Аркадий Аверченко - Том 3. Чёрным по белому
— Молодцом! — сказал доктор. — Зуб нужно вырывать сразу.
— И зуб? — пролепетал Корзухин. — И зуб… нужно?
— Нет, зуб пока не нужно. Это я так.
* * *Через неделю доктор опять был у Корзухиных.
— Наталья Павловна телефонировала мне, что вы ночью бредили…
— Ей-Богу не бредил. Чего мне бредить?
— А вот мы посмотрим. Разденьтесь… Те-те-те… Батенька! Да у вас скверная вещь: я бы за ваши нервы ни копейки не дал.
Корзухин и не думал вступать с доктором в какую-нибудь коммерческую сделку, но все же встревожился.
— Что же мне делать? Ради Бога…
— Поздно ложитесь?
— Часа в три, в четыре. Бываю в клубе.
— Он, доктор, в карты играет, — пожаловалась Ната.
— Что вы говорите?! Это самоубийство! Вы хотите сохранить остатки вашего здоровья?
— Хочу!
— Клуб к черту. Карты к дьяволу. Сон — в двенадцать часов ночи. Перед сном обтиранье холодной водой.
— Хорошо… — скорбно сказал Корзухин. — Оботрусь.
* * *…Доктор долго мял, тискал и выстукивал Корзухина. Он бил Корзухина кулаком по спине и спрашивал:
— Больно?
— Конечно, больно.
— А тут?
— Ой!
— Нервы, нервы и нервы. Нужно их успокоить. Вы музыку любите?
— Не выше оперетки.
— Нет, это не подходит. Вам нужно ходить на что-нибудь серьезное, действительно художественное. Гм… Вот что! На днях начинается серия вагнеровских опер. Достаньте абонемент.
— Как кстати! — воскликнула, всплеснув руками, Ната. — Мои знакомые, как раз, хотят уступить кому-нибудь абонемент. И мы вдвоем будем ходить… Вагнер — такая прелесть!
— Осмотрите меня внимательно, — заискивающе попросил Корзухин. — Может быть, найдете что-нибудь полегче, чем можно было бы заменить Вагнера. Обыкновенную оперу, что ли… Или цирк…
— Доктор ударил Корзухина кулаком под ложечку и спросил:
— Больно?
— Еще как!
— Ну, вот видите — лучше Вагнера не придумаешь… Чудак человек… Говорит — цирк. Это все равно, что больному ревматизмом давать пилюли от кашля. Медицина, батенька, такая вещь, что гм… гм!
Доктор сделался домашним врачом Корзухина. Однажды он осмотрел его, ощупал и сказал со вздохом:
— На этот раз — дело серьезное.
— Говорите — не мучайте меня — что такое? — скривился Корзухин.
— Мотор!
— Неужели есть такая болезнь? Вероятно, психо-мотор?
— Нет, просто мотор. Вам нельзя пользоваться извозчиком — никаких сотрясений! Слышите? Грудо-брюшная преграда не в порядке. Нужен мотор!
— Послушайте! — сказал Корзухин. — Вы доктор? Так. Вы осматриваете пациента?.. Так, прекрасно. Он, предположим, болен. Хорошо. Вы садитесь и пишите ему рецепт. Существует правило, по которому с рецептом ходят в аптеку. Но я никогда не слышал, чтобы с рецептом бежали в автомобильный гараж!!
— Вы забываете о физическом методе лечения, — сухо сказал доктор.
— Это что за музыка?
— Механотерапия.
— Странно… — обиженно улыбнулся Корзухин. — У меня, может быть, и всей-то грудо-брюшной преграды на дешевенький велосипед наберется, а вы — целый автомобиль прописываете.
Доктор нахмурился.
— Я не гомеопат. Не нравится — можете обратиться к гомеопату. Он вам может даже швейную машину прописать. Пожалуйста!
И ушел, гулко хлопнув дверью в передней.
— Можно подержанный, — робко сказала жена.
* * *Это было однажды осенью…
Корзухин лег после обеда спать, но ему не спалось: грезились разные болезни, эпидемии и несчастья. Он встал, оделся и, печальный, расстроенный, побрел к жене.
В дверях ее комнаты, перед портьерой, приостановился, услышав голоса. Прищурился… Потом опустился на стул у окна и стал слушать. Разговаривали двое:
— Вы должны, доктор, это сделать!
— Ни за что! Вы сами не знаете, чего просите… Нужно же знать меру.
— Я и знаю меру. Но мне необходимо иметь зеленую гостиную! Слышите? Вы должны это устроить. Наша старая красная опротивела мне до тошноты.
— Вы говорите вздор. Как я это сделаю?!
— Ваше дело. На то вы доктор.
— Это скорей дело обойщика.
— Придумайте что-нибудь! Скажите, что красный цвет ему вреден, а что зеленый там что-нибудь такое… увеличивает кровообращение, что ли. Или расширяет сосуды.
— Вздор! Зачем ему расширение сосудов?
— Скажите просто, что ему вредна красная гостиная.
— Да он ведь там никогда и не бывает.
— А вы найдите такую болезнь, чтобы ему нужно было сидеть в гостиной, намекните на кубический объем воздуха, а потом скажите, что такой красный цвет в гостиной ему вреден.
— Наталья Павловна… Это черт знает что! Он уже на автомобиле чуть не поймал меня. Если он догадается — подумайте, что будет… Я понимаю мои первые опыты — они хоть что-нибудь имели под собою… Хоть какую-нибудь почву… Конечно, куренье вредно, напитки вредны, картежная игра вредна… Но Вагнер-это безобразие, автомобиль — это наглость. У вас нет ни такта, ни логики.
— Ну, хорошо. Устройте мне последнее — красную гостиную — и ладно. Больше ни о чем не попрошу.
— Даете слово?
— Даю! Честное слово!!
— Ну, в последний раз. Господи благослови.
* * *Доктор и Ната отправились в спальню на поиски Корзухина, но Корзухина там не нашли.
Отыскали его в красной гостиной. Он сидел на красном диване, тянул из горлышка бутылки коньяк и курил чудовищную сигару.
— А, доктор! — сказал он, подмигнув. — Здравствуйте! Не находите ли вы, что красный цвет гостиной мебели дурно влияет на меня? Кубический объем, как говорится, не тот. Хе-хе… Продается хороший автомобиль, дети мои! Срочно нужны деньги за выездом в клуб, и если я, черт побери, не заложу сегодня хорошего банчишки — потащите меня опять на Вагнера. Ха-ха! Дорогой врач! Ломаются нынче все преграды, в том числе и ваша грудо-брюшная, если вы не покинете немедленно одр тяжело больного Корзухина. Неужели мы никогда с вами, доктор, не увидимся? Ну, что ж делать… Я с этим совершенно примирился. Пошел вон!
Мотыльки на свечке
…Когда разговор перешел на театральные дела, Новакович, который всюду и везде хотел быть первым, хотел быть самым неожиданным, самым ошеломляющим, — этот Новакович заявил:
— Что там ваши театральные дела!.. Что там ваши крахи!.. Вот я был свидетелем одного театрального дела и одного театрального краха… Дело продолжалось всего месяц и стоило три миллиона рублей!!! Вы все знаете, что я не люблю лгать, не люблю преувеличивать…
— Я не знаю… — заявил какой-то добросовестный слушатель.
— Пора бы знать, — сухо осадил его Новакович. — Знание облагораживает, а незнание приближает к животному…
— Где это было? — спросил другой слушатель.
— Это? Это было в городе Тиктакполе — если хотите, можете найти его на карте. Он там, наверное, есть.
— Ну не тяните, рассказывайте.
— То-то вот… «Рассказывайте»! Вам бы только все рассказывать да рассказывать.
Очень развязный человек был Новакович.
Рассказ Новаковича об актрисе Зеленой
В уже известном вам городе Тиктакполе была молодая барышня по имени Зеленая.
Ничем она особенным не отличалась, и Тиктакполь не обращал на нее никакого внимания.
Однажды она получила из Сан-Франциско телеграмму: «Ваш родственник скончался, оставил вам по завещанию свыше трех миллионов рублей».
С этого началось.
Когда я ее впервые поздравил с богатством и спросил, что же она теперь будет делать, эта Зеленая мне ответила:
— Буду актрисой!
— Как актрисой? Почему актрисой? Откуда актрисой?!
— Так. Хочу быть актрисой. Всю жизнь мечтала об этом.
— Почему же вы раньше этого не сделали? Ведь для актерства деньги не нужны.
— Вы думаете? Я пробовала несколько раз поступить на сцену, но меня не брали.
— Почему?
— Интриги.
— Какие интриги? С чьей стороны? Ведь вас же еще никто не знал, чтобы интриговать против вас!! Кто интриговал?!
— Не знаю кто, но интриговали. Иначе почему бы меня не приняли на сцену? Не правда ли?
У нее было такое простодушное выражение лица, что я ничего не возразил. Промолчал…
— Слушайте, — сказала она мне. — Вы — один из самых порядочных и опытных людей… Устройте мне театр. Денег, сколько понадобится, я дам.
Я никогда ни в чем не могу отказать женщине. Такова моя жизнь.
— Хорошо, — согласился я.
— Театр мы построим новый, потому что существующие меня не удовлетворяют. Для моего таланта нужна оправа.
По-моему, для ее таланта нужна была единственная оправа — вымазать ее дегтем, обвалять в перьях и выгнать из города.
У нас в России не все свободы отняты у народа. Осталась еще одна свобода — произношения.
