Лев Толстой - ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг.
А то ведь это всё равно, как если бы земледелец не считал посевом тот посев, который не удался ему, а, сея на другом и третьем месте, считал бы настоящим посевом тот, который удается ему. Очевидно, что такой человек испортил бы много земли и семян и никогда бы не научился сеять. Только поставьте идеалом целомудрие, считайте, что всякое падение кого бы то ни было с кем бы то ни было есть единственный, неразрывный на всю жизнь брак, и будет ясно, что руководство, данное Христом, не только достаточно, но единственно возможно.
«Человек слаб, надо дать ему задачу по силам», говорят люди. Это всё равно, что сказать: «руки мои слабы, и я не могу провести линию, которая была бы прямая, т. е. кратчайшая между двумя точками, и потому, чтоб облегчить себя, я, желая проводить прямую, возьму за образец себе кривую или ломаную». Чем слабое моя рука, тем нужнее мне совершенный образец.
Нельзя, познав христианское учение идеала, делать так, как будто мы не знаем его, и заменять его внешними определениями. Христианское учение идеала открыто человечеству именно потому, что оно может руководить его в теперешнем возрасте.
Человечество уже выжило период религиозных, внешних определений, и никто уже не верит в них.
Христианское учение идеала есть то единое учение, которое может руководить человечеством. Нельзя, не должно заменять идеал Христа внешними правилами, а надо твердо держать этот идеал перед собой во всей чистоте его и, главное, верить в него.
Плавающему недалеко от берега можно было говорить: «держись того возвышения, мыса, башни» и т. п.
Но приходит время, когда пловцы удалились от берега, и руководством им должны и могут служить только недостижимые светила и компас, показывающий направление. А то и другое дано нам.
—ПЛОДЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ
Комедия в 4-х действиях
Леонид Федорович Звездинцев, отставной поручик конной гвардии, владетель 24 тысяч десятин в разных губерниях. Свежий мужчина, около 60 лет, мягкий, приятный, джентльмен. Верит в спиритизм и любит удивлять других своими рассказами.
Анна Павловна Звездинцева, его жена, полная, молодящаяся дама, озабоченная светскими приличиями, презирающая своего мужа и слепо верящая доктору. Дама раздражительная.
Бетси, их дочь, светская девица, лет 20-ти, с распущенными манерами, подражающими мужским, в pince-nez. Кокетка и хохотунья. Говорит очень быстро и очень отчетливо, поджимая губы, как иностранка.
Василий Леонидыч, их сын, 25-ти лет, кандидат юридических наук, без определенных занятий, член общества велосипедистов, общества конских ристалищ и общества поощрения борзых собак. Молодой человек, пользующийся прекрасным здоровьем и несокрушимой самоуверенностью. Говорит громко и отрывисто. Либо вполне серьезен, почти мрачен, либо шумно-весел и хохочет громко.
Алексей Владимирович Кругосветлов, профессор. Ученый, лет 50-ти, с спокойными, приятно самоуверенными манерами и такою же медлительною, певучей речыо. Охотно говорит. К несоглашающимся с собой относится кротко-презрительно. Много курит. Худой, подвижный человек.
Доктор, лет 40, здоровый, толстый, красный человек. Громогласен и груб. Постоянно самодовольно посмеивается.
Марья Констaнтиновна, девица лет 20-ти, воспитанница консерватории, учительница музыки, с махрами на лбу, в преувеличенно-модном туалете, заискивающая и конфузящаяся.
Петрищев, лет 28, кандидат филологических наук, ищущий деятельности, член тех же обществ, как и Василий Леонидыч, и, кроме того, общества устройства ситцевых и коленкоровых балов. Плешивый, быстрый в движениях и речи и очень учтивый.
Баронесса, важная дама, лет 50-ти, неподвижная, говорит без интонаций.
Княгиня, светская дама, гостья.
Княжна, светская девица, гримасница, гостья.
Графиня, древняя дама, насилу движущаяся, с фальшивыми буклями и зубами.
Гросман, брюнет еврейского типа, очень подвижный, нервный, говорит очень громко.
Толстая барыня, Марья Васильевна Толбухина, очень важная, богатая и добродушная дама, знакомая со всеми замечательными людьми, прежними и теперешними. Очень толстая, говорит поспешно, стараясь переговорить других. Курит.
Барон Клинген (Кокò), кандидат Петерб. университета, камер-юнкер, служащий при посольстве. Вполне correct и потому спокоен душою и тихо весел.
Дама.
Барин (без слов).
Сахатов, Сергей Иванович, лет 50-ти, бывший товарищ министра, элегантный господин, широкого европейского образования, ничем не занят и всем интересуется. Держит себя достойно и даже несколько строго.
Федор Иваныч, камердинер, лет под 60-т. Образованный и любящий образование человек, злоупотребляющий употреблением pince-nez и носового платка, который он медленно развертывает. Следит за политикой. Человек умный и добрый.
Григорий, лакей, лет 28, красавец собой, развратный, завистлирый и смелый.
Яков, лет 40, буфетчик, суетливый, добродушный, живущий только деревенскими семейными интересами.
Семен, буфетный мужик, лет 20. Здоровый, свежий деревенский малый, белокурый, без бороды еще, спокойный, улыбающийся.
Кучер, лет 35. Щеголь, с усами только, грубый и решительный.
Старый повар, лет 45, лохматый, не бритый, раздутый, желтый, трясущийся, в нанковом летнем оборванном пальто и грязных штанах, и опорках, говорит хрипло. Слова вырываются из него как бы через преграду.
Кухарка, говорунья, недовольная, лет 30.
Швейцар, отставной солдат.
Таня, горничная, лет 19-ти, энергическая, сильная, веселая и быстро изменяющая настроение девушка. В минуты сильного возбуждения радости взвизгивает.
1-й мужик, лет 60-ти, ходил старшиной, полагает, что знает обхождение с господами, и любит себя послушать.
2-й мужик, лет 45, хозяин, грубый и правдивый, не любит говорить лишнего. Отец Семена.
3-й мужик, лет 70-ти, в лаптях, нервный, беспокойный, торопится, робеет и разговором заглушает свою робость.
1-й выездной лакей графини. Старик старого завета, с лакейской гордостью.
2-й выездной лакей, огромный, здоровый, грубый.
Артельщик из магазина. В синей поддевке, с чистым румяным лицом. Говорит твердо, внушительно и ясно.
Действие происходит в столице, в доме Звездинцевых.
—ДЕЙСТВИЕ I
Театр представляет переднюю богатого дома в Москве. Три двери: наружная, в кабинет Леонида Федоровича и в комнату Василья Леонидыча. Лестница наверх, во внутренние покои; сзади нее проход в буфет.
ЯВЛЕНИЕ 1-е
Григорий (молодой и красивый лакей, глядится в зеркало и прихорашивается).
Григорий.
А жаль усов! Не годится, говорит, лакею усы! А отчего? Чтобы видно было, что ты лакей. А то как бы не превзошел сынка ее любезного. И есть кого! Хоть и без усов, а далеко ему… (Вглядывается с улыбкой.) И сколько их за мной волочатся! Только никто вот не нравится, как Таня эта! Простая горничная! Нда! А вот лучше барышни. (Улыбается.) Да и мила! (Прислушивается.) Вот, она и есть! (Улыбается.) Вишь постукивает каблучками… в-ва!..
ЯВЛЕНИЕ 2-е
Григорий и Таня (с шубкой и ботинками).
Григорий.
Татьяне Марковне мое почтение!
Таня.
Что, смотритесь всё? Думаете, очень из себя хороши?
Григорий.
А что, неприятен?
Таня.
Так, ни приятен ни неприятен, а середка на половину. Что ж это у вас шубы-то понавешаны?
Григорий.
Сейчас, сударыня, уберу. (Снимает шубу и накрывает ею Таню, обнимая ее.) Таня, что я тебе скажу…
Таня.
Ну вас совсем! И к чему это пристало! (Сердито вырывается.) Говорю же, оставьте!
Григорий (оглядывается).
Поцелуйте же.
Таня.
Да что вы в самом деле пристали? Я вас так поцелую!.. (Замахивается.)
Василий Леонидыч. (За сценой слышен звонок и потом крик.)
Григорий!
Таня.
Вон, идите, Василий Леонидыч зовет.
