Вадим Кожевников - Степан Буков
— Да, я был такой. Но потом стал понимать.
Однажды Буков сказал со вздохом:
— А на фронте я бы мог тебя убить.
— Я тоже, — сказал Шмидт.
— Вполне, — согласился Буков. — А теперь мы вместе одним делом заняты. Смешно. — Но произнес он это слово без улыбки. Добавил задумчиво: — Раз у вас теперь тут народная власть, значит, черед и вашей победы.
— Да, но есть западная зона. И там плохо, и это очень опасно.
— Ничего, — сказал Буков. — Где заря, а где закат, мы знаем… Оттуда, с заката, все неприятности. Так мы по-фронтовому считаем…
Ночью на заводских путях загорелись цистерны с горючим.
Буков на мощном тягаче передвижной электростанции выехал на железнодорожный путь и, прицепив трос к вагону-цистерне, повел тягач по рельсам, чтобы увести состав с заводской территории. Это ему удалось сделать перед самым мостом, перекинутым через мелкую речушку, уже тогда, когда цистерны стали рваться, разбрасывая липкое жгучее пламя. Букову доводилось сидеть в горящем танке, и теперь он, привычно натянув на голову противогаз, чтобы сберечь глаза и лицо — одежда его уже дымилась, выскочил из кабины тягача, пробежал вперед и кинулся с железнодорожного моста в реку. Он ушибся и чуть было не задохнулся, потому что скользкую маску противогаза не мог сразу стащить в воде, выполз с трудом на берег и побрел обратно, стараясь вернуться незаметно на электростанцию, стесняясь своего вида.
Но это ему не удалось.
Рабочие завода подняли его на руки и понесли к четырехскатному фургону, служившему жильем для команды электростанции. И хотя уже прибыла машина "Скорой помощи" и рядом с Буковым поставили носилки, начался стихийный митинг. Буков чувствовал себя плохо. Он отстранил рукой санитара, подошедшего к нему, остался стоять, как стоят по команде "Смирно", и слушал ораторов.
Потом ему предоставили слово. Буков сказал сконфуженно, с гримасой боли на ушибленном лице.
— Извините, что я в таком виде, но сами понимаете, какая обстановка сложилась. Конечно, это большой ущерб народному предприятию — столько пропало нефти, емкости повреждены значительно. Но то, что вы все прибежали на пожар и бесстрашно его гасили, о чем это говорит? Это говорит о том, что вы — товарищи. Вам народная собственность стала дороже своего здоровья, которое вы подвергали опасности. Да здравствует рабочий класс!
За этот подвиг Буков был награжден внеочередным отпуском, но воспользоваться им полностью не довелось. Пришел приказ о демобилизации.
Буков заехал в Берлин, чтобы повидаться со своими сослуживцами по Особому подразделению. Но никого из знакомых он там не нашел. Все были новые люди. Это несколько омрачило его праздничное настроение.
Но как бы там ни было, для Букова начиналась новая жизнь. Когда-то, еще в рембате, Буков мечтал о том, что эту новую жизнь, если она ему суждена, он начнет вместе с Людой Густовой. Но Люду он считал погибшей, и боль этой утраты казалась ему ничем не восполнимой. Вся радость возвращения была омрачена ею.
Однако надо было жить и трудиться, и Буков деловито и озабоченно советовался с другими, как и он, демобилизованными военнослужащими, где и какие специальности дома нужнее всего. Он считал себя не вправе раздумывать над тем, как бы получше устроиться по возвращении на Родину. Он знал: ему по-прежнему предстояла служба, правда не в армии, — такая, на которой уже не подлежишь демобилизации. Она на всю жизнь. Поэтому Буков выспрашивал, где идут большие стройки, памятуя, что при нулевом цикле все трудно, значит, привычней. Он хотел быть постоянно на людях, как это было на фронте, — он привык к фронтовому товариществу, и ему казалось, что жить без него не сможет.
Как-то Буков показал фотокарточку Люды знакомому майору авиации после того, как тот показал ему портрет жены.
— Невеста? — спросил майор.
— Нет, так, на память, — сказал Буков.
— Подходящая! Ты не теряйся, — посоветовал майор.
Буков спрятал фотографию и ничего не ответил. И только испытал мгновенное чувство неприязни к майору — обиделся за эти слова: "Не теряйся". Но майор ведь не знал того, что знал Буков, и Буков, мысленно прощая его, о чем тот и не догадывался, похвалил из вежливости:
— У вас жена тоже ничего.
— Я ее последний раз в сорок первом видел, в с тех пор — никаких известий. Буду искать, — твердо сказал майор. — Пешком всю землю исхожу, а найду.
Буков посмотрел майору в глаза и сказал обнадеживающе:
— И найдете. Честное слово, найдете! Это же сколько раз такое бывало, и находили.
Но о себе Буков так не думал, не надеялся, что найдет Люду. Ведь у него документ — полученное письмо. В нем он и носит при себе карточку Люды. Это все, что осталось у него в память о ней на дальнейшую его жизнь.
X
Когда старый двухбашенный танк Т-26, имеющий только пулеметное вооружение, прорывался из окруженного СПАМа, сержант Люда Густова получила ранение. Она попала в госпиталь вместе с политруком Зоей Карониной. Выписали их почти одновременно и демобилизовали.
Люда была родом из старинного приморского города, стоявшего на берегу Азовского моря.
И хотя Люда видела на фронте, в какие развалины обращали фашисты наши города, отступая, — представить себе, что то же случилось с ее родным городом, она не могла, не хотела.
Малорослая, но широкоплечая, с округлым лицом и чуть вздернутым подбородком, сверкая серыми в золотистую крапинку глазами, она убеждала Каронину, обращаясь, как положено в армии.
— Товарищ политрук, — говорила Люда, — вы просто вообразить себе не можете, какая у нас красота. У всех сады. Весной город — сплошной букет. А море? Все Черное хвалят, а наше недооценивают. Но оно самое лучшее, тепленькое, и рыбы столько!.. Пойдем на водную станцию — ребята все спортивные, у многих лодки, вежливо приглашают. И хулиганов совсем немного. Население у нас какое? Одни на металлургическом заводе работают, другие на машиностроительном. Это главные жители. Объявится негодный — прижмут почище милиции. Парк куль туры у нас особенный. Вечером все жители там. И между заводами дружба. Металлургический завод машиностроительный обслуживает — взаимодействуют. Приезжих у нас мало, все свои. Идешь по улице, словно по коридору коммунальной квартиры: "Здрасьте! Здрасьте!" сплошные знакомые. Вот увидите, ничего не вру. И папа будет рад, квартира у нас замечательная, в новом доме, с балконом. Он и спит на балконе летом на раскладушке. Но если вам захочется с видом на море, он во всем добрый, уступит.
Каронина слушала молча. Люда несколько выставила вперед свой задорно вздернутый подбородок и твердо объявила:
— Не хотите, тогда я к вам поеду, но от себя никуда не отпущу, пока не буду уверена, что вы нормально благоустроились. — Напомнила: — Теперь мы гражданские, и я вам вовсе не подчиненная, запретить не можете.
Каронина сказала:
— Хорошо, я довезу тебя до твоего дома, а там посмотрим. — И попросила: — Больше по званию ко мне не обращайся, и вообще, сколько тебе лет?
— Двадцатый пошел! — сказала со вздохом Люда.
— А мне двадцать два.
— Ой, — удивилась Люда, — а я думала, вы уже пожилая.
— Значит, говорить мне "вы" надо отставить.
— Есть, отставить! — радостно согласилась Люда. Спросила деловито: Ты когда-нибудь перманент делала? Говорят, можно на целых полгода завиться. Давай попросим. Приедем красивыми фронтовичками, в кудрях.
— Ты — пожалуйста.
— Одна я не согласна. Если нафасониться, то вместе…
Люда немного хитрила с Карониной, притворяясь беспечной простушкой, на самом деле она вовсе не была такой. Ее беспокоило, что Зоя Каронина в госпитале как-то размякла, опустилась, стала даже одеваться неряшливо, хотя после ампутации одной руки могла вполне свободно управляться так, чтобы выглядеть прибранной, аккуратной. И рассуждения ее не нравились Люде.
— Ноги у меня целые, — с усмешкой говорила Зоя. — Значит, нет существенных препятствий для замужества, но на черта мне замуж? — Кивнула на култышку: — Вот с такой вывеской на жалость?
— Во-первых, — перебила ее Люда, — ты можешь протез нацепить. Посторонним совсем незаметно, а для главного человека вовсе не имеет значения, одна рука у тебя или две. По быту мужчина может всему наловчиться. Мы в своей семье, например, давно без матери живем, и папа все умеет лучше всякой женщины. И авторитет его от этого не страдал, хотя на заводе все знали, что он стирает, и гладит, и сам всю квартиру в чистоте содержит. Тебя общественность высоко поставит; кроме того, ты сама по себе красивая, и все неженатые будут только в серьезных целях за тобой ухаживать. Вот увидишь, как наилучшие мужчины начнут с полным уважением в тебя влюбляться.
— Не нужно все это мне, не нужно. Сдохла во мне женщина, поняла?
— Живой человек, а так ненормально рассуждаешь, — упрекнула Люда. Сколько наших товарищей погибших считали бы за счастье хоть без рук или без ног, но остаться живыми. Зайди в палату тяжелораненых, сильно изувеченных: тренируются с протезами, готовятся к гражданской жизни. Профессии себе подбирают по возможностям. — Потупившись, шепотом произнесла: — У меня ранение невидное, а что врач сказал: "Хочешь иметь ребенка — отдохнешь полгода, ложись снова на операцию". Вот я и нацеливаюсь: поправлюсь как следует дома, и пускай режут, на всякий случай. Действительно, вдруг замуж выскочу, а тут такое препятствие, надо резаться. Без ребенка мне замуж выходить неинтересно. После больницы подберу себе подходящего и выйду за него.
