Олесь Бенюх - Навстречу бездне
- Опять насмотрелись этой телевизионной дряни, - всплеснула руками женщина и повела мальчика внутрь дома.
- Дети есть дети, - вздохнул Чарли. - Пусть в этом мире будут только их ребячьи войны. Я согласен...
В Феникс Картеневы приехали затемно. Приняв душ, они разделились, как сказала Аня, "на группы по интересам". Сама она отправилась смотреть вечернее телешоу о ежегодном "Параде мод" в Майами. Виктор зашел в бар и с наслаждением долго цедил из коньячной рюмки старый "ларсен". "Рюмка обязательно должна быть большая и особой формы, - объяснил ему когда-то француз-эксперт по коньякам. - Ведь в ней создается особый, необъяснимо прелестный микроклимат из концентрации винограда и солнца!".
Лицо человека, присевшего на табуретку у стойки рядом с Картеневым, показалось ему знакомым. Раза два он незаметно бросил взгляд на своего соседа. "Ложный аврал, - тут же спокойно подумал он. - Слава Богу, я не заболел еще манией преследования". Решив прогуляться, он вышел на улицу и пошел по направлению к центру. беспечно рассматривая витрины магазинов, лица прохожих, причудливые гирлянды световых реклам, он думал т том, что, в сущности, судьба была к нему весьма благосклонна. Он еще молод, счастливо женат, объехал полсвета, а еще полсвета наверняка объедет до выхода на пенсию.
Бары, рестораны, кинотеатры, закусочные - все эти и подобные им заведения тянулись сплошной чередой по обеим сторонам улицы. У загадочных дверей стояли загадочные девицы, загадочно улыбались. Раза два зазывалы осторожно брали Виктора за рукав, вполголоса интимно предлагали: "Есть девочки - закачаешься. От десяти до ста баксов. Черненькие, беленькие, желтенькие, а? Сэр, развлечемся по всем правилам Дикого Запада". Виктор ухмылялся, молча делал неопределенный знак рукой - мол, настроения нет. И шел дальше, дальше. Огней становилось меньше, и светили они как-то тусклее, чем в центре, который он уже миновал. редкие прохожие жались к стенам домов, даже поспешно переходили при виде Картенева на другую сторону улицы. "Э, черт, - добродушно воскликнул про себя Виктор, вечно я забываю, что я не в Москве. Поворачивай оглобли назад к гостинице, мистер пресс-атташе - и живее".
Но повернуть назад он не успел. Бесшумно подкатила к тротуару машина, открылась задняя дверца, из нее выскочили двое мужчин. Ловко, профессионально они схватили Виктора под руки, протолкнули в дверцу. Все это заняло три, от силы четыре секунды. Ни крика, ни шума, лишь сдавленный стон Картенева, когда ему заломили руки за спину. Машина мягко тронулась и исчезла в ночи...
Хотя было темно, Виктор пытался разглядеть лица сидевших по бокам от него. Правый был явно незнаком. "Левого я где-то видел, - подумал Виктор. На мгновение салон осветился фарами встречного автомобиля. - Так и есть. Это же мой недавний сосед по бару. Значит, я не ошибался. Значит, слежка за мной идет давно".
- Что вам надо, господа? - стараясь сдержать дрожь в голосе и вместе с тем требовательно задал вопрос Картенев. Видимо, здесь какая-то ошибка. Я - советский дипломат.
И тот, что сидел за рулем, и те, что находились рядом с Картеневым, молчали.
- Я протестую, черт возьми! - раздраженно и громко проговорил Виктор. - Что вы играете в дурацкую молчанку? Я требую объяснений.
Вновь ответом ему был молчание. Он попытался освободить руки, но не смог даже пошевельнуть ими.
- Хорошо, - Виктор улыбнулся, что далось ему с трудом. Я буду кричать. Помогите! По-мо-ги-те!
Сидевший справа вынул правой рукой из кармана свинчатку, беззлобно коротко ударил Виктора по голове. Картенев потерял сознание.
очнулся он от мерзкого запаха. Кто-то водил перед его носом куском смоченной в чем-то ваты. Открыв глаза, Виктор увидел близко наклоненное к нему лицо. "Пришел в себя", констатировало лицо. Виктор застонал негромко, сел.
- Болит голова? - участливо спросил хозяин лица, невысокий худощавый человек, в годах. с длинными густыми седыми волосами. Картенев молчал, и человек продолжал: - Варвары, которые привезли вас сюда - просто мерзкие скоты. Как вы думаете? Их надо отправить к ядреной старушке-бабушке.
Только теперь Виктор понял, что длинноволосый говорит по-русски.
- Я заявляю решительный протест, заявляю его вторично, негромко, резко произнес Картенев. - Я советский дипломат и требую, чтобы мне немедленно предоставили свободу и дали возможность связаться с представителями моего посольства.
- Конечно, вне сомнения, - тотчас же согласился длинноволосый. Пустячная формальность. Раз, два - дело в картузе. Ха-ха-ха! Почему оно должно быть обязательно в шляпе?
- надеюсь, вы не для того меня сюда приволокли, чтобы предложить мне совместное упражнение в этимологии русских слов? - холодно заметил Виктор. - Какую формальность вы имеете в виду? И кто вы такой, чтобы выяснять со мной какие-то вопросы столь "своеобычным образом"?
- Я представитель местных властей, - длинноволосый доверительно улыбнулся. - Ваш друг, понимаете? Еще раз прошу извинить за грубость этих мужиканов. Они получат свое возмездие.
- Как ваша фамилия?
- А вот это излишне, - осклабился длинноволосый. - Совсем, знаете ли, излишне. Я не актер, паблисити не люблю. А вот вашу фамилию я знаю. Картенев, ведь так? Ведь так, а?
Виктор молчал. "Скверная ситуация, братишка, - подумал он. - На гангстеров не похоже. Да и не будут гангстеры связываться с иностранным дипломатом. Значит, самое худшее. Значит, спецслужбы. Как там Анка? Что с нею?".
- Вы хотите знать, какая формальность? - не дожидаясь вторичного вопроса Виктора, с готовностью проговорил длинноволосый. - Все проще пареной тыквы. Я, знаете ли, вырастил на своей ферме лет двадцать назад тыкву, которая стала чемпионом нашего штата. Да, так вот, дело в том, что вы дважды - во время этой поездки - изменили маршрут. И прокатились с ветерочком по нашим запретным зонам.
"Конечно, это спецслужбы. Вот мы и влипли с тобой в историю, мой дорогой штурман, - растерянно подумал Виктор. Кто знает, есть там секретные объекты, или нет. Нарушение есть нарушение".
- Мы понимаем, что "путь очень далек лежал", так, кажется, поется у вас в песне? - слышал Виктор слова длинноволосого. "Но ведь мы сбились с пути где-то в самом начале, миль за двести от Вашингтона? Ведь зачем-то им надо было ждать, чтобы мы благополучно добрались до Лос-Анджелеса и после открытия выставки и встреч с прессой отправились в обратный путь? Зачем? Да, вероятно, - думал Картенев, - они ждали, чтобы мы оказались в самой глуши, вне мгновенной досягаемости нашего посольства".
- Пустяковенькая формальность, - деловито проговорил длинноволосый, поднимая со стола и протягивая Виктору лист бумаги с напечатанным на нем текстом. - Поставьте вон там, внизу, свою подпись - и мы разойдемся, как в море пароходы. Так? Я верно сказал? нет, вы ответьте - верно?
Виктор стал читать текст: "Я, Картенев Виктор Андреевич, первый секретарь и пресс-атташе Советского посольства в Вашингтоне, обращаюсь к правительству Соединенных Штатов Америки с просьбой о предоставлении мне политического убежища. Эту свою просьбу я мотивирую нижеследующим:
а) Я уже давно не согласен с политикой моего правительства и не считаю возможным дольше скрывать это;
б) Я не могу работать в посольстве, где все - кроме нескольких человек - являются агентами КГБ;
с) Меня приводит в ужас мысль о том, что я могу вновь оказаться за "железным занавесом", в условиях абсолютной несвободы, нищеты и бесправия.
Я делаю это заявление в здравом уме и полном сознании того, что святая правда превыше всего".
- Вы что мне подсовываете? - срывающимся голосом едва не закричал Картенев. Но тут же взял себя в руки и внешне спокойно продолжал: - По всей видимости, вы ошиблись адресом так у нас говорят.
- Ах, извините, мистер Картенев, - ласково улыбаясь, произнес длинноволосый, даже не посмотрев на брошенный Картеневым на стол лист бумаги. - Чуть-чуть недоразумение произошло, слава Богу. Я хотел дать вам вот это.
Виктор взял в руки протянутый ему новый лист бумаги. на сей раз текст иного содержания: "Я, первый секретарь и пресс-атташе Советского посольства в Вашингтоне Виктор Андреевич Картенев, настоящим удостоверяю, что в течение всего пребывания в Соединенных Штатах занимался шпионской деятельностью против правительства и народа США. Последним проявлением этой моей деятельности, не совместимой со статусом дипломата, явилась поездка в Лос-Анджелес, в ходе которой я дважды изменял маршрут и оказывался в непосредственной близости от совершенно секретных объектов (фотоснимки прилагаются).
Я сознаю всю ответственность за мою недозволенную деятельность и даю слово впредь не заниматься ею, пока я нахожусь на территории Соединенных Штатов Америки".
- Пустая формальность, дорогой мистер Картенев, - щебетал длинноволосый. - Единственный прочерк пера - так, кажется, у вас говорят? и все будет забыто. никакой огласки в прессе, никаких нот со стороны Госдепартамента. на лад идет?
