Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)
Рише вгляделся в полумрак коридора, разреженный тут и там коптящими свечами. Высокие крепкие двери, выкрашенные серой краской, наводили на мысль о тюрьме или лечебнице для умалишенных. Не хватало только решеток. Номера, однако, имелись.
— Так ключи у вас, сержант? Давайте сюда. Потолкуйте пока со слугой. Меня интересует, где сейчас его хозяйка. Остальные — за мной.
С каждым шагом жалобные звуки прибавляли в силе. Когда инспектор остановился перед первой дверью, коридор уже походил на преддверие ада: со всех сторон что-то поскуливало, повизгивало, рыдало — но приглушенно, словно бы с расстояния.
Он выудил из связки ключ с единицей, вставил в замок и повернул.
В каморке стояла тьма. Слева фонарь Рише высветил обыкновенный стул и жестяное ведро. Напротив двери — узкое окно, задернутое плотными занавесками. Справа — кровать, с которой блеснули четыре узких глаза.
— Сиамские близнецы! — выдохнул полицейский за его плечом.
Девочки молча сидели на кровати и разглядывали гостей. На них были лишь тонкие хлопковые платьица, когда-то белые. У изголовья — пустая миска с двумя ложками. Рише не знал, что им сказать — да они, похоже, ничего от него и не ждали. Если «Кифера» была храмом иллюзий, то в доме Робар брала свое жестокая, ничем не прикрытая действительность.
Инспектор без слов развернулся и шагнул ко второй двери, из-за которой доносился безостановочный, протяжный, жуткий вой. Комната за ней ничем не отличалась от предыдущей — кроме очевидного зловония. На кровати корчилось и скулило существо без рук и ног, неопределенного возраста, но явно мужского пола; Рише как будто даже различил усы, но проверять своей зоркости не стал.
За другие двери он уже не заглядывал: достаточно было замереть и прислушаться. Девочки из первой оказались исключением; возможно, у них одних хватало ума — или отчаяния — понять, что от криков толку нет. В еще одной тихой комнате обнаружилась убогая кухонька.
Крайняя дверь слева, однако, была не заперта. Рише осторожно заглянул внутрь — и едва устоял на ногах. Запах… тот самый запах, только в разы сильнее. Он бил в ноздри, выворачивал разум наизнанку, отдавался в конечностях сладкой дрожью… Инспектор почувствовал, как напряглось его мужское естество, но стыда не было: никто не смог бы противостоять этой силе. Перед его помутневшим взором уже маячил образ Маргариты — близкий, манящий… Нет, она тут ни при чем… сгинь… сгинь.
Придя наконец в чувство, он неуверенно оглянулся и сразу же понял, что беспокоится напрасно: у двоицы из отдела нравов вид был точь-в-точь как у мальчишек из католической школы, которых священник застал за гадким делом. У одного на брюках расплывалось пятно, чего он, похоже, не замечал. Рише взмахом руки отослал их к сержанту; распоряжение было исполнено с такой откровенной радостью, что при иных обстоятельствах за нее полагался бы выговор.
Инспектор собрался с силами, сделал глубокий вдох — и толкнул дверь.
Узкая клетушка, не больше уборной. Всей обстановки — стул и низенький столик. И еще одна незапертая дверь. Из-за нее и просачивался запах.
За дверью — пусто. Ни мебели, ни посуды, ни даже окон. Только запах — и слизь, много слизи. На голых досках пола, на обоях, на дверной панели. Местами — темные кляксы. Вероятнее всего — кровь Дюбуа, но ручаться инспектор не стал бы. На осмотр комнаты ушло не более минуты; несвойственная для него беглость. Однако сейчас важнее было покинуть комнату на своих ногах, как положено офицеру полиции… и без пятен на брюках.
Застоявшийся капустный дух в коридоре казался теперь слаще апрельского ветерка. Рише привалился к стене, тяжело дыша. Перед глазами все плыло, мысли блуждали. Наконец его взгляд сфокусировался на двери напротив — последней из непроверенных. В отличие от остальных, она носила на себе некоторые следы отделки и в лечебнице выглядела бы неуместно. Номер отсутствовал. Кабинет мадам Робар? В связке подходящего ключа не нашлось, и Рише направился за помощью к своим спутникам.
Коротышка-слуга все так же сидел на полу и сопел, но крови на его одежде прибавилось, а поза потеряла остатки естественности. Сержант мог быть доволен собой.
— Его зовут Жак Пуато, господин инспектор. Он мало что знает. Уж я с ним хорошо поработал, будьте покойны… у меня не больно-то соврешь. Говорит, что бывает здесь только днем — прибирается, ходит на рынок, кормит уродов. Утром он обычно получал указания от хозяйки, но сегодня ее вроде как не было. Он ждал весь день, только мы пришли первыми.
Инспектор в задумчивости погладил усы — и скривился. От пальцев пахло слизью… одуряюще… нахально. Почему? Неужели он к чему-то прикоснулся в комнате, сам не замечая того?
— Поднимите его, у меня тоже есть несколько вопросов.
Жак Пуато был в сознании, но и только; на ногах его держали отнюдь не собственные силы.
— Что за дверью в конце коридора? Запертой, справа?
Сглотнув, слуга выдавил:
— Кабинет… мадам.
— У тебя есть ключ?
— Нет… она никогда не давала… мне.
— Зачем ты лжешь мне?
— Это правда, Богом клянусь!.. Не бейте меня, господин комиссар, я не стал бы вам лгать!
— Хорошо, оставим это. И не называй меня комиссаром, я инспектор. Скажи тогда вот что: кого мадам держала в комнате напротив кабинета? Еще одного уродца?
— Не знаю… та дверь всегда была закрыта. Мадам запрещала мне даже подходить к ней.
— Но ты наверняка слышал какие-нибудь звуки…
— Да, господин комиссар… только вы же сами видели, сколько их тут всяких пищит и воет, даже войлок на дверях не помогает… я как-то даже и привык…
— А кто же тогда кормил его?
— Кого, господин комиссар?
— Зови меня инспектором, дубина! Уродца, кого же еще!
— Не знаю… господин инспектор. Наверное, сама мадам. Она иногда посылала меня на рынок, даже когда у нас всего хватало.
— И давно ли мадам стала запирать эту дверь?
— Недели две как… может, полторы.
Задав еще с полдюжины уместных вопросов, инспектор велел сержанту усадить Пуато на стул и дать ему глоток чего-нибудь покрепче. Двоим другим полицейским выпала честь ломать дверь в кабинет. Та оказалась не столь сговорчивой, как входная, но в конце концов уступила напору.
Открывшееся их глазам помещение не поражало уютом, но все же больше походило на человеческое жилище, чем каморки уродцев. Два кресла, не слишком удобных на вид; секретер, стул, письменный стол. Проход слева соединял кабинет с небольшой спальней, обставленной с той же простотой. В ней Рише ничего существенного не обнаружил, зато не отказал себе в удовольствии понаблюдать, с какими брезгливыми физиономиями копаются в обыкновенном — и очевидно чистом — белье подчиненные мсье Дижона. Секретер он обыскал сам. Долговые расписки, счета от торговцев, письма — никаких неожиданностей. Впрочем, в обычном борделе нашлось бы и еще кое-что: разрешение от комиссара округа, свидетельства о регистрации проституток, протоколы еженедельных медицинских осмотров. Чутье не подвело мадам Эрбон: чтобы уничтожить эту преисподню, хватило бы и формального повода — если только у нее не имелось могущественных покровителей, чего Рише не исключал.
В столе, однако, его поджидали более интересные находки. Чтобы добраться до них, вновь потребовалась грубая сила. Когда замки на ящичках были взломаны, в руках инспектора оказалась стопка папок, аккуратно разложенных по алфавиту. На каждой стояло мужское имя. Иные из них Рише знал из газет, с обладателями прочих водил знакомство и сам, но на слуху были все до единого. В папках хранились подробные отчеты о пребывании этих господ в доме мадам Робар, подкрепленные подписями свидетелей и печатью нотариуса. По-видимому, наблюдение велось через потайные отверстия в дверях, которых инспектор и его спутники в спешке не заметили. От пера мадам не ускользала ни одна подробность омерзительных соитий, каждое было описано с холодной отстраненностью анатома. Рише представилось, как Робар и ее свидетели топчутся перед закрытыми дверями, отталкивая друг друга от крошечного глазка, и ему стало дурно.
Отыскалась среди остальных и папка Дюбуа. Похоже, всем обитателям дома он предпочитал сросшихся близняшек. Однако последний его визит состоялся еще в октябре — либо же о более поздних мадам писать поленилась. И ни слова о слизи или чем-то подобном. Если убийство распутника и было спланировано, то свидетельств тому не осталось.
Во втором ящичке снизу лежала тетрадь в темной обложке. Когда до Рише дошел смысл заглавия, он поспешно убрал находку в карман, чтобы изучить ее в более спокойной обстановке. Похоже, он напал на верный след, но людям Дижона знать об этом не обязательно. У них и без того хватит работы.
— Вы закончили, господин инспектор? — спросил у него сержант, поджидавший в коридоре. — Что прикажете предпринять?
