был уже спец... По ходу "щупа", я уже мог определить, рыта здесь земля или нет, и, если рыта, то мог даже приблизительно сказать, когда она рыта. Но для работы условия осложнились. Теперь я был не только нелегален, но меня искали, у меня не было квартиры и, выходя к ночи из своего очередного убежища "на работу", я до утра должен был оставаться на улице. Но чем труднее мне давалось какое-нибудь дело, чем больше было препятствий, тем упрямее я шел на него... Деньги были не маленькие, они мне были нужны, и надо было рисковать.
Прежде всего, когда я приехал, я повидал хозяина "клада" и проверил его местонахождение. - Он подтвердил свои прежние показания. Если я нашел один ящик, думал я, значит много вероятий, что второй ящик не миф. И я принялся за "работу".
Сначала опять проследил снаружи. Оказалось, что в доме все те же порядки. Тогда я начал действовать старыми приемами. Опять забор ... Прогулки по саду... - "Щупанье", копанье... Но ничего нет... Наконец знакомый металлический звук "щупа"... Лопата... И в 10-ти шагах от указанного места, я выкопал солдатский котелок. Снова я ожил... Снова на {125} несколько часов я удовлетворен... и снова разочарование...
На этот раз кроме документов я не нашел там ничего.
Время шло, убежищ становилось все меньше... Нужно было есть и пить. Последние деньги я ставил ребром. Петля затягивалась. Я кинулся к уголовникам...
Из рассказов я знал, что среди них существовала выгодная в прежнее время, профессия - "крестовиков" (Могильных воров.). Это была целая организация. Действовали они чрез своих агентов в похоронных бюро. Эти узнавали, когда хоронят кого-нибудь, оставляя на покойнике драгоценности, доносили об этом организации, а те вырывали гроб и снимали с покойника вещи. Дело было рискованное, так как кладбища охранялись и пойманные, как за кощунство, крепко наказывались, но оно было и прибыльное, так как в прежнее время зачастую хоронили с ценными вещами. Уж очень противна мне была эта категория, но несмотря на то, что мне было гораздо приятнее иметь дело с налетчиками, мне все таки пришлось обратиться к ним.
