Борис Лазаревский - Урок
— Ну, не ну-ужно.
Леночка, вытянув губы, что-то насвистывала и топала себе в такт ногой, Ольга Павловна щурилась и говорила Климу:
— Ночуй у Соловьихи, а завтра обожди, пока раздадут почту, и сейчас же назад.
Вышел и Степан Васильевич и крепко пожал руку, а потом сказал:
— Весьма возможно, что у вашего батюшки только невралгия, помните это и не волнуйтесь.
Дина и Леночка ещё раз пожелали:
— Всего-всего хорошего.
С Кальнишевским простились горячо, но молча. Он только тряхнул головой, точно хотел сказать: «Хорошо, брат, делаешь, что уезжаешь».
Арабчик взял сразу и полетел. Через две минуты колёса уже прогремели по мостику на плотине. От пруда пахло влагой и теплом, а когда выехали на дорогу, то стало даже как будто холодно. Скоро и стемнело. От сидевшего рядом Клима разило водочным перегаром. Он вдруг, ни с того, ни с сего, ударил рысака кнутом. Константина Ивановича дёрнуло назад так, что чуть не слетела фуражка.
«Как бы не опрокинул», — подумал он и спросил:
— А лошадь дорогу видит?
— Известно, видит, — ответил Клим и опять ударил кнутом.
— Ну, зачем ты, право?
— Ничаво, пущай бежит…
Думалось о многом, и время шло незаметно. Рессоры всё рокотали, в лесу звучно, а на просёлке глуше. Пахло экипажной кожей и лошадиным потом. Когда впереди показались зелёные огоньки станции, Клим, ни с того, ни с сего сказал:
— У нас, которые господа настоящие бывают, так на чай цалковых по два, а то и по три дают, когда отвезёшь.
— Ну, а ты вместо чая больше водку пьёшь?
— Как можно-с…
— А я тебе всё-таки дам полтинник.
— Воля ваша… Господин Брусенцов, как бывало со старшей барышней верхом поедут, так я только лошадей им возле лесу подержу, и то потом зелёненькой бумажкой награждают…
На душе у Константина Ивановича что-то застонало, и он обрадовался, когда вошёл в грязное зальце станции. Поезда пришлось ждать долго. Ночь наступила тёплая. Над лесом изредка мигала зарница.
1906
Примечания
1
Из оперы «Пиковая дама». Прим. ред.
